— Прошу!
Нос на маленького: —
— как —
— как —
— как?
Сине-па-пич?
И — нос Синепапичу.
И — Синепапич ему:
— Синепапич!
— Так-с, — прыгал с потиром ладоней вокруг Синепапича, — имя-с, — взять в корне… и, — в корне взять… отчество?
И — Синепапич ему:
— Питирим Ильич.
Взгляд уважения на Питирим Ильича отмечал всю дистанцию меж единицей с нолями и между нолем; он, сердечно приставив два пальца к очкам, нос просовывал свой между пальцами; вот он какой, — Синепапич: бесплечий чернич; но, как меч и как бич — труд, кирпич, разбивающий психиатрически школу Пэпэшеву.
И — ринулся к креслу, чтобы Синепапичу кресло вкатить под коленки, величие князя светлейшего перенеся к Синепапичу; а — невеличка какая! Макушкою князя в микитку, а носом — под пуп.
Кресло выкатила Серафима Сергеевна, ланьим движеньем слетев с подоконника; в ней жест профессора всплыл, точно в зеркале; грацией нарисовался: в улыбке, с которой она от профессора перенеслась к Синепапичу.
Грации этой не видели; ведь для влетевших она — скучноватое рукопожатие, или — претык: время ж дорого!
А Синепапич, профессор, коллегу, профессора, спрашивал:
— Нравится вам в этом розовом доме, профессор? И руки профессор развел иронически:
— В желтом, хотите сказать? Что его перекрасили в розовый цвет, это только подчеркивает…
Не окончивши фразы, он сел.
Николай Николаич, хозяйское око напуча, пожал лишь плечами; оглядывал комнату:
— Стулья-то где?
К Плечепляткину дернулся:
— Стулья.
И вылетел бомбочкою Плечепляткин, студент, Куланскому и князю по стулу втащить.
Синепапич у столика сел; князь; оправивши фалды, осанисто сел пред профессором; а Куланский сел за князем, он дивное диво, мечту, — не профессора, — видел впервые; и скорчился робко за князем.
Висело молчание.
Паузу князь, вероятно, нарочно продлил — склоном лба и бородкой; как ласково щурился он и как бархатно высказал тенором внятным:
— Давно искал случая я навести вам, профессор, визит, — где был прежде? — чтоб дань удивленья, — соболезнования чуть-чуть он не дернул было; и, — помедлил, — с осмотром прекрасного здания этого: соединить.
И бородкой на фавнову рожу: в окно.
На дворе он с Пэпэшем любезничал: цель посещенья — лечебница-де не визит; Пэпэш, боднув ножкой, вскричал Препопанцу глазами:
— Вы слышали, что было сказано — там? И вы слышите, что говорится теперь?
Наступило молчанье; всем стало неловко; профессор, стреляя очковыми стеклами в руку, рукой барабанил; он не отзывался.
Все ж экзаменуемый возрастом, знанием, опытом, силой таланта и видом, и позою экзаменаторам робость внушал, как экзамен начать?
И — с чего?
Но забывши о всех, через голову всех — к Серафиме Сергевне он, суетясь озабоченно носом:
— Вы, ясное дело, впишите: для памяти.
И преисполненный думы, свирепо локтями на стол он упал:
— Минус «бе», плюс два «це», взяв в квадрат!
Синепапич, сидевший за пузом Пэпэша, — на пузо Пэпэша, который, довольный таким оборотом беседы, с убийственным юмором, впрочем почтительным, выдал курьезный секретец, — «игру на дворе», — Синепапичу:
— Это-с, — наглядное изображение формул в пространстве.
— Скажите пожалуйста! — князь.
И улыбки не сдерживая, бросил взгляд Синепапичу, двинулся белой рукою, отставив мизинец; спросил деликатно: какими мотивами руководился профессор, — абстракцию, формулу, перелагая во что-то подобное,… — слов не нашел он.
И — задержь, замин:
— На каком основании?
Двинулся корпусом вместе с рукой: полновесно.
Профессор, упавший на локти, как ждавший атаки солдат, из окопа штыком вылезающий, — носом на князя полез из-за столика:
— Для упраженья ума-с!
И отбросившись к спинке, на ручку припавши, рукой Синепапичу высказал: