Хуже всего, когда ты приходишь в сознание, это незнание того, что с тобой делали, пока ты находилась в отключке. Прислушиваюсь к себе, ожидая почувствовать где-то боль или жжение. Однако тело ощущается, как и прежде, только голова немного раскалывается. Мне дико, до дрожи в руках, но я терплю.
Глаза держу все еще закрытыми, стараюсь не шевелиться. Резких звуков со стороны не слышно. Я понимаю, что долго так не смогу пролежать, а судя по ощущениям, я лежу на чем-то жестком. Медленно, но осторожно открываю глаза и приспосабливаюсь к темноте, спустя пару секунд вижу уже очертания мебели и догадываюсь, что лежу на полу в чьем-то номере.
Меня память редко подводила и в последний раз, когда я была в сознании, компанию мне составлял ужасный, мерзкий человек, а не безмолвная тишина комнаты. Что же случилось после того, как я упала в обморок? И больше интересно, куда подевался Кабан.
На ощупь осматриваю себя и облегченно выдыхаю, понимая, что платье цело, не разорвано. Значит — меня никто не трогал. Определенно это хорошая новость.
Встаю в полный рост и осознаю, что ступни ног ужасно болят, по-видимому, от долгого хождения на каблуках. Я снимаю туфлю одну за другой и с тихим звуком кладу их около торшера. Затем зажигаю его, и комнату озаряет мягкий теплый свет. Мельком осматриваю пространство и вижу сходство с комнатой, в которой я ночевала в отеле. Та же большая кровать около стены, прикроватные тумбочки, большой шкаф с зеркалом и небольшой диванчик около панорамного окна. Никого бардака, следов борьбы или нападения. Будто меня и вправду притащили и оставили лежать здесь.
Что, если Кабан сидит по ту стороны двери и ждет, когда я наконец приду в себя, прежде чем начать снова изводить меня. Дела плохи! Еще хуже становится, когда в голове мелькает одна абсурдная мысль: а если мужчина уже проверил информацию на флешке и теперь раздумывает, как поизощреннее со мной расправиться? Мурашки ползут по спине.
Может быть, все дело в том, что у меня напрочь отсутствует чувство сохранности, но я берусь за ручку двери, немного стою в такой позе, словно даю себе передышку перед бурей и, стараясь сделать все без шума, открываю дверь. Без шума не получилось — дверь скрипнула, протяжно, будто издав звук дрели. Вхожу в комнату и не замечаю никого. Пусто. Ситуация, так сказать, не айс. Напрягает и настораживает.
Я уже проделываю путь до главной двери, как замечаю свет из-под двери в ванную комнату. Сомнения отсеиваются в сторону, когда на подсознательном уровне понимаю, что там кто-то есть. Просто пройди мимо, открой чертову входную дверь и иди, куда глаза глядят.
По-хорошему мне б найти Руслана еще, но… «Но» — та вещь, которую я не могу перешагнуть по отношению к этому мужчине, поэтому собрав все свои силы, дабы справиться с предстоящей картиной, недолго думая, я открываю дверь и млею от шока, почувствовав, как ноги прирастают к полу и тяжелеют. Приехали.
Ненавижу кафель! Однозначно теперь он у меня будет ассоциироваться только с убийствами. На бежевом холодном полу лежит обездвиженное тело парня. Судя по цвету его лица — он мертв, а на лбу красуется «звезда», в виде дырки от пули пистолета. Я узнаю его. Это один из дружков Кабана, который сидел за столом несколько минут назад, а может даже и часов. Я же не знаю, сколько прошло времени с момента моего лютого падения в обморок.
Крик застревает в горле, а сердце, кажется, перестает совсем биться. Я прикрываю рот ладонью и делаю несколько беззвучных шагов назад. Нужно бежать. Если кто-то увидит все это, мне не отвертеться. Я даже слова разумного не скажу в свое оправдание, буду лишь смотреть пустым взглядом и безмолвно открывать рот, пытаясь ухватиться за последний глоток свежего воздуха.
Впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы проверить сплю я или нет. Вдруг все это окажется страшным сном? Когда я уже смогу проснуться и от души посмеяться, решив, что это было не по-настоящему.
Меня начинает тошнить, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и несусь бегом к выходу. Босиком. Но я не чувствую холод под ногами, лишь опустошение, неприятный осадок на душе. Слез нет, все выплаканы.
Лифтом пользоваться не хочу, замечаю белую дверь в холле отеля, с размаху толкаю ее и остаюсь стоять на месте. Глазами лишь хлопаю, как дурочка, и издаю истерический смешок:
— Вы…, — весьма красноречиво.
Руслан вульгарно выругался сквозь зубы, зорко глянул на меня и обратился к Матвею:
— Я все сказал.
Их внешний вид оставляет желать лучшего: оба без пиджаков, рубашки некогда белые, сейчас заляпаны каплями крови, на щеке Руслана небольшая царапина, будто от ножа. А Матвей стоит около стены, держится рукой за правое плечо и плотно сжимает губы. По-видимому, он ранен.
— Могло быть и хуже, — выносит вердикт Матвей скрипучим голосом. — Однако не ожидал, что эта тварь сбежит.
На интуитивном уровне понимаю, что речь идет о Кабане. Получается, пока я была без сознания, произошло что-то страшное.
— Скройся на пару дней, пока шумиха не уляжется, — Руслан убирает ствол за пояс своих брюк и в два шага оказывается передо мной. — Ну что, принцесса, готова вернуться к своей прежней, до ужаса скучной жизни?
В ноздри ударяет противный запах крови, отчего меня норовит вытошнить прямо на обувь мужчины, но я сдерживаю позывы.
Его вопрос я решаю проигнорировать, ограничившись лишь тремя словами:
— Что это было?
— Не твоего ума дело. Идем уже. Не хватает мне твоего второго обморока.
Столько вопросов, но не одного ответа. Тяжело.
Как мы возвращаемся в наш номер, я смутно помню. Только след от захвата Руслана чуть выше локтя напоминает, что меня вели по дороге, а не несли в обморочном состоянии.
— С тобой приятно иметь дело, принцесса, — говорит мужчина, как только я сажусь на диван, а он начинает расстегивать пуговицы на рубашке. — Переночуешь сейчас здесь, завтра утром отвезу тебя домой.
Руслану в глаза предпочитаю не смотреть, иначе я выдам саму себя, свои страхи, тревоги, опасения.
— Руслан, — тщательно подбираю слова и одновременно наблюдаю, как мужчина касается пряжки ремня. — Как я очутилась в том номере?
Он издает мучительный стон, и я понимаю почему: левое бедро задето, будто пуля слегка царапнула.
— Мать твою, женщина! Можешь помолчать хоть минуту? Я зверски устал, — недовольно морщится и идет в сторону ванной комнаты.
— Тебе помочь? — слетает с моих губ. Признаться, фразу хорошенько обдумала, решив, что я легко отделалась, а ему помощь действительно необходима.
— Если принцесса не боится измазать свои ручки, то не могу ни принять предложение.
Я беру с журнального столика резинку для волос и делаю низкий хвост. Прическа моя все равно неисправимо испорчена.
— Нашатырь возьми в черной сумке около дивана, — просит Руслан. Может, для себя?
— Зачем?
— Для тебя, чтобы снова в спячку не впала, увидев кровь. Не тупи, а.
Сомнений не остается. Получается — это Руслан притащил меня в тот номер. Только почему положил на пол, хотя, в номере стояла еще и огромная кровать…
Весьма странно, и так похоже на него.
Когда я вхожу в ванную, мужчина уже без рубашки. Мощная, крепкая спина со шрамами и рубцами говорили о том, что его детство или юность прошли отнюдь не в радужных красках. Стоит лишь догадываться, как он, стиснув зубы, боролся и продвигался вперед.
Рядом с раковиной замечаю приготовленные материалы: ватные диски, бинт, зеленка и пару других медицинских принадлежностей, которые также необходимы.
