— Приятно познакомиться, — мямлю я.
Женщина окидывает меня внимательным взглядом и приподнимает уголки губ в легкой улыбке.
— Пропустите ее. — Наталья Владимировна протягивает мне руку. — Я тоже рада знакомству. Жаль, что при таких обстоятельствах.
Я пожимаю ее ладонь. Мама Марса выглядит немного удивленной и уставшей. Хотя мне кажется, в ее глазах на долю секунды мелькает радость.
— Идите в гостинную, — Марс аккуратно подталкивает Наталью Владимировну в комнату.
Мне остается только следовать за ней.
Если Марс минималист, то его мама — полная противоположность. Гостиная заставлена вазами и цветами, на стенах висит целый ряд картин, изображающих пейзажи, над каминной полкой — семейный портрет из двух человек: Натальи Владимировны и Марса.
— Мне нужно разуться, — я останавливаюсь на входе.
— Не стоит. Здесь уже столько людей ходило, что все равно убираться, — Наталья Владимировна садится на светлый диван и хлопает ладонью на место рядом с собой.
— Сколько тут Максиму? — я присаживаюсь, глядя на портрет, и сцепляю руки на коленях.
— Восемнадцать. Такой юный, — в голосе Натальи Владимировны слышится улыбка.
— Как он смог попасть на территорию? — голос Марса раздается из холла.
— Сигнализацию перерезали, — по звукам, раздающимся из коридора, похоже, что говорящий только вошел, и теперь отчитывается перед Марсом. — Складывается впечатление, что проникший знал, где расположен щиток. Охрана поселка прочесывает местность, но пока безрезультатно. Хорошо, что все двери были заперты и хозяйка сразу позвонила в полицию.
— Мама, — Марс заходит в комнату и подходит к нам, — так что произошло?
Он отлично себя контролирует. Его лицо спокойное. Только внимательный и цепкий взгляд, да рука, постоянно тянущаяся к шее, выдают его.
— Я сама толком не знаю, — женщина постукивает по коленям кулаками и смотрит вдаль. — Я была на кухне и через окно заметила тень на лужайке. Присмотрелась, вроде ничего. Но все равно решила проверить дверь. И вовремя! Кто-то ковырялся в замке. Ждать, пока он войдет в дом, желания не было. Позвонила охране и в полицию. Вот и все.
— Странная логика, — Марс все-таки дотрагивается до шеи. — Он же видел, что ты дома.
— Я думаю, что мне просто повезло заметить его раньше, — Наталья Владимировна пожимает плечами.
— Есть! Он попался под одну из камер, — мужчина, теперь во всем черном, проходит в дом с планшетом в руках.
Марс направляется к нему. Смотрит изображение на экране. Просит перемотать и увеличить.
— Вот козел! — наконец изрекает он. — У него вообще мозги отшибло. Отец!
Марс смотрит на маму, и та закатывает глаза.
— Ты с ним после выходных больше не общалась? — Марс хмурится и поджимает губы.
— Нет, конечно! — Наталья Владимировна встает с дивана. В серых тапочках она тихо передвