— Ваша?
— От доктора Нордена: из Хапаранды.
— Моя же, — «Пермйт-Оффис»[28]: Лондон.
Коляска: неслася испуганно — немощным, мнимоумершим, пергаментно-желтым лицом старикашки; то — миродержавные мощи сановника; и — унеслась в мнимый мир, где в паническом беге неслись пешеходы и где мимоезды пролеток метались в расставленных улицах.
— Дальше?
— Заметки в «Бэ-Цет», где указано: американский шпион Дюпердри продал краденое: в Вашингтон…
— И?
— Молчание прессы, по знаку руки, — недель пять.
— ?
— Вдруг — арест Дюпердри.
— Дуэль гадостей!
Палочка городового взвилась: —
— авто, фыркнув, застопорило —
грузно митрополичья карета проехала; высунулся на мгновенье белый клобук с бородою, седейшею, преосвященного: —
— света невзвидя, матерый, испуганный лапотник, шапки не сняв на распутинца, с матерней руганью —
— бросился прочь!
Палка городового упала: авто, фыркнув, ринулось:
— Дальше?
— Допрос Дюпердри, в результате которого — вслед за Друа-Домардэном, — секретнейшее: Домардэна в Москве задержать.
Так и ломит заборами ветер, летя на Москву; улизнул в переулок, сигать по дворам; вдруг по крыше лузнул; и, как ветром надутый картуз, переулок приплющился; ветер, махнувши Плющихой, ударился — в Брянский вокзал!
И туда же авто.
Адъютант Сослепецкий был зол: с Александровского, чорт, вокзала — на Брянский.
— Эй, где генерал Булдуков?
— А вон там!
На путях запасных, за кордоном, в парах, переблескивал поезд-игрушка, неделями пар разводя; за зеркальными стеклами щелкала белоголовая пробка; тут пил Булдуков с Бурдуруковым, при адъютанте, с певичкой, Азалией Пах, и с артисткою, Зоею Стрюти; Велес-Непещевич с портфелем при них состоял (для особых их поручений).
Из окон маячили тени.
Под окнами штык часового острился, — не выблеском стали, а — злым остроумьем; не бил барабан ходом маршевых рот; прапор — рапортовал: —
— «Раз»!
— «право!»
— «Раз!»
— «право!» —
— Ветер захватытывал голос: едва долетало:
— Расправа!
— Расправа!
И — песня плескалася:
— Так, — процедил генерал Булдуков, — соберите вы там… — покряхтел он.
И — долгая пауза:
— Ну, и…
Тут сделавши пальцем — так, что-то глазенками тыкнулся в Велес-Непещевича.
— Ставке ответите.
Что отвечать-то?
Велес-Непещевич весьма выразительно гымкнул.
— Так точн… вышпревсходство!
Щелкнул шпорою, честь отдал: марш!
А Велес-Непещевич, который вернулся из Англии только что, взяв его под руку, с ним впечатленьем делясь, заводил его — взад и вперед.
— Объясняю им в Лондоне: «Не принимаю: негодные шины!» — «Нет, сер, — вы их примете!» — Шлю телеграмму: из Лондона в Питер; ответили: «Наши союзники: автомобильные шины — принять».
Где-то перецепляли вагоны, куда-то катя их; от фронта румынского несся, как вошью укушенный, поезд — с разбитыми стеклами: ором и дёром; обратно тащились вагоны, — до фронта, пути перекупорив; и по приказу начальника армии, номер такой, их валили с путей: под откос.
— Приезжаю, — гудел Непещевич, — я в Питер: там «фоны».
Вагоны…