Одноразовых перчаток, к великому сожалению, под рукой не оказывается, поэтому я мою тщательно руки с мылом, протираю их хлоргексидином, и наряду с этим задумываюсь о своих планах на завтра и на последующие долгие дни. Мой чемодан остался в квартире Руслана. Съемной квартиры теперь у меня нет, в принципе, как и работы. Если бы я писала сочинение, вывод был таков — не бывает плохих дней, бывает бесконечная черная полоса, которая не внимает никаким просьбам, а только сильнее ударяет лицом в грязь.
За своими размышлениями, я и не заметила, как Руслан снял брюки, оставшись только в серых боксерах, и опирается на тумбочку, расставив руки по обе стороны. Голова опущена вниз, грудь медленно вздымается и опускается, а пальцы тихо барабанят по мраморной столешнице.
— Ты там долго будешь морально настраиваться? — его низкий голос разрезает угнетающую тишину.
Я проливаю немного хлоргексидина на ватный диск и прикладываю его к небольшой ране на бедре.
Сверху слышится несуразная ругань, на что я не обращаю внимание и продолжаю свое дело. Вроде не так и сложно: промыть рану от грязи, продезинфицировать ее, помазать на всякий случай еще зеленкой и наложить повязку.
— Ты выглядишь мило, когда молчишь, — отшучиваюсь, — возьми на заметку.
— Мило? Ты где это слово откопала?
— Уж точно не позаимствовала у Кабана, — делая последние штрихи и закрепляя все бинтом, следом интересуюсь: — Кабан — это от Кабанова?
— В детстве был толстым, как кабан. Отсюда и прозвище, — голос Руслана сухой, без толики эмоций. — Нахер тебе сдалась информация о нем? Я что тебе говорил по поводу вопросов?
— Ты же понимаешь, что я не смогу заснуть, не получив их?
— Да я смотрю, у тебя есть отличный способ развлечь меня, — хмыкает мужчина, поясняя: — раз говоришь, что сон к тебе не придет.
— Ты прекрасно понял, что я имею в виду.
— Ты стоишь лицом чуть ли не перед моим членом. Думаешь, сейчас мои мысли занимают явно твои вопросы?
Бросаю косой взгляд на его боксеры и замечаю бугорок в районе паха. Интересно, по сути, неловко должно быть ему, а становится именно мне.
— Руслан… — пытаюсь вразумить я его и, выпрямив спину, встаю в полный рост.
Таким образом, мы оказываемся практически одного роста, однако, мужчина все равно выше меня. Пристально смотрим в глаза друг другу. Его зрачки широкие, темные, как глубокое озеро в хвойном лесу.
— Т-щщщ, заглохни, — кладет указательный палец на мои губы и неожиданно заявляет: — раздевайся!
— Не поняла, — ощущаю, как его палец движется в такт каждой сказанной мною букве.
— Ты помогла мне, теперь — моя очередь. Поверь, ты останешься довольна.
Он убирает руку от моего лица и, умудрившись за долю секунды развернуть меня к себе спиной, подталкивает к бортику ванны. Я по инерции поддаюсь мужским движениям, поздно вспоминая, чего именно от меня хочет Руслан. Зацепив бретельки платья, он намеревается спустить их вниз вместе с платьем, но я не позволяю. Внезапное смущение одолевает меня, и я застываю на месте, наблюдая, как мужчина наклоняется к кранам и начинает набирать воду в ванну. И кто меня дернул помочь ему? Сидела бы на месте, не чувствовала бы сейчас прилив неловкости и стеснения.
— Я сама могу помыться, — заявляю, все еще удерживая бедные бретельки платья. — К тому же, тебе нельзя рану мочить!
— Уж, как-нибудь это, я смогу пережить, — Руслан выпрямляется в полный рост, попутно захватывая гель для душа или шампунь для волос (зрение у меня так себе), принюхивается к запаху и стреляет в меня пытливым взглядом. Пахнет лавандой, как и я сегодня… Он знает об этом. — Жду минуту, потом сам раздеваю.
