Вечер воскресенья наступил так быстро, что мне хотелось плакать. За единственную отведенную нам ночь субботы, я, как жадная губка, старалась впитать Море в себя. Мы той ночью, как могли, силились не уснуть, чтобы как можно больше сказать друг другу, как можно сильнее прочувствовать этот вечер и насладиться объятиями. Я не отрываясь всматривалась в его лицо, жадно ловя каждый его взгляд и вбирая в себя каждое его прикосновение. Внутри меня что-то сладко сжималось, когда он целовал мои ладони, когда нежно проводил пальцами по моему лицу и крепко обнимал.
Мы собирались в тишине. В той же тишине ехали обратно в город Непогод. Он всю дорогу держал меня за руку и когда прощались возле моего дома, как-то по-особенному меня целовал.
Я вышла из его машины со своей спортивной сумкой и почувствовала, что больше не в силах держать всю тяжесть своего положения в себе. Сейчас я как никогда готова рассказать Ветру обо всём.
Поднявшись в квартиру, автоматически отметила оглушающую тишину, которой она меня встретила.
Я соскучилась по сыну. Завтра вечером родители его привезут ко мне, а пока есть время разобрать вещи после поездки, постирать их, приготовить еду на ближайшие дни и немного поработать.
Сбросив сапоги, сняв куртку и повесив её на вешалку, я устало посмотрела на себя в зеркало. Глядя вчера с утра на своё отражение, я отметила, как у меня горят глаза. А после поездки появилась какая-то обречённость. Я знала, что мне будет ещё тяжелее расставаться сегодня с Морем, чем до этих совместно проведённых выходных. И тем не менее поехала с ним куда глаза глядят. Мне было с ним так хорошо, так спокойно и радостно, что прощаться было выше моих сил. К тому же я знала, что прощаемся мы надолго. Он ясно дал понять, что у него так мало времени, которое он может проводить со мной.
Я прошла в спальню, переоделась в домашние вещи, туго завязала волосы в хвост.
Хандра напала на меня из-за угла и стала душить. Я знала лишь один работающий лично у меня способ сбросить её с себя — включить громко музыку и начать танцевать. Заставляя себя это делать вначале, затем же я знаю, что уже будет не остановиться.
Я посмотрела на настенные часы. Половина девятого. Время, когда я могу позволить себе включить музыку и не бояться, что помешаю соседям. Где-то там, по снежному городу Непогод пробирается к себе домой Море. Его встретят дети и жена. А мне мой Муж за три дня командировки не позвонил ни разу. Такому мужу удобно изменять, мимолетно подумала я. Ему даже не нужно лгать и придумывать какие-то легенды. Он не звонит и не интересуется вообще ничем, ссылаясь на дикую занятость в командировке.
Я включила музыку, на пульте прибавила громкость, и в полумраке комнаты — свет шёл только от торшера, стала танцевать. Сначала медленно, не попадая в такт, отягощённая собственными проблемами. А затем всё более отдаваясь во власть музыки, подхваченная её волнами и уносимая в ритме, дарящем освобождение от мрачных дум.
Сколько прошло времени с момента моего погружения в музыку и танцы, я не знаю. Но закончила я полностью обессиленная и готовая упасть прям на пол. Мои шаманские танцы принесли мне хоть и временное, но такое желанное освобождение от переживаний.
Изнемождённо рухнула на диван. Руки, ноги распростёрлись по поверхности. Я смотрела в потолок невидящим взглядом. Эти танцы — моя личная медитация.
— Привет, Лучик. — Я услышала улыбающийся голос Ветра. Привстав на локтях, увидела его ухмыляющееся лицо.
— Только не говори, что ты это видел. — я рухнула головой на диван и подушкой закрыла лицо. Мне было так неловко.
— Что видел? — по голосу слышала, что он подтрунивает надо мной. Он определенно наблюдал мою "медитацию" и теперь откровенно смеялся.
— Ты дождешься, я заварю эту дверь на балкон. — промычала я в подушку.
— Лучик, я не так давно пришёл. Чего ты там застеснялась? Всё было весело, в какой-то момент я хотел присоединиться к тебе, но подумал, что могу только помешать. — он ухмыльнулся. Я почувствовала, как диван просел под его весом рядом с моим бедром. — Выходи из своего укрытия. — он попробовал убрать подушку с моего лица, но я ещё крепче схватилась за неё.
— Никогда отсюда не выйду теперь. — несчастно проговорила я. Затем, убрав подушку из-под полуопущенных ресниц, посмотрела на Ветра. Он улыбался во весь рот. Я не сдержалась и тоже заулыбалась. Ещё на один шаг мы стали ближе друг к другу. Ещё одна моя маленькая тайна раскрыта перед ним. Пусть и не осознанно. Я помрачнела. Осталась ещё одна тайна, которая будет совсем не милой в его глазах. Как эта, с которой он только что познакомился.
— Я скучал по тебе, Лучик. Мы не виделись так долго, и пропустили несколько наших пьяных откровенных пятниц. — Ветер помог мне подняться, из гостиной мы прошли в кухню. Я плюхнулась на диван, Ветер сел напротив на стул. За окном чёрным покрывалом укрылся город Непогод.
— Я тебя не видела с самого открытия твоего ресторана! Сколько прошло времени? Месяц?
— Да, около того. — он с теплотой смотрел на меня. — Прости, я сейчас так был занят, что просто не было времени забежать к тебе.
— Ничего, я всё понимаю, ресторан требует много энергии. Но, я надеюсь, когда вы встанете на ноги, у тебя появится больше времени для себя и, возможно, для меня? — поинтересовалась я.
— Ты знаешь, мы достаточно неплохо начали. У нас уже есть постоянные гости, практически всегда полная посадка. Так что, я думаю, когда мы найдём хорошего управляющего и су-шефа, я смогу немного расслабиться. Ведь сейчас у нас ни того, ни другого нет. Управляющий, которого наняли незадолго до открытия, ушёл от нас, не потрудившись об этом даже уведомить, просто не вышел на работу. С кадрами сплошные проблемы. Но мы боремся с этим. — он посмотрел на наручные часы. — Ты давно ела?
— Эм, да, в обед, кажется. — я вспомнила, как ела в последний раз с Морем и сразу стало грустно.
— Хочешь я приготовлю что-нибудь?
— Уже поздно, всё это нездорово отразится на фигуре. — я улыбнулась.
— Ой, брось, ты идеальна. Паста твоей фигуре не помешает. — Ветер бодро поднялся со стула и прошёл к холодильнику. По-хозяйски открыв его и взяв что ему необходимо, пошёл к мойке. — Так где ты провела свои выходные? Когда ты мне в субботу написала, у нас была полная посадка, я не смог тебе сразу ответить. Так и не понял, куда ты уезжала. К родителям? — он мыл овощи под проточной водой.
— Нет. — Только и ответила я.
— Так. А где ты была, если не у них? Насколько я помню, твой муж в командировке, да и сейчас его дома нет. Значит, ты была не с ним. — он нарезал мелким кубиком томат, время от времени посматривая в мою сторону.
— Помнишь, я тебе как-то говорила, что есть одна вещь, которой я хочу с тобой поделиться уже давно. Но всё время одёргиваю себя, страшась, что ты меня осудишь и я потеряю единственного друга, который у меня есть? — начала я медленно.
— Помню. — коротко ответил Ветер, уже очищая баклажан, который нашёл у меня в холодильнике.
— Я должна поговорить с тобой. А тебя прошу попробовать меня понять, ну если не понять, то хотя бы не осуждать. — как же сложно было признаться в связи с Морем даже Ветру! Но и держать это всё в себе я больше не могла. Меня тяготила эта тайна и я хотела очистить свою совесть.
Невыносимая усталость навалилась на моё тело, сердце ныло, но я не отрываясь смотрела на друга. Он хозяйничал на кухне, замочил в воде уже нарезанный баклажан, теперь отделял на соцветия брокколи. Я и не знала, что у меня в холодильнике была брокколи! Ветер молчал. Вероятно, давал мне время собраться с мыслями и поделиться тем, что в душе лежит тяжёлым камнем. Благодарение Богу, в моей жизни были лишь достойные мужчины, будь то Муж, Море или мой драгоценный друг.
— Понимаешь, я всегда была слишком правильной. — зашла я издалека. — делала только то, что от меня ждали другие. Родители от меня ждали, что я с отличием окончу школу, и я закончила её с золотой медалью. Затем, они ждали, что я поступлю в престижный университет, и я туда поступила. Да ещё окончила с красным дипломом. Ждали, что я найду достойную работу, и я её нашла. Потом я встретила своего будущего мужа. Тут уже он ждал, что я выйду за него замуж и я таки вышла. Не испытывая особой радости от этого, просто привыкла всегда делать лишь то, что от меня ждали. Я ДОЛЖНА была это делать. Это всё так глупо, но для меня было само собой разумеющимся. Так будто было правильно. Единственно правильно. Все от меня этого хотели. Я родила ребёнка потому что этого захотел муж, и потому что так положено, родить ребёнка в браке. Не смотря, на то, что тогда я к этому совсем не была готова. Я живу так, как того хотят другие, по законам и правилам своих близких. Я играю роль приличной жены, матери своего ребёнка, финансового аналитика в компании, в которой десять лет работаю. Но я не живу полной жизнью. Я словно замурована в этом теле, в этой действительности, которую мне диктуют окружающие. Я не вижу ярких красок жизни, я не ощущаю дыхание природы, солнце в моем мире тусклое, деревья из пластмассы, а пения птиц вовсе не слышу. Я не живу, я не чувствую этого. Я словно во сне, в каком-то глупом и очень утомительном сне. И вот, я всё жду, когда же я проснусь. Когда же я снова начну дышать этим миром. Когда буду слышать щебет птиц, ощущать теплые лучи солнца на своём лице и дуновение тёплого весеннего ветра. Я жила в ожидании, все эти годы будто проживала не свою жизнь, играла роль. Будучи, наверное, хорошей актрисой, заставила поверить всех вокруг, да и себя, собственно то же, что я удовлетворена этой жизнью, что у меня всё хорошо. Я перестала засыпая, представлять свою идеальную жизнь, жизнь, которая уже никогда у меня не будет. Ведь я сделала неправильный выбор выйдя замуж не за того, и живя чьими-то ожиданиями. Однажды, я проснулась от этого сна. Сна, в котором всё было словно в чёрно-белой замедленной киноплёнке. Я стала ощущать всё, всю прелесть внешнего мира, Ветер, представляешь??? Я стала собой, это было странное чувство, я могла дышать полной грудью. Где-то читала, что человек использует лишь двадцать процентов своих лёгких для дыхания. Так вот я, дышала на все сто процентов! Я чувствовала тепло этого мира. Это было летом несколько лет назад. Научил меня дышать один человек, который, казалось, всегда был в моей жизни. Он так гармонично вписался в неё, что я даже не сопротивлялась этому вторжению. Я сама того не осознавая, впустила его в самую глубину своего сердца, туда, где не был никогда мой муж, туда, куда уже никто и никогда не зайдёт. Он принёс чемоданы в моё сердце, намереваясь, надолго в нем обосноваться. Я понимала его, а он понимал меня. Это был не совсем обычный роман, это было словно воссоединение тех самых двух частей одного целого. Тогда нам не казалось, что мы совершаем что-то запретное, что мы не должны этого делать, понимаешь? Всё было так, будто мы не виделись много-много лет и вот, наконец, произошла наша встреча. Миллионы лет наши души искали друг друга и только в этой жизни встретились. Мы упивались днями, часами, минутами, проведёнными вместе. Мы боялись потерять связь друг с другом даже на несколько часов, порой не спали целыми сутками, чтобы не потерять драгоценного времени и успеть насладиться друг другом. Спросишь, не приходило ли нам в голову, что наша связь неправильна и может причинить боль нашим семьям? Я отвечу тебе, Ветер. Но начну издалека…
— Когда я вышла замуж за своего Мужа, в моей душе теплилась надежда, что я смогу его полюбить. Да, я понимала, что это не совсем тот человек, которого я ждала всю свою юность. Но мне с ним было хорошо, спокойно, уютно, что ли. Я осознавала, что любовь со всей бушующей страстью, которая ей присуща, всё равно рано или поздно у всех проходит. И наступает то, что чувствовала я к своему Мужу — доверие, благодарность и уважение. Да-да, то самое уважение, которое вытекает из бурной бушующей любви. Так вот, когда я ставила подпись в свидетельстве о браке, я осознавала, что мы перешагнули через одну ступень. Любви-то не было. Было всё, кроме неё. Тем спокойнее казалась семейная жизнь. У нас не было недопонимания, не было даже ссор. Мы спокойно существовали вдвоём. Но в том-то и дело, что только существовали. Это была странная пародия на отношения и на брак. Я не могла спокойно смотреть на пары, пропитанные романтической любовью, которые видела то тут, то там. Я немного даже завидовала им, понимая, чего лишена. Как я ни старалась, не могла ничего с собой поделать. Ты думаешь, я не пробовала убедить себя в том, что мне не нужна никакая любовь? Что я и без неё счастлива со своим Мужем? Я пыталась, видит Бог, я пыталась, как могла. Я осознавала, что мне достался в мужья хороший человек, добрый, понимающий, честный, щедрый. Все положительные стороны будто бы собрались в нём. Но этого оказалось для меня мало. Я хотела любви. Понимала, что и он заслуживает её также, как и я. Но не могла с собой нечего поделать. Я была с ним чёрствой и сухой. Порой чувство вины душило меня своими холодными руками, и я становилась с ним ласковой, но только из жалости и всепоглощающей вины. Я пыталась с ним говорить, старалась объяснять, чего я жду от отношений, чего хочу. Он понимающе кивал головой, но я осознавала, что ему не под силу понять безумства отчаявшейся женщины. Была ли я честна с ним, когда выходила за него замуж? Да. Он знал, что я не ощущаю той самой чистой и светлой любви. Но он, как и я, надеялся, что всё к нам придёт. Он всегда говорил, что это не самое главное в отношениях, важнее уважение, которое мы испытываем. И его чувств хватит на нас двоих. Я всё равно ждала, что любовь постучится в мои двери, когда мы станем жить вместе, потом, когда распишемся с ним. Последней надеждой стало рождение малыша. Я надеялась, что после этого точно придёт в нашу семью любовь. Но, видно не суждено было… Я стала отдаляться от него, не забывая играть роль хорошей жены. Но это была пародия. А знаешь ли ты, что без любви жить нельзя? Думал ли ты про это? О том, как невмоготу жить на одной жилплощади с мужчиной, которого не хочется обнять, поцеловать, с которым тебе не хочется говорить, ждать его с работы? Это невыносимо, должна я тебе сказать. Ежедневно выполнять механические действия, когда в душе пустота. День за днём играть роль, чуждую тебе. Если бы я не встретила человека, благодаря которому я стала дышать, жить, я, наверное, рано или поздно просто сломалась бы. Если бы не появился он тогда в моей жизни, я бы погибла. Погибла, так и не узнав, что любовь существует не только в сказках и фильмах. Ты осуждаешь меня, наверное. — я не дала ему и секунды для ответа — Думаешь, что я обычная изменница, которая оправдывает себя? Твоё право. Но знал бы ты, как я была счастлива эти несколько лет, живя пусть даже не полноценной счастливой жизнью. А лишь урывками, имея возможность быть рядом с тем, с кем хотелось дышать одним воздухом, с кем хотелось поделиться всем, что у тебя есть.
Ветер молчал. Замолчала и я. Осуждал ли он меня? Кто знает. Весь свой монолог я проговорила на одном дыхании, боясь посмотреть ему в глаза и увидеть в них презрение ко мне. Так и не услышав от него ни слова, тяжело вздохнув, я продолжила:
— Можешь ли ты представить, у него тоже была грустная история любви. Его жена резко изменилась после свадьбы и на смену спокойной, умной и понимающей женщины пришла жёсткая, властная и грубая стерва. Она не давала ему сделать шага. Бесконечный контроль и подчинение. Он думал, она смягчится после рождения ребёнка. Но всё только усугубилось. Она стала неуправляемой, и порой ему казалось, что она сходит с ума от ревности и агрессии. Все попытки вразумить и успокоить заканчивались плачевно. Вскоре он отчаялся что-либо сделать с ней и просто ждал, когда это у неё пройдёт. Однажды ему необходимо было ехать в командировку в соседний город. Сколько было проклятий послано в его адрес, сколько ему пришлось пережить перед отъездом. А ведь он действительно должен был там работать. Поэтому, отвечая на твой невысказанный вопрос — нет, мы тогда совсем не жалели о том, что встретились. Нас не мучили угрызения совести. Мы жили, упиваясь теми мгновениями, что нам были с ним отпущены. Ты осуждаешь меня? — я первый раз за весь мой долгий рассказ взглянула Ветру в глаза, в них я увидела то, что боялась увидеть. В них плескалось разочарование и усталость. Похоже, он не ждал от меня подобных откровений, А я не могла больше держать все переживания в своей душе. Ни один человек не знал обо мне с Морем, и порой мне казалось, что сердце треснет пополам от невысказанной боли.
Ветер молчал. Он перестал нарезать овощи, почти с самого начала моего рассказа сидел напротив и глядел на меня как-то странно. Но вот, наконец, тяжело вздохнув, он тихо спросил:
— Когда ты окончательно поняла, что не полюбишь своего Мужа почему ты не развелась?
— Я понимала, что так живут многие семьи. Тем более мне даже грешно было жаловаться. Муж-то мой не пьёт, меня не бьёт, не изменяет мне. Просто нет любви между нами. Но так многие ведь живут, правда? Вот и я решила, что ради сына мы будем считаться нормальной семьёй.
— А когда ты встретила того…, того кхм, мужчину? Почему ты не ушла от Мужа? — Ветер устало потёр глаза.
— Если бы я видела, что мой уход от мужа приблизит меня к совместному жительству с Ним…, я бы ушла. Но я понимала, что он-то жену и детей своих не бросит. Даже ради меня. Даже ради любви. Долг для него стоит на первом месте.
— Я думаю, сейчас тот самый случай, чтобы рассказать тебе о том, как я оказался твоим соседом… — Ветер поднял на меня свои глаза, цвета расплавленного шоколада и в них я увидела то, от чего по телу побежали мурашки.
Ветер встал из-за стола, достал из моего шкафа бутылку виски, которую он как-то принёс со старой работы. В наши пьяные откровенные пятницы мы пили либо вино, либо виски добавляли в кофе. Эта бутылка была даже не распечатана. Взяв со стола два бокала, он наполнил каждый из них наполовину. Один поставил передо мной, второй держал в руках, слегка покачивая, наблюдая, как янтарная жидкость лизала стеклянные стенки.
— Я никогда тебе не рассказывал о том, как переехал сюда, стараясь забыть свою прошлую жизнь. Но сегодня мне хочется с тобой этим поделиться. Думаю, моя история откликнется у тебя в душе.
Мои родители развелись, когда мне было восемь. У меня в памяти до сих пор встают образы из прошлого: страшная ссора, слёзы и мольбы отца не уезжать, гневные речи мамы и её решимость, когда она собирала наши вещи. Мы взяли с собой лишь одну лёгкую полупустую сумку на двоих. В которой была одна моя игрушка — синий заяц с оторванным ухом, пара моих скомканных вещей и несколько наспех брошенных платьев моей мамы, которые она в гневе сорвала с вешалки, повреждая ткань. Мы на последние деньги купили билеты в далёкий город N, о котором в своей невзрослой жизни я ни разу не слышал. Помню перрон, серые равнодушные лица прохожих, все толкаются, гудок поезда и жёсткое сидение плацкартного вагона. Мы приехали в незнакомый мне до этого город, в котором жила мамина сестра. Я видел её всего несколько раз за свои восемь лет. Помню, уже смеркалось и срывался мелкий снежок. Холодно было очень, а на мне была лёгкая осенняя курточка. Я ёжился и всё бежал за мамой, которая решительными шагами пересекала привокзальную площадь. Я семенил за ней до автобусной остановки и, сойдя со старого ржавого скрипучего автобуса, до дома тётки. Мы прожили у неё тогда два долгих года. Тётка оказалась сварливой и отчего-то люто невзлюбившей меня. Сказать, что я был сильно балованным ребёнком, я не могу. Но моё присутствие раздражало мамину сестру до головной боли, от которой она потом лежала в своей постели и жалобно, даже скорее не жалобно, а надрывно, с укоризной стонала. У нее не было своих детей, и присутствие в доме ребёнка было для неё тяжёлым испытанием. К счастью, через два года мы съехали в комнату коммунальной квартиры на другой конец города. Это было неплохое для меня время. Мы с мамой были вдвоём и, нуждаясь друг в друге, духовно сблизились. Но и здесь мы надолго не задержались. Маме предложили работу в соседней области, и нам пришлось переехать. Отца я не видел с восьми лет, но он и не рвался к общению со мной. Переехав в ещё больший город, чем тот, в котором мы несколько лет прожили, жизнь потекла совсем иначе. Мама устроилась в крупное предприятие и перестала практически интересоваться моей жизнью. Она поздно возвращалась домой, уезжала в длительные командировки, и в свой переходный возраст я влился самостоятельно. Не горжусь своим поведением в то время, но без того меня не было бы сейчас меня настоящего. Не стану описывать всего, но скажу так, что вспоминать об этом мне неприятно по сей день. Когда я был на последнем году учёбы в школе моя мама вышла замуж во второй раз. Плотно занятая своей личной жизнью, она практически самостоятельно отрезала все нити, связывающие нас в моём детстве. Муж ей попался неплохой, но она была из тех женщин, что отдавались эмоциям на все возможные проценты. И я ей, как это ни грустно, только мешал. К тому времени она полностью утратила контроль надо мной и моей жизнью, а я, как это свойственно подросткам, которые росли на улице, был неуправляем. Мы много и серьёзно ругались. И наши отношения с мамой дошли до того, что она меня выставила из дома, заявив, чтобы я больше никогда не появлялся в её жизни. Ужасный, необдуманный поступок, не правда ли? Но ещё более безрассудным было с моей стороны поддаться юношескому максимализму и, собрав сумку, с несколькими смятыми вещами, и синим зайцем с оторванным ухом, ставший моим талисманом за эти годы, уехать куда глаза глядят. Уже отойдя от билетной кассы вокзала, я осознал, что в руке у меня был смятый билет в город, в котором я родился и рос восемь лет. Город, в котором я был счастлив и несчастлив одновременно. Город, который я потерял в одночасье.
