Утро началось нормально, даже в чем-то хорошо. Я проснулся в объятиях немного пухлой красавицы, все ее прелести жестко упирались в меня, встречая почти равноценный отпор. Было очень даже хорошо если не считать дискомфорт практически во всех частях тела от вчерашних ожогов — обезболивающие окончательно утеряли свой эффект.
Окончательное исцеление меня только ожидает, но тело, в принципе, ощущается почти на пике формы — пусть и с небольшими помехами и немного через силу но я могу себе позволить былую подвижность — проверено с помощью высокого уровня эквилибристики в попытке выбраться из почти медвежьих объятий, не разбудив при этом ту, кто их исполняла.
Однако, то что хорошо началось, не факт что сохранит такое же положение в дальнейшем — в этом я убедился весьма и весьма скоро.
В аудитории, в которой я продолжал нагонять сгрызенный без меня гранит науки появился парень в форме сумеречного неба — цвете, принадлежащим следователям. Он извинился перед преподавателем, которой оказалась в целом мягкая учительница курса прикладного созидания, и попросил меня выйти с ним на разговор.
— Мира Лютоборовна-Опавская, есть ли у вас кто-то, кто сможет подтвердить что вы всю ночь провели в академии? — с порога огорошил меня мужик нежданным вопросом, стоило двери в аудиторию только закрыться
— Знаете, нечасто кто-то ставит камеры в месте где он спит! — поерничал я, но видя как сомкнулись его брови, быстро понял что с ним лучше быть максимально корректным и прямым, чтобы побыстрее отстал. — Вместе со мной была Даша, это все что я могу сказать.
— Понял, попрошу вас вернуться к следователю. Сейчас же! — В приказном порядке потребовал он. Впрочем, сперва мне подумалось что они все-таки теперь намерены воспринимать мои слова всерьез и мне нужно просто заново теперь во внимательно слушающие уши залить все свои подозрения.
Так что шел я теперь в сопровождении нового парня — больше напоминающего заморыша-клерка в очках чем детектива или связанного с ним человека. Впрочем, много ли следователей, детективов и прочих я видел?
Моя дырявая память не могла вспомнить ни одного. Хотя, нет, в воспоминаниях Казимира нашелся такой момент когда искали его родителей. С его и Анны буквально не слазили, считая что незадачливые должники уж детям то своим скажут куда они свинтили.
Но довольно о прошлом, ведь настоящее било под дых странными картинами. Первое на что я обратил внимание в коридоре это плачущая навзрыд Мария. Хотелось броситься к ней и узнать что же случилось, да только мой порыв был задушен на удивление крепкой для задохлика хваткой.
— Потом успеете поговорить. Сейчас важнее ваши показания.
И он почти затолкал меня в кабинет где временно разместился следователь. И это был не вчерашний скучающе отбивавший мои потуги добиться справедливости мужик, нет.
Этот паровоз уже полкомнаты прокурил своими отвратительными на запах сигаретами. Он выдыхал небольшое зеленое пламя, сверкавшее в дыму с каждой затяжкой. Его легкая небритость и мертвецки уставший взгляд довершали картину человека, которому явно уже на все в жизни наплевать. Он сосредоточенно читал какие-то бумаги от которых буквально пахло свежей печатью, и еле заметно вздыхал, явно не от отсутствия работы.
— Так, в отличие от предыдущего вы готовы меня слушать а не отмахиваться? — Спросил я предварительно, усевшись за единственное свободное место. Он поднял на меня свой почти безжизненные серые глаза и спросил голосом с минимумом человечности.
— Куда конкретно вы ударили нападавшего на вас человека вчера? — спросил он без особого интереса.
— Я уже говорила вчера, я постаралась раздробить ему колено! Неужели этого недостаточно?
— Да нет, вполне. Взгляните на эти снимки.
Он вынул из папки перед ним целый набор такого, от чего к горлу подступила кислота. Да, я не вчера родился, но видеть такое ничем не замутненное насилие я точно не привык. На теле не было ни единого живого места, будто человека пропустили через мясорубку а потом попытались собрать вновь. На обезображенном лице навсегда застыла маска абсолютного ужаса.
— Двадцать восемь ударов ножом, семь выстрелов из импортного револьвера в упор, неисчислимое количество прочих повреждений и… раздробленное в труху колено с образцом вашей арги.
— Э-это что, Иоанн? — Я дрожащим голосом выспрашивал подтверждения, надеясь на розыгрыш. Да, я хотел чтобы он сдох и не мешался, но не так! Это просто бесчеловечно!
— Да, смерть наступила ориентировочно около пяти утра. Я не хочу выдвигать голословных обвинений, однако единственная очевидная наша нить — это вы. Так что говорите все что происходило вчера с самого начала. — Сложил следователь руки столиком и умостил на них свою голову, не убирая ужасы, случившиеся с недружественным мне дворянином.
Лучше бы оказалось так чтобы он не показывал это Марии а она просто плакала от самой новости. А то клянусь, я ему в лицо пропишу! Впрочем, заставив волевым усилием себя успокоиться, я снова начал вчерашнюю шарманку. Про подмазанных строителей, про возможный тайный ход, про то как именно умудрился нанести такой страшный урон не самому слабому боевику страны.
Последнее было особенно тяжко объяснять, все что я уверенно мог делать это просто ссылаться на то что он не воспринял меня всерьез. В глазах следователя прямо виднелось желание вить эту веревочку дальше, однако, он почему-то отступил и глубоко выдохнул.
— Обычно я бы попросил не покидать место проживания на время расследования, но за вас уже успели попросить, так что не смею задерживать. Если что-то еще захотите рассказать — сообщите мне напрямую, вот данные по которым со мной можно связаться. Столичный следователь, который думаю вам уже знаком, будет просто протирать свою давно не бывавшую в поле задницу а не расследованием заниматься, а я здесь только на день осмотрю все что смогу и уеду обратно.
На визитке было написано «Хладонрав Карагеоргиевич, отдел 3» а так же все возможные способы связи, видимо чтобы я точно смог до него достучаться.
— Знаете, я ненавижу врать, так что скажу вам ваше положение как оно есть. Братья жертвы весьма сильны и могущественны, вполне в силе их денег или угроз вывернуть расследование в вашу сторону. Скорее всего это будет убийство по неосторожности. Сомневаюсь в ваших возможностях незаметно покинуть академию, избавиться от окровавленной от такой грубой работы одежды и отмыть дочиста себя а потом вернуться обратно, однако это вполне возможно натянуть. Я понятно объясняю? — Напоследок сказал он, убедившись что я внимательно прочитал его визитку.
— Предельно. Значит мне отказывают в праве на самооборону? — Возмущенно спросил я. — Ведь то что я его без колена оставила означает что я не вру и это именно он покушался на мою жизнь!
— В самообороне нет, а вот в ее превышении — да. Дело пахнет очень хреново, Мира Лютоборовна-Опавская. Я ни в коем случае не хочу на вас давить но если вдруг вы можете предположить кто это мог быть — вы и себя отведете от возможного желания наказать хоть кого-то. Мне известно что вы проживали в семье Трапимировичей — может видели какие-то встречи, скандалы, подозрительных людей?
Хотелось бы пошутить что самый подозрительный в их доме был я, да только это грозит усугублением моего положения. Все очень и очень хреново! Пришлось просто разочарованно покачать головой, что, впрочем никак не повлияло на поведение следователя — он просто убрал снимки обратно и, пожелав удачи попросил из кабинета прочь.
Выходил я оттуда на почти негнущихся ногах. Вот поэтому я и не хотел этого мудака убивать! Знал что такая херня произойдет, прям чувствовал! Но кто-то решил удачно половить рыбку в мутной воде. Мои мысли разгонялись до вскипания мозга, пока я медленно шел к неусыпно плачущей Марии.
Время было подобрано просто идеально. Это явно сделал тот, кто знал о травме Иоанна — сомневаюсь что кто-то захотел на него прыгать когда он в расцвете своих сил — такого суицида даже моя отбитая голова себе позволить не может.
— Мария, ты в порядке? — сказал воистину глупую фразу, но ведь нужно было как-то подступиться к ней?
— Его б-б-больше не-е-е-ет! — С трудом произнесла она свой ответ, на секунду оторвавшись от причитаний, взглянув на меня абсолютно пустым взглядом. Все что мне оставалось это подойти и приобнять ее в попытке хотя бы физическим теплом облегчить ее боль.
Ох, сука, если они на полном серьезе скинут вину на меня, сможет ли Мария поверить что это был не я? Сможет ли человек, который потерял меньше чем за год уже двоих близких вообще оправиться от такой травмы? Она более-менее отошла от отца мне кажется только из-за того что тот в последний год жизни ее оттолкнул и буквально при ней людей резал, пусть и во имя спасения дочери. Но Иоанн-то дело другое! Этот хрен был ее любимым старшим братиком из всей ватаги Трапимировичей. По крайней мере я слышал от слуг в поместье именно такое…
Одно хорошо — вряд ли остальной выводок Якова явится сюда для дачи показаний. Не думаю что во всей стране не найдется еще парочки следователей что с пристрастием их допросят на предмет врагов семьи.
Вскоре привели и Дашу. Ее в целом беззаботное лицо сразу стало на пару порядков серьезнее стоило ей только увидеть захлебывающуюся в слезах на моей груди Марию. Кажись притащили мое алиби подтверждать, с-с-суки.
Что-то каждое крупное событие в котором я успеваю поучаствовать прямо умоляет меня идти к отцу Горемыслу на поклон и успешно способствовать еще большим дворянским смертям. Меня вчера чуть ли не нахрен послали с моими историями а стоило откинуться настоящему дворянину да еще из старой семьи, как мои слова внезапно обрели смысл и будут использованы против меня!
Да только вся их сторона полное дерьмо и, как мне кажется, будет делать законы равнее уже чисто для себя. Дракон пожрет дракона и сам им станет.
С другой стороны я заметил небольшой смешок следователя когда тот сказал что за меня «попросили сверху». Я так понимаю, Альдона не желает лишаться своего телохранителя. Угу, хорошая из меня будет пиар машина если меня после всех охрененных историй, рассказанных про меня прессой, в тюрьму посадят.
Но раз это не сорвалось, то возможно у нее есть план. Стоит навестить будущую императрицу как только успокою Марию. Сама же сказала что двери ее комнаты всегда для меня открыты!
Вечером у княжны обстановка была, мягко говоря, напряженная. Она весьма умело держало лицо но я как то подспудно чувствовал, насколько же она недовольно внезапно всплывшими препятствиями.
— Мира, твоя потрясающая способность притягивать к себе неприятности начинает очень сильно раздражать… — Сказала она, нервно барабаня по столу.
— Я что ли в чем-то виновата? Тоже меня обвинять во всем будешь? Допустим на тебя нападут, ты ноги раздвинешь чтобы не убили, или же вырвешь нападающему кадык зубами, а? — Находясь во всей этой ситуации будто под прессом, я свой язык контролировал практически минимально.
— Успокойся, просто я не так выразилась — мгновенно отступила она с небольшим намеком на проснувшуюся совесть. — Но как же не вовремя это произошло! Ты понимаешь что некоторые акулы пера дали взятку кому надо и получили доступ к результатам расследования и о следе в виде тебя? Я заблокировала это только еще большими деньгами а иногда и небольшими профилактическими извинениями, как сообщили мне верные люди.
— Ты не сможешь заставлять их молчать вечно, моя репутация будет подпорчена в любом случае. Так что думаю наше соглашение тебе теперь не настолько выгодно. — Немного фаталистки произнес я.
А что? Не говорить же мне про тонущий с пробоиной корабль моей доброй славы, что пыталась создать Альдона, что он вполне еще ничего? Я искренне считал что это пробоина — смертельная.
— Ну уж нет, Мира, ты так просто от меня не отвяжешься когда я в тебя деньги вбухала! Значит так, делай что угодно но к концу наших поездок армия должна тебя боготворить. Твоя популярность должна быть настолько большой что ее просто не пробьет никакая желтушная статейка! На мнение обычных людей и дворян можешь наплевать, от возможного суда я тебя спасу. Поняла задачу?
— Поняла. — Сказал я без особой радости. В ее словах определенно есть смысл, да только выделываться перед кучей ничего не значащего для меня народа хочется довольно слабо.
До этого когда весь процесс обещала взять на себя Альдона я был как-то оптимистичнее к этому настроен но когда придется эти дровишки в костре своими руками перекладывать… В то что у меня есть харизма мне верилось слабенько — все чему я научился это пролезать без смазки в очень узкие щели, при этом соглашаясь черте на что.