На сей раз, тон беспрекословный, не терпящий всяких возражений или отговорок. И неважно, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке, более того, ощущаешь, как тебя незаметно приковали невидимыми наручниками. Теперь шаг влево, шаг вправо — расстрел.
Платье слишком быстро спадает вниз, лишь на секунду задержавшись на округлых бедрах. На мне остаются лишь крохотные трусики. Их снимать я не намерена. Обойдется!
Старательно избегаю смотреть в серые глаза мужчины и видеть его довольное выражение лица, потому что мне крайне трудно владеть собой в данной ситуации. Я уже на грани того, чтобы залепить ему пощечину и накричать за то, что втянул в этот дикий ужас.
Я не жду, пока вода полностью заполнит ванну, поэтому забираюсь в нее, попутно услышав короткий смешок. Видимо, Руслану весело наблюдать, как я прямо в трусиках собираюсь мыться.
— Как будто так, твой прелестный зад не виден.
Вода немного горячая, но все равно приятно. Я даже позволяю прикрыть на некоторое время глаза и насладиться ощущением обманчивого спокойствия. День выдался долгим, донельзя странным и немного пугающим. Я вымотана.
Чувствую присутствие Руслана слишком близко: он прикасается к моим волосам, затем начинает лить на них воду из лейки. Боже, я кайфую. Пальцы медленно, с какой-то нежностью, перебирают пряди моих волос, наносят шампунь на корни и начинают пенить. По телу распространяется приятное тепло, а по коже — мурашки.
— Тащишься, да?
Я так резко вскинула голову на звук его голоса, что едва не клюнула его носом в щеку.
— Я бы остановилась на «довольно неплохо».
Смыв с волос шампунь, он протянул руку к другому флакону, немного пролив средство на ладонь.
Мужские пальцы на моем теле были настойчивы, умело гладили и проделывали запрещенные маневры. Его рука на секунду задержалась чуть ниже живота, отчего у меня сперло дыхание, прежде чем снова поднять вверх, к груди. Во рту пересохло, словно в пустыне.
— Руслан… — сипло попросила я, а чего, сама не понимала.
Да, у меня были парни. С одним даже дело дошло до постели, однако, таких эмоций и ощущений, от которых тебя будто скручивало и выворачивало наизнанку, я не испытывала. Это пытка. Стоит признать, мне до умопомрачения нравятся его движения, которые больше походят на звериную ласку. Когда его рука задела чувствительный сосок, я не смогла сдержать голодного стона и выгнула спину, откинувшись на борт ванны.
— Что, перестать? — как-то издевательски спросил, но ласкать соски не перестал. — Какая непослушная девчонка… Все мозги мне затрахала. Придется, вернуть назад тебе монету.
Меня передернуло, когда Руслан просунул руку между ног, отодвигая край трусиков, и стал поглаживать меня там. Пальцы ощутимо сжали клитор, и я захлебнулась собственным стоном. Затем резко ввел меня два пальца и начал вводить их так, что живот моментально скрутило. Ощущения настолько оказались сильными, что я бесстыдно развела бедра еще шире, насаживаясь сама на мужские пальцы.
— Уверена, что девственница? — его губы изогнулись в усмешке, а глаза были темней грозового неба в дождливый день. — Принцесса, обманывать нехорошо. Может последовать наказание, не такое приятное, как это.
Дрожь от мужских касаний усиливалась, как и мои стоны, которые я уже не могла сдерживать. Голова металась по бортику ванны, я вцепилась пальцами в края с такой силой, что перестала чувствовать собственные пальцы. Для меня существовали лишь пальцы Руслана, которые кружили вокруг клитора, то и дело, скользя внутрь, и дарили мне яркое наслаждение.
— Я не…, — с жадным стоном выдавила я, ощущая, как рвется пружина, заставляя мое тело биться в сладких спазмах.
Когда дыхание восстановилось, мужчина все еще стоял надо мной. Кончики его пальцев заметно подрагивали, и мне бы очень хотелось, чтоб причина была во мне.