Я найду способ вдохнуть в нее столько жизни, что печали негде будет задержаться.
Я закрыл за собой дверь и спустился вниз, найдя Александера с головой в руках у кухонной барной стойки.
— Ее нет в комнате. Где еще она может быть?
Его голова поднялась, брови сошлись вместе.
— Нет? Я не знаю, где еще…
Его глаза зажмурились от осознания, посылая толчок страха по моему позвоночнику.
— Что?
— Сегодня годовщина смерти Айви.
Когда он открыл глаза, они были налитыми кровью и стеклянными.
— Она ходит на кладбище каждый год в этот день. Я совсем забыл…
Он сделал паузу, подняв глаза на меня, как будто впервые услышав мои обвинения. Он кивнул, губы плотно сжались в кулак от осознания своих недостатков.
— Я могу отвезти тебя.
— Нет. Я поеду сам, — огрызнулся я.
Его время играть в защитника закончилось.
— Просто скажи мне, где я могу ее найти.
Проклятое кладбище находилось почти в часе езды от города, хотя я доехал до него менее чем за сорок пять минут. Я вилял в пробках как сумасшедший. Наверное, меня уже дюжину раз пытались остановить, но я не обращал внимания на зеркало заднего вида.
Только когда я заметил припаркованный на узкой кладбищенской дорожке седан Александеров, мое сердце успокоило свой бешеный ритм. Неподалеку от машины среди сада мраморных памятников сидела одинокая фигура с каштановыми волосами.
Я припарковался за ее машиной. Она должна была услышать, как я подошел, но не посмотрела в мою сторону, уставившись в землю с бутылкой алкоголя на коленях.
— Ты здесь, чтобы поиздеваться надо мной?
Она не звучала совершенно пьяной, что было облегчением, но я не сомневался, что алкоголь пульсирует в ее жилах.
— А что, ты хочешь, чтобы я это сделал?
— Наверное, стоит. Я это заслужила.
Я засунул руки в карманы, оставаясь на ногах напротив нее.
— И почему же?
— Потому что я эгоистичное, ужасное человеческое существо.
Она встретилась с моими глазами, в которых плескался неразбавленный стыд. Она сделала глоток из своей бутылки, затем поднялась на ноги.
— Ты, мистер Кейр Байрн, женат на убийце. Держу пари, ты этого не ожидал, не так ли?
Она широко подняла руки, словно осмеливаясь шокировать меня.
Я медленно обошел могилу.
— Как-то я в этом сильно сомневаюсь, маленькая овечка.
— Ну, это правда. Твоя жена убила свою собственную сестру-близняшку. Мы только две недели назад сняли колеса с наших велосипедов. Я набралась смелости и выехала на обочину, а потом она осмелилась сделать то же самое. Она так нервничала. Я знала, что она не хочет этого делать, но я продолжала дразнить ее, говоря, что она будет ребенком, если не сделает этого. Возможно, мне было всего шесть лет, но я знала лучше. Я знала, что на нас нет шлемов и что это опасно, но я все равно это сделала. В ту секунду, когда ее переднее колесо съехало, велосипед рухнул на землю. Она лежала неподвижно, ее голова уперлась в этот чертов бордюр. Я так испугалась, что побежала обратно по улице, чтобы забрать маму со ступенек нашего дома, но когда мы вернулись к Айви, было уже слишком поздно. Она умерла одна на улице, и все из-за меня.
Я знал, что мы наконец-то сняли с нее последние слои. Это было то, что действительно преследовало Роуэн. Гнойная рана, разъедающая ее сердце.
Она носила это бремя, как петлю на шее, с шести лет.
Мои пальцы сжались от желания ударить кулаком в лицо ее отца. Я бы поставил все до последнего пенни на то, что Александер не знал, что его дочь винит себя.
Как бы я не был зол, мне пришлось сдерживать эмоции. Дело было в Роуэн, а не во мне. Когда я ничего не ответил, она продолжила.
— Вот почему я не могла оставить ту девочку одну на чердаке. Я уже была ответственна за смерть одного человека. Я не смогла бы жить с мыслью, что это случится снова.
Ее голос дрогнул на последнем слове.
Я протянул руку и взял ее за подбородок, подняв ее лицо к своему.
— И ты думаешь, что я какой-то святой?
Я говорил без эмоций. Роуэн была не в силах справиться с этим. Если у меня и был какой-то шанс достучаться до нее, я чувствовал, что единственным способом будет сила воли.
Я сделал шаг вперед, а она — шаг назад.
— Я убивал людей, и даже не случайно. Я намеренно обрывал жизни без малейшего чувства вины.
Мы сделали еще один шаг вместе.
— Ты думаешь, что я или кто-либо другой будет смотреть на тебя свысока за несчастный случай, произошедший в детстве?
Наконец ее спина встретилась с высоким обелиском мемориала позади нее.
— Ты отпустишь это прямо сейчас.
Я возвышался над ней, как стена грозного авторитета.
Ее лицо сморщилось.
— Разве ты не видишь? Вот чего я боюсь, — прошептала она. — Что я наконец-то отпустила это. Сегодня, впервые за шестнадцать лет, я забыла. Только когда папа напомнил мне, я поняла, что сегодня годовщина ее смерти.