— Вот и чудненько. Расследование будет идти быстро, у меня уже есть информация что бюрократия в том регионе уже изрядно смазана небольшой частной армией Трапимировичей с данным им приказом найти хоть что-нибудь.
— И почему же ты считаешь что они ничего не найдут? Не ты ли Иоанна заказала? — скептично посмотрел я на княжну.
— Смешно, да только не рекомендую так больше шутить. Я просто из тех кто готовится к худшему. — Явно оскорбившись, добавила Альдона в свой голос металлические нотки. — Задачу в общем ты поняла. И умоляю тебя, по дружески, будь пока что ниже травы. Еще одной дуэли или разборки клубов мне здесь не надо, да и тебе тоже. Оскорбили — сплюнь да запомни того дурака кто посмел это сделать. Научись уже подавать месть холодной, Мира!
— Приняла к сведению — Сложил я руки на груди, окончательно откинувшись на мягком диванчике.
Ведь она мне натурально дала в руки толстенную стопку бумаг озаглавленную «Списки речей в военных округах». Весила она наверное килограммов под десять или же это просто мне показалось на пару секунд, однако вес у нее был очень и очень приличный — убить можно кого угодно. Немного взглянув на то, что в них написано, я наверное состроил выражение невероятной скуки и стыда, ведь Альдона с трудом подавила смешок.
И было из-за чего впадать в уныние. По этому сценарию я буквально у нее на подтанцовке работаю. Она говорит, а я принимаю такую-то и такую позу, делаю одно выражение лица или другое или даже «импровизирую». Понимаю что на бумаге выглядит моя роль даже в чем-то мило, да только мы не для детей выступаем а для наверняка затраханных армией мужиков!
— Это что? — Спросил я даже не знаю у кого.
— Твоя дополнительная роль. Мои помощники сегодня весь день карпели, составляя все это, так что в том что это сработает я уверена.
— Что-то я в этом сомневаюсь, знаешь…
— Мира, прежде чем ты что-то скажешь, мужчины никогда не взрослеют — помаши перед ними девушкой в военной форме, что будет мило двигаться или показывать нашу технику или демонстрировать не самую плохую выучку, так они еще рады будут что в армии оказались, ведь иначе они бы тебя, такую красавицу не увидели.
Она говорила с такой уверенностью и при этом как бы поучая меня как же работает мужской мозг, что мне хотелось со словами «да ни хрена это не сработает, как мужик тебе говорю!» предъявить ей доказательства. Но сказал я далеко не это. Если я уверен что это не сработает значит моя задача просто парочку раз опозориться да потом уверенно произнести что я ее предупреждал.
— Как-то не улыбалось мне становиться талисманом армии, тем более с далеко не гарантированным результатом…
— Если не хочешь на полном серьезе загреметь в тюрьму за то что не делала то ты им станешь и тебе будет это нравиться! — с нажимом произнесла она.
Ну, на это я возразить уже ничего не мог. Она дала мне это все изучать вместе с «прекраснейшей» книгой «Игра на контрастах: как быть одновременно милой и боевой?» наказав ее прочитать для лучшего результата.
Вышел в смешанных чувствах. Меня переполняло желание просто пустить все на самотек либо поступить проще — прийти в церковь где у меня точно не будут требовать быть клоуном у больших и не очень армейских шишек. Однако висящий дамокловым мечом доступ к библиотеке заставил меня проглотить эти чувства. Ровно один человек в мире, как мне кажется, пустит меня настолько быстро в святая святых Великой Словии. Если придется немного поунижаться под ее дудку то все что остается это только надеяться что это того будет стоить.
Однако, день на этом не закончился, как будто этот хреновый день собирался максимально высосать из меня все желание жить. Впрочем, в этот раз причина того, что я не занялся своими делами, такими как изучение этой сомнительной литературы, была даже не самой плохой — возле общежития меня ждал Диомед, и уже довольно долго, как мне сообщили.
Не люблю когда, пусть и по незнанию, кто-то вынужден плевать в потолок в ожидании, поскольку сам терпением обладаю практически минимальным, так что пришлось поспешить.
Он стоял, смотря на ночное беззвездное небо в окружении падающих снежинок, будто бы пребывая где-то далеко от проблем этого мира. Но стоило мне только показаться, как он, выдохнув облачко пара, повернулся ко мне.
— Готова ли ты учиться, Мира? Потому что я готов сделать тебя сильнее!