Я приехал тогда к отцу ранним утром. Помню, как стоял у калитки его дома, в котором некогда жили мы с родителями. Калитка была не заперта, но входить я боялся. Отец не звонил мне девять лет, а пара звонков, которые делал я, встречались его сухим тоном, и вскоре я перестал звонить. Теперь же, будучи взрослым, я боялся, что здесь меня снова не ждут. Что отец, так же, как и мать, меня выгонит из дома, где мне не место. Не знаю, сколько я тогда стоял, прислонившись лбом к холодной железной калитке, не осмеливаясь войти. Мимо меня проходили люди. Кто-то даже спросил у меня, что мне нужно и могут ли мне помочь. Были ли это соседи отца или просто прохожие люди, я не знаю, но я не отзывался. Мне нужны были силы. Мне, юному парню семнадцати лет, выросшему практически на улице, было по-настоящему страшно, что от меня сможет отказаться второй родной человек вслед за мамой. Калитка скрипнула, когда я, набравшись смелости, толкнул её от себя. Двор был небольшой, но сильно запущенный. Мой детский мозг запомнил его совершенно другим, намного больше и чище, чем он предстал моему взору. Тут и там лежали груды мусора, металла. Под худым навесом, прислонённой к западной стене дома, стояла старая железная, с пружинами кровать. Тут же лежал на боку поломанный деревянный стул. Тут и там росла огромная, с меня ростом, трава. Вид у двора был нежилой.
Ветер встал из-за стола, где я напряжённо его слушала. В его голосе сквозила печаль и давняя, но не забытая боль. Он подошёл к окну и невидящим взглядом устремился в густую зимнюю тьму. Я послушно ожидала продолжения его рассказа. Но он так долго молчал, что мне казалось, уже не станет продолжать. Однако Ветер отделился от окна и снова сел напротив меня за стол, продолжая:
— Я подошёл к входной двери, слегка нажал на ручку, и она отворилась с протяжным жалобным скрипом. В нос мне ударил неприятный запах. Подавляя в душе тревогу, я скользнул в полумрак дома. Старые ссохшиеся половицы скрипели под моим весом. Глаза не сразу привыкли к полумраку, и я то и дело спотыкался о разбросанные на полу вещи. Дом был небольшой, старый. Здесь когда-то жили родители моего отца. В доме было всего две жилые комнаты, кухня и ванная, уборная была на улице. Минуя первую комнату, я прошёл во вторую, готовясь к худшему. Здесь было немного светлее. Из маленьких, плотно зашторенных окон слабо пробивался свет. Среди беспорядка на диване лежал отец. Я подбежал к нему, страшась самого ужасного, но когда коснулся его, понял, что он крепко спит. Видно, от страха, я боялся все это время дышать и не ощутил запаха перегара, повисшего в комнате. Всё встало на свои места. Отец был беспробудно пьян. Не стану долго описывать всю свою жизнь в отчем доме, но одиннадцатый класс я всё-таки окончил, проживая с ним. Он пил много и запойно. Я, как мог, его пытался вытащить из этого состояния. Сначала он пил от радости, что я приехал. Потом, потому что соседская младшая дочь вышла замуж, а потом и вовсе просто так. Я убирал дома, готовил отцу и себе, разобрал хлам, выкинул со двора весь мусор и навёл везде порядок. Но отцу, казалось, было всё равно. В редкие моменты между запоями он говорил со мной о маме. Это была единственная тема, которая его интересовала. А я не мог отказать ему, а главное, себе, в том, чтобы по-человечески поговорить с ним. Он рассказал мне о своей молодости, о том, что очень любил мою мать. Но был он человеком слабым и не мог перестать пить. В один из таких дней, когда он не помнил себя от пьянства, он замахнулся на свою жену, и это стало последней каплей для неё. Он клялся, что не ударил бы её, но это уже было неважно. Она в спешке собрала вещи и вместе со мной навсегда исчезла из его жизни. Отец догадывался, что она сбежала к своей единственной сестре, но ехать за нами не стал. Понимал, что пить бросить он не сможет, а на других условиях она не вернётся. Так и прошли эти девять лет, пока я не приехал к нему. И порой — он сделал паузу — лучше двум людям развестись сразу, чем тянуть ради детей бессмысленные отношения. И ты знаешь, мы так и не стали с ним близки. В день моего выпускного вечера он умер, оставив меня в одиночестве. Я прожил после его похорон в старом доме лишь неделю. Потом приехали дальние родственники отца, о которых я никогда в жизни не слышал. И попросили, а вернее потребовали, чтобы я покинул дом, в котором теперь будут жить они. Я был молод, неискушён в наследственных делах, и больше в этом городе меня не держало ничего. Я купил билет в город, в котором осталась жить мама с отчимом, но по приезде понял, что не сильно им там нужен. Пошёл учиться, окончил высшее учебное заведение, сходил в армию, успел поработать. Я старался с мамой не прекращать общения все эти годы. Приезжал к ней раз в месяц стабильно. Но она всё время была чем-то занята, и наше общение сводилось к сухому обмену информацией. И вот, встретив прекрасную девушку, решив жениться, долго думал, приводить её знакомиться с мамой или нет. Честно скажу, эта идея не вызывала у меня положительных эмоций. Чувствовал, что может всё пойти не так гладко, как хотелось бы. Но, успокоив себя тем, что это же моя мама, мой родной человек, я отбросил страхи и сомнения, и мы поехали знакомиться. — тут голос его стал тише и печальнее. — С самого начала всё пошло не по плану. Мой отчим, когда мы пришли, слишком много стал уделять внимания моей избраннице. Я с трудом её отдирал из его цепких объятий. Это, разумеется, повергло мою мать в бешенство. Сначала разговор с трудом клеился, но с каждой минутой в воздухе все больше ощущалось приближение грозы. Не хочется это всё детально вспоминать, но если вкратце, то мама моя обвинила меня в том, что я специально привёл с собой развратницу, чтобы совратить её мужа. Был жуткий скандал, финалом которого было заявление мамы, что она никогда не благословит нашу пару и больше ноги в её доме, чтобы не было этой…эм, женщины. После этого дня избранницы у меня больше не было. Как я ни силился ей всё объяснить, она и слышать про меня и мою семью не хотела. Я не винил её в этом, но сложно переживал этот момент своей жизни, силясь понять поступок мамы и не позволить этому событию испортить всё. Много работал, появляться стал в отчем доме раз в год под Рождество. Всё время теперь моё занимала работа. Параллельно заканчивал аспирантуру. И там, среди бесчисленных запруженных людьми коридоров, я встретил прекрасную девушку, с которой какое-то время был счастлив. Но это счастье продлилось недолго. — он откинулся на спинку стула, запрокинул голову и закрыл глаза. В таком положении он просидел пару минут.
