— Армия-с!
Бросили светами мимолетящие окна; и поезд — который — бросался, на фронт: прочесал; и — мигали спокойные стрелки.
Бумажкою серенькой, — в нос Сослепецкому:
— Вот-с… — телеграмма. На фронте — бубукают: рвака пошла.
Телеграммою — в стол:
— Лопанули Россию — да так-с, что кишки ее вылезли; фронт стал — паршивое логово вшей… В полночь тронемся. А-с?… Англичанин погнал поездами… Бифштекс себе жарит… Которая катит дивизия… Кто и вернется, — так…
Налил бургундского.
— Лютым-лютешенька жизнь… Ну-с, а — я-с… — лбом в бумаги; а пальцем — в ладонь:
— Знать не знаю-с!
Пристукнул; и — побагровел:
— Разговора такого и не было… Что-с?
— Точно так-с!
Сослепецкий вскочил — кругом марш: —
— «д з а н» —
— и ткнулся в прощелк мальчугана, отдавшего честь.
— Генерал — Бидер-Пудер!
— Просите!
И тотчас же —
— с тихим чириканьем шпор замелили куриные ножки лампасами красными: кокала косточка, а не безусый, безбрадый, безвласенький труп — помесь карлы, шута и Кощея, — со слабой улыбкою, с кожей серебряной, как от проказы.
Лицо — проострение бирюзовато-зеленого носа с оранжевой, страшной ноздрей; и, как белые вошки, слезливые чырочки в недрах глазниц; ручки, серо-серебряные, быстро бились из воздуха.
Голосом, слабеньким, как музыкальная и задилинькавшая табакерка, он силился выразить:
— Нэ… вэ… мэ… квэ!
Вероятно:
— Ну вот, — я и к вам!
Только белый Георгий, как впаянный в грудь, безобразие это оспаривал.
В нос Сослепецкому бросилась помесь из запахов: тлена с ванилью; он — в ночь: из вагона.
— Кто это?
— Командующий пятой армией: новоназначенный!
— А из каких нафталинов «о н и» его вынули?
— Право, не знаю.
— Чем славен он?
— При барабане стоял, на котором сидел князь Барятинский, при полоненьи Шамиля[99]…
— И все?
— Нет, — еще: этот старец ночами мазурку с собою самим в пустой зале все тяпает — для поддержания бодрости… Вы представляете: очаровательно!
— Трупы из гроба повылезли — к Константинополю
маршем победы вести: конец — близок!
И —
— в ночь!
И стоны, и дзаны сливалися в плач паровоза; и песни звенели из воздуха; видел: покойники носятся, белые пляшут, — безруко, серебряно.
Разорвалися: —
— заборик — враздрай; под забориком — жалобы:
— Тут тебе уши отмерзнут…
— Отвалятся пальцы…
— Кампанию делаем.
— Будет мамзель тебя: «Воин увечный». Да — «наша», да…
— Уж прямо бы резали.
Вон городьба, занесенная снегом; снега разгребные, миганцы домишек, бугор за путями; с бугра же — качается — маловетвистое дерево.
Сноп: поворот колес красных; платформа облещенная: разодранствр мешков, серых лиц, сероватых шинелей, с желточными пятнами; никнут папашники вшивые; шелест неслышимый:
— Ишь!..