Я молчала и боялась пошевелиться, не хотела спугнуть его откровенный поток мыслей. Но буквально нутром ощущала этих демонов, что преследовали его всю жизнь. Они сейчас вышли из его души и кружили вокруг его измождённого тяжёлыми воспоминаниями тела. Я так хотела, чтобы они его оставили в покое, что сделала первое, что пришло на ум. Подалась к нему через стол и взяла его за руку, безвольно лежащую на столе. Мне хотелось этим жестом передать ему сил, чтобы он смог и дальше бороться со своими демонами. Он среагировал не сразу. Сначала продолжил полулежать на стуле, затем его ладонь едва ощутимо встрепенулась под моей. Я, не отрываясь, смотрела на его измученное неприятными воспоминаниями красивое лицо. Его веки вздрогнули, и глаза приоткрылись на мгновение. Затем снова ресницы опустились на щёки. Но спустя пару секунд Ветер поднял голову и в упор посмотрел на меня. Я, подавшись незадолго до этого через стол к нему, оказалась буквально в паре десятков сантиметров от его лица. Виски, выпитые мной во время его монолога, сыграли со мной злую шутку. Я почувствовала себя как-то странно. Глядев в его глаза цвета расплавленного шоколада, ощущала тёплую волну нежности, которая подступала всё выше к горлу. Сегодня я взглянула на него другими глазами. И была поражена до глубины сознания от увиденного и своих ощущений. Я заворожённо рассматривала его, словно никогда не видела прежде. Глаза цвета растопленного шоколада с тем же удивлением глядели на меня. Я словно впервые заметила в своём лучшем друге высокого, статного, красивого настоящей мужской красотой мужчину. Я легонько коснулась его щеки ладонью, провела ею в нерешительности по едва пробивающейся щетине, убрала руку, непонимающе взглянув на ладонь. Доселе не существующие эмоции начали просачиваться наружу, но я к ним не была готова. Ветер глядел на меня не менее удивлённо и как-то устало, будто до него уже успел дойти смысл этих ощущений. Он положил свою руку поверх моей. Я перевела взгляд на неё. Ладонь его была большая и тёплая, она закрыла мою полностью. Он слегка сжал мою руку. Я снова взглянула ему в глаза. В них было столько эмоций, которые я никогда не замечала прежде. Я хотела бы всё это списать на алкоголь, но мы немного выпили. Да и положа руку на сердце, мы выпивали с ним прежде, а таких ощущений не было. В квартире стояла звенящая тишина, Было слышно лишь наше дыхание. Мы говорили глазами, нам не нужны были больше слова…
Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, и я кожей ощущала, как воздух вокруг нас накалялся. Как тогда, в его кабинете ресторана.
Пронзительный звонок в дверь оглушил нас с Ветром и раскинул в разные стороны друг от друга. Сердце лихорадочно стучало в груди от испуга. Никогда прежде не замечала, что у нас в квартире такой громкий звонок. Вздохнув, я встала из-за стола и прошла в прихожую. Даже не взглянув в глазок, открыла дверь.
— Здравствуйте! Пылесос нового поколения с мощностью… — я, не дослушав, захлопнула перед носом торговца пылесосами дверь. Надо же, испортил такой момент. Я понимала, что уже его не вернуть. Это что-то новое для меня. То, с чем нужно ещё разобраться. Возможно уже не сегодня, но я обязательно разберусь с этими эмоциями. Потёрла лицо ладонями, пытаясь себя привести в чувство, прошла в кухню.
— Прости, продолжай, пожалуйста.
Ветер выглядел уже как прежде, словно не было между нами мгновение назад никакого напряжения. Он похлопал по дивану напротив себя, приглашая меня присесть. Я повиновалась. Он продолжил:
— Я любил её безумно. Это была какая-то нездоровая юношеская влюблённость, от которой я сходил с ума. Не мог заснуть без её голоса, не мог смеяться, когда её рядом не было. Казалось, даже не мог дышать, пока она не позволит. Она тоже казалась влюбленной в меня, выглядела счастливой. Вскоре все мои друзья мне периодически стали намекать на то, что она мне изменяет. Я ругался со всеми, доказывая, что этого не может быть. Спустя время у меня не осталось рядом друзей. Я всех разогнал. Они ведь пытались меня с ней рассорить. Зато была рядом та, которую я боготворил. Мне этого было достаточно. Я жил и радовался, пока однажды сам не увидел подтверждения её неверности. Сначала это были сообщения, приходящие на её телефон. Она говорила, что это ошиблись номером и всё такое. Затем пошли странные звонки глубокой ночью. Она говорила, что кто-то разыгрывает её и это просто чьё-то баловство. Я вовсе не дурак. Просто легче верить в сладкую ложь, чем услышать горькую правду вопреки поговоркам.
Не думал, что когда-нибудь окажусь внутри дурацкого анекдота про неудачника мужа, который вернулся раньше из командировки. Правда, не совсем из командировки. Я уехал на несколько дней к матери в другой город. Она оставалась одна дома, прощаясь со мной, плакала, говоря, что не хочет расставаться со мной даже на несколько дней. Я два дня разлуки места себе не находил. В итоге решил ехать на ближайшей электричке, не в силах больше быть без неё. Приехал на день раньше. Зашёл в квартиру, положил ключи на столик у входа, снял туфли, бросил дорожную сумку рядом. До меня донеслись обрывки фраз. Я решил, что она говорит то телефону с кем-то в ванной. Решив сделать ей сюрприз, я заранее купил её любимые цветы и с веником из белых роз распахнул дверь ванной. Мгновение я молчал, молчали и они, она всё прикрывала лицо руками, возможно, ей было стыдно, но скорее всего просто страшно. На моём лице была лишь малая доля той ненависти, что я ощутил, увидев их. Первым моим порывом было убить и его и её, но здравый смысл, как ни странно, возобладал. Я наотмашь кинул розы о стену, они, ударившись, рассыпались по ванной. Вышел и захлопнул за собой дверь. Я не помню, как собирал вещи, не помню, что делали они в этот момент. Я двигался быстро и точно, словно всю жизнь уходил от неё. Вещи брал только те, которые мне пригодятся в ближайшее время. Удивительно, но на все сборы я потратил не больше десяти минут. Не взяв ничего лишнего, покинул квартиру навсегда. Я больше не появлялся в ней ни сразу, ни потом. Не видел в этом смысл. Лишь однажды я вновь её встретил. Встретил, чтобы уйти, наконец, навсегда. Ветер замолчал и тяжело вздохнул. Было очевидно, что ему нелегко далось это признание. Похоже, он ещё никому не рассказывал этого. Он встал, прошёлся по кухне взад-вперёд и снова сел на стул.
— Понимаешь, я не жалею, что жил с ней, что так ушёл, что вообще повстречался с этим человеком. Я понял вот что: всё, что происходит с нами, необходимо для становления нашей личности. Нам не посылаются те испытания, которые мы не можем вынести. Эта история показала мне, что нельзя растворяться в человеке без остатка. Что слепо верить кому-то глупо. Я стал сильнее. Да, было невыносимо сложно пережить разрыв. Ещё сложнее оказалось не быть слабым и не простить ей её поступка, уйти навсегда. Оказывается, человек может простить абсолютно всё. Какова степень твоего прощения? Моя оказалась огромной! Я простил её уже на следующей неделе и хотел вернуться в нашу квартиру! Это были болезненные, зависимые отношения и разрыв давался с трудом. Я не мог выносить дни без неё. Пока она не появлялась на горизонте, в моей душе кипела злость и обида. Но стоило ей начать мне звонить, писать, приходить к моим старым друзьям с просьбой сказать им мой новый адрес, как всё, я ощущал, что возводимая мною стена рушится. Самое сложное было не поддаваться на это, не обращать внимание на её слезы в голосовых, на её сообщения в которых она умоляла простить. А ведь я простил. Простил от малодушия, от страха потерять её. Она была моей зависимостью. Я, как наркоман, жаждал новой дозы в виде общения с ней и, не получая этого, сходил с ума! Вот такая ирония! Она меня предала, а я боялся её потерять навсегда. Почему-то вспоминались лишь хорошие моменты, проведённые с ней! О её измене я будто и думать не хотел. Это причиняло такую боль, что мозг просто закрылся от этих воспоминаний. Однажды, вскоре после её раскрывшейся измены, словно сомнамбула, я плёлся по городу, думая о своей судьбе, о боли и разочаровании. Очнулся лишь во дворе, в котором жили мы с ней до расставания. Я стоял на детской площадке, всматриваясь в окна некогда нашей квартиры. Готов был подняться туда и всё ей простить. Готов был упасть на колени перед ней сам, настолько больно и тяжело мне было без неё. Я сделал даже несколько шагов в сторону парадной, когда увидел, как она вышла из него с каким-то мужчиной. Они шли, державшись за руку, и над чем-то весело смеялись. Сердце, на мгновение замерев, понеслось вскачь. Я хватал ртом воздух, пятясь назад. Она не увидела меня. Я быстро ушёл оттуда и больше никогда не возвращался. В тот момент умерло во мне что-то. Умерла любовь, чистая и искренняя. Она убила её, не моргнув глазом. Эта женщина оказалась подлым, лживым существом. Она рыдала в трубку, прося меня вернуться, и в тот же миг была с другим. Но человек может вынести многое. Это я тоже уяснил, когда переехал после этого всего в ваш дом и поселился у тебя за стенкой. Я учился жить заново. Помогала музыка и ты. Ты не можешь себе представить, как вы помогли мне тогда. Ты и новорождённый наследник престола! Спросишь, как? Всё просто. Я чувствовал, что нужен вам. Понимал, что без меня твой сын плохо спит, да и ты тоже. Я встречал тебя на лестничной клетке и видел темные круги под глазами, видел твой изможденный вид и понимал, что нужен этим незнакомым для меня людям. А это оказалось как глоток свежего воздуха. Я ждал целый день наступления вечера, чтобы своей игрой на гитаре уложить малыша спать. В благодарность за мои труды ты выглядеть стала лучше. Сон исцелил тебя, и кругов под прекрасными глазами больше не было. Я видел твоё радостное лицо и хотел для вас делать всё больше и больше. Готов был сутками играть и петь, лишь бы вам обоим было хорошо. Смешно звучит? Ну что поделать, если это чистая правда! Не я вам помогал, усыпляя каждый вечер твоего малыша, а вы помогали мне снова чувствовать себя нужным, помогали начать жить. Постепенно я успокоился и научился вновь испытывать радость и быть благодарным за то, что я имею. А имел я в соседстве прекрасную девушку и чудесного малыша, который не мог заснуть без меня. Вы оказались моим самым действенным лекарством. Я не говорил этого тебе никогда. Но теперь, раз уж зашёл за это разговор, скажу тебе огромное спасибо. Без вас мне было бы гораздо тяжелее все это пережить и исцелиться от этого предательства. Хотя, наверное, слово исцелиться сюда не подходит. Как ты знаешь, я не могу после неё строить серьёзные отношения. Доверять так слепо уже не получается. Тогда всё же что-то надломилось во мне, как ни крути.
— Я тебе рассказал историю своих родителей и своего детства, чтобы ты понимала, что порой лучше развестись, чем продолжать мёртвые отношения. Да, ситуация, творящаяся в те времена в моей семье, не схожа с твоей, но общее есть. Это ребёнок. Твой сын, ради которого ты плетёшь иллюзорную паутину видимости нормальной семьи. Я был таким же мальчуганом, который видел, как несчастна мать, и который, когда вырос, стал благодарен ей оттого, что она тогда ушла от отца. Спустя годы я увидел, как моя мать счастлива уже в других отношениях и это для меня всё оправдало. И рассказал тебе собственную историю, где был по Ту сторону измены и что мне, мягко скажем, не понравилось. Это очень жестоко и непростительно — лгать, глядя в глаза человеку, с которым живёшь. Эгоистично строить своё счастье, причиняя боль близкому.
Он был прав. Я виновата перед своим мужем. Несколько лет живу в омуте лжи. Сама несчастна и делаю несчастным его. Совесть и так меня не отпускала последнее время. Я уже не могла нести эту ношу одна. В попытке скинуть с плеч тяжкий груз, я сегодня поделилась с лучшим другом своей постыдной тайной. Но облегчение, которое я так жаждала, мне это не принесло. Совесть с новой силой наступила на горло и топталась по нему своими грязными сапогами, оставляя следы. Видимо, я изменилась в лице, потому что Ветер поднялся со своего места, налил в стакан воды и поднес к моим губам. Я сделала пару глотков и посмотрела на него так, словно он причина моих бед.
— Я чувствую себя ужасно. Я словно перепачкана в грязи…, смогу ли я когда-нибудь отмыться? — я глядела на него во все глаза, будто от его ответа зависела моя судьба.
Ветер пожал плечами и промолчал. Я видела, как он разочарован во мне. Видела, как по его красивому лицу пробежала тень после моего признания. И это ранило меня, да только сама во всём виновата. Я не знала уже, куда прятать свои глаза. Я понимала, что выгляжу перед своим другом в самом дурном свете. Но назад пути нет, история озвучена и услышана, теперь о нашей тайне знаем не только мы с Морем, но и третий человек. Я доверяла Ветру, понимала, что он не станет рассказывать обо всём услышанном моему супругу. Теперь меня гораздо больше волновало то, что он изменит своё доброе отношение ко мне.
— Ты шокирован моим признанием? Не молчи, прошу тебя? — я подалась вперед на диване, желая растормошить Ветра. Казалось, прошла целая вечность, когда он заговорил вновь.
— Я удивлен просто. — он сделал паузу, не глядя мне в глаза. — Ты для меня всегда была ангелом. Образцом идеальной жены. Оплотом верности и порядочности. Теперь же я очень хочу тебя понять, понять твои мотивы. Но пока плохо выходит. Я не знаю, что тут ещё сказать. — он развел руками, по прежнему не глядя на меня. — Просто поверь на слово, больно быть на месте обманутого мужа или жены. И возможно я кажусь тебе глупым моралистом, у которого не укладывается в голове для чего выходить замуж, если потом ты не можешь хранить верность своему близкому человеку. — в голосе послышались стальные нотки. — Но я думаю, стоило тысячу раз подумать, прежде чем выходить замуж, если ты не любила человека. — жёсткий, испепеляющий взгляд. Я забыла, что надо дышать. Во все глаза смотрела на Ветра и понимала, что совершила большую ошибку. Он не понял меня. Его самого предала любимая много лет назад, и от того искать поддержки у него было глобальной ошибкой. Я прикрыла устало глаза. Ну вот, мало того, что меня снедала совесть, да так, что потеряла сон от терзавшего меня чувства собственного ничтожества, так еще и Ветер винит меня в моих же грехах. Я старалась взять себя в руки, постараться не заплакать. Кому нужны слёзы предателя? С трудом проглотив комок в горле, я едва выдавила из себя:
— Всё не так, наверное, как кажется. Я влюбилась в него с первого взгляда. В конце концов, я не знала, что такое может со мной произойти! Я не юная девушка была, когда это со мной случилось. Я вообще не думала, что ещё способна на любовь. А замуж вышла, потому что решила, что достаточно для брака тёплого уважительного отношения. Но когда на моём пути появился Он, я не смогла отказаться от этого чувства, оно захватило меня полностью. — предательская слеза всё же повисла на реснице, угрожая испортить идеально наложенный макияж.
— Знаешь, я наверное никогда этого не пойму. Если у тебя есть супруг ты в принципе не должна позволять никому другому войти в твою жизнь. Ты позволила себе влюбиться, но должна была любого, кто грозил твоему браку отсылать прочь. — Ветер немного повысил голос и я ещё больше внутренне сжалась в комок.
— Конечно, ты не поймёшь этого, не ты прожил столько лет бок о бок с моим Мужем, не ты был одинок имея семью! И в конце концов я возможно и совершила ошибку, но к тебе пришла как к другу за поддержкой, а не как к моральному компасу! — Я поняла, что никакими словами не смогу до него достучаться.
— Знаешь, можно сколько угодно в таком случае совершить ошибок, причинив всем своим родным и близким бесконечную боль, а потом просто сказать «извините, кто из нас не совершает ошибок?!» Может, тогда стоит простить всех убийц и маньяков? — со злостью прошипел Ветер. Я никогда не видела его в таком состоянии. Он всегда нежный и ласковый со мной, теперь сделался ядовитым, источающим ненависть, человеком. Я не ожидала такой реакции на своё признание. И очень боялась открыть ему свою душу и оказалось, что не просто так! После такой реакции готова была от отчаяния разрыдаться. Но меня одновременно с этим дико злило, что он ни на секунду не может представить, что я просто человек, женщина, отчаянно уцепившаяся за возможность, хоть и временно, быть любимой.
— Ты переходишь границы! Я не говорю, что можно совершать ужасные поступки и ждать, что тебя простят от одного только слова «извини»! Но как можно тебе объяснить, что я выходила замуж молоденькой девочкой, которая решила, что уважение и тёплое, скорее дружеское отношение к избраннику станет крепким и стабильным чувством для семьи! А вот когда меня нашло, да что уж неожиданно настигло, настоящее всепоглощающее чувство, я не смогла отвернуться от него! Да, я виновата, мне нет прощения, безусловно, но ведь счастливый человек не поступит так! Мне всё время не хватало чувств. Я возненавидела мелодрамы, песни о любви, парочек на остановках, которые, не стесняясь окружающих, растворяются в объятиях друг друга! Я чувствовала, что я словно оторвана, отрезана от мира огромным толстым стеклом. Я вроде нахожусь здесь, как все в этом городе, хожу по тем же улицам, что и все, вокруг меня сотни людей, но меня нет! Я не живая! Без любви человек всё равно что мёртв! И тут не работает, что достаточно любви к ребенку или родителям! Нет! Любому человеку необходимо ощущать себя нужным, любимым, совсем не родственной любовью! — мои глаза метали молнии. Я понимала, что мне его не убедить, не оправдаться за свой поступок. Но и принять то, что Ветер навсегда изменит ко мне своё отношение, я не могла.
— Ты так рассуждаешь, будто не от тебя зависело, что сделать со своей жизнью! Ты ведь всегда могла развестись, если тебя что-то не устраивало!
— Правда есть в твоих словах, но, что я сказала бы своему сыну, когда он вырастит? Что я лишила его родного отца только потому, что мне хотелось любви, которую я недополучала?! Да я, может, не встретила бы никого, кто разбудил бы во мне эти чувства?! И что следовало бы и ребенка отлучить от отца, и остаться одной? — я перешла на крик. Я достаточно импульсивный и эмоциональный человек и Ветер тоже. И всё же за годы нашей дружбы мы ни разу с ним серьёзно не поругались. Это были скорее пустяковые споры, которые быстро прекращались из-за своей нелепости.
— То есть ты от собственной слабости и трусости осталась с таким понятным и удобным мужем под одной крышей и решила, что ничего не изменится, если ты немного предашься любви?! — прорычал Ветер. Он так резко поднялся со своего стула, что тот перевернулся.
— А что ты так защищаешь моего Мужа?! — я смотрела на него со злостью, исподлобья. — Ты невыносим! Я поделилась с тобой своей болью и переживаниями, а ты просто накричал на меня, видимо, рассчитывая, что твои порицания мне чем-то помогут!? Я виновата перед Мужем, это так! Но сделанного не вернёшь, как и не вернёшь спокойную совесть!
— Я за то, что сначала нужно было развестись со своим супругом, а потом уже кидаться в омут своей непрошенной любви с головой! — он перестал кричать, но всё ещё зло смотрел на меня, стоя, уперев руки в бока. Стул по-прежнему лежал на полу.
— Это эмоции! Я была на эмоциях! В тот момент я не чувствовала, что совершаю что-то предосудительное! Мне казалось, что всё происходящее настолько естественно, что это давно должно было случиться! Наша встреча с ним для меня была благословением! Я упивалась каждым мгновением с ним! Только не представляла себе, что угрызения совести настигнут меня с такой силой! А твои рассуждения хоть и правильны, но что ты знаешь об этом!? Женщине не так просто уйти в никуда с малышом! Кому бы я была нужна одна разведённая, с маленьким ребёнком на руках? — ещё не много и я чувствовала, что взорвусь от негодования.
— Ты была бы нужна…мне… — на этой фразе голос его звучал уже тихо и ровно, меня словно оглушили. Я увидела нас с Ветром со стороны. Я сижу на диване на собственной кухне, из освещения только диодная подсветка на кухонном гарнитуре. Я вся такая воинственно настроенная, рыжие волосы разметались по плечам, лицо раскраснелось от жаркой ссоры и только глаза минутой ранее гневно сверкавшие в полумраке, теперь пораженно глядят на него. Ветер стоит, сзади него лежит перевернутый стул, руки упёрты в бока, плечи поникли после высказанных слов. Он неотрывно смотрит на меня, словно ожидая ответа. А у меня в голове лишь одна мысль:
"…Господи…ещё и это я точно не вынесу!"
— Что ты этим хочешь сказать? — я облизала пересохшие от волнения губы.
Ветер поднял стул, поставил его на место, не спеша отвечать. Налил ещё по пол бокала виски себе и мне и выпил одним глотком из своего, протянув мне мой. Я молча приняла из его рук алкоголь, залпом выпила, ощутив, как виски приятно обожгло горло.
— Ты наверняка удивлена? Я не говорил тебе ничего подобного никогда. Ты была для меня всегда образцом идеальной жены, матери. Меня так зацепило, что кто-то, наплевав на твоё семейное положение, воспользовался твоей слабостью, твоим шатким эмоциональным состоянием. Меня всегда останавливало то, что у тебя есть семья. Ты для меня из-за этого была недоступна. — он достал из кармана пачку сигарет, закурил. — Я смотрел на тебя всегда с благоговением. Неужели ты этого не замечала? Мне нужна была всего лишь твоя улыбка, тёплый взгляд, и я уже был счастлив. О, я знаю, я еще пожалею о своих словах, о том, что признался в своих чувствах. Ты наверняка перестанешь видеть во мне настоящего друга. Мне жаль. Правда жаль. Просто меня до потери сознания возмутило твоё рассуждение о том, что ты никому не стала бы нужна, стоило бы тебе развестись. — Он потушил сигарету, устало провёл ладонью по лицу. Я сидела в полуметре от него и чувствовала себя такой разбитой. Порой не знать правды лучше, чем узнать что-то, после чего мир перестаёт быть прежним.
— Я удивлена, ты прав. Я не знаю, что на это тебе ответить. Не понимаю, почему ты мне раньше ничего не сказал?
— А что я должен был сказать? Что влюблен в тебя с тех самых пор, когда мы встретились на лестничной клетке в первый раз? — он невесело усмехнулся. — Ты в то время совсем измотанная была. Помнишь, какие бессонные были ночи у тебя? Для меня уже было наградой, что ты со мной сдружилась, и эти годы я счастлив был находиться рядом и разделять с тобой всё. — Прости, не стоит нам это всё ворошить. Давай сделаем вид, что ничего не произошло, и ты не в курсе о моих чувствах? — он выглядел сейчас особенно далёким, будто, мысли его были не здесь.
— Спасибо, что рассказал. Я пока не знаю, что делать с этой информацией, но благодарна тебе за то, что ты решился сказать это вслух. — я сидела, потупив взор, мне нечего было ему ответить. Всё с самого начала пошло не по плану. Я должна была ему признаться в своей связи с Морем. А в ответ Ветер выбил из-под меня почву своим признанием. Я теперь совсем не представляю себе, как мы будем с ним общаться. Как я смогу зайти в домашней одежде к нему среди ночи, разбудить его, если самой не спится, и проговорить на кухне под мерное тарахтенье холодильника обо всём на свете до утра? Он был мне всегда верным другом, принимающим мою сторону, никогда не пытался меня задеть и обидеть. Он всегда был важной частью меня. А теперь, а что теперь? Я знаю, что он влюблён в меня и понимаю, что только слепой мог не заметить этого. Часто ловила его грустный, задумчивый взгляд, но, встретившись со мной взглядом, он отводил глаза в сторону. Порой мне казалось, что он хочет что-то сказать, но стоило мне спросить его об этом, отшучивался. Я уже сейчас стала собирать воедино паззлы, которые говорили мне о моей глупости и слепоте. Но хуже всего не это, а то, что я после его признания ощутила острый укол жалости к себе, к нему, что всё в нашей жизни так обернулось. Мои раздумья прервал голос Ветра:
— А по поводу твоей тайны, я думаю, не стоит признаваться мужу в измене. Он этого не перенесет, поверь мне. — горько усмехнулся он своим мыслям. — Это, бесспорно, ужасно то, что ты совершила, но сделанного не воротишь. Что ты можешь изменить? Разве что решить для себя, чего ты хочешь от этой жизни. Нужен ли тебе твой муж, которому ты так легко изменила? Стоит ли жить с ним дальше и, вполне вероятно, снова изменить? Быть всё время в напряжении, что он узнает об этом, страшиться, что тайна откроется? Если ты видишь себя с ним в старости, то тут и говорить не о чем. Будь с ним нежной и ласковой, пытайся загладить вину и даже если через время всё откроется, он не сможет тебя не простить после того, как ты долгое время дарила ему счастье. — он встал. — Я думаю, тебе следует решить, с кем ты хочешь быть, кто и что тебе нужно в этой жизни. Только ты можешь выбрать свою судьбу. Она ведь ежедневно тебе предлагает тысячи дорог, а по какой пойти — решать тебе. А я хотел бы остаться твоим верным другом и дальше. Надеюсь, после сегодняшнего между нами всё останется как прежде.
— Ветер, мне так жаль. — я ощущала, как после виски захмелела немного.
— Чего тебе жаль?
— Твоих родителей, которые развелись, когда ты был маленьким. Жаль твоего отца, который, похоже, очень любил твою мать, но, видимо, алкоголь любил больше. Жаль, что вы с ним так и не стали близки. Но знаешь, хорошо, что хотя бы в последний год его жизни ты был рядом с ним. А ещё мне жаль тебя, что та девушка поступила так жестоко с тобой. И, в конце концов, мне так жаль нас с тобой! Может быть, если бы мы встретились при других обстоятельствах, между нами что-то бы и возникло? — с каждой фразой я всё больше ощущала собственное опьянение и тем более старательно выговаривала слова. Уже была половина четвёртого утра. У меня был слишком насыщенный день, который начался в доме на озере с Морем, а закончился нашим взаимным признанием с Ветром. Я совершенно измотана и виски слишком расслабил мой мозг.
— Спасибо, но никто не виноват моему отцу в том, что он из-за собственной зависимости потерял семью. А насчёт моей бывшей девушки, я рад, что узнал о её слабостях на начальном этапе отношений, было бы гораздо хуже сперва жениться на ней и родить детей, а потом застать в объятиях другого. А что до жалости к нам с тобой, так тут и вовсе не о чем жалеть. Мы бы просто с тобой не сдружились при других обстоятельствах. Вспомни, что наше знакомство, которое позже вылилось в дружбу, произошло благодаря наследнику престола. Потому всё так, как должно быть. Судьба. — многозначительно проговорил Ветер.
— Ты очень мудрый, какой же ты мудрый. — мои веки слипались.
— Пойдем, ты должна прилечь в постель, я посижу с тобой рядом, пока ты не уснешь. — он довел меня до дивана, укрыл одеялом и присел на край. Хочешь, я расскажу тебе одну притчу? Я промычала что-то невнятное в ответ. Он начал:
— «Она его встретила. Он был надежный и сильный.
Он взял ее за руку, и они пошли вместе по дороге жизни, они были счастливы.
Им хорошо было идти вместе, но однажды он отпустил ее руку.
Не специально, просто так получилось.
Она испугалась и уцепилась в него двумя руками.
Он забеспокоился и спросил зачем. Она не смогла ответить, потому что сама не знала точного ответа. Они пошли дальше, но она по-прежнему держала его двумя руками. По дороге жизни идти таким образом было очень утомительно.
Радость от совместного путешествия куда-то улетучилась. Ощущения счастья сменили тревога и недоверие. Он очень устал от этого и однажды, когда она спала, ушел один.
Она проснулась и ей стало очень одиноко, дорога потеряла смысл. Она заплакала, пошла по дороге жизни одна. Через некоторое время ей стало легче. Еще через некоторое время она по-прежнему шла одна и уже улыбалась солнцу.
Ей снова было хорошо, но у нее возникли вопросы… Стоит ли идти с кем-то рядом по дороге жизни? Держаться ли за него? И как за него держаться?
Позже она поняла, что идущим по дороге жизни рядом должно быть одинаково комфортно. Для этого не нужно крепко-накрепко держать друг друга. Достаточно уважения, любви и доверия. Только такой совместный путь имеет смысл и принесет удовольствие обоим.»
— Так вот и в жизни дорога должна приносить радость обоим. Не нужно ни за кого держаться и нужно уметь отпускать. Легче станет, но не сразу. — Ветер укрыл меня одеялом, которое сползло с плеча. Он думал, что я уснула, а я лежала с закрытыми глазами, силясь не уснуть, и обдумывала эту притчу. Так, по сути и есть. Разве можно неволить человека? Если ему не комфортно, то не следует его удерживать силой, пусть даже когда очень страшно человека терять. И чем больше пытаешься удержать человека, тем больше он хочет ускользнуть. Только вот кто кого держит? Муж мой держит меня насильно или же я пытаюсь удержать Море? Блуждая в закоулках этих мыслей, я не заметила, как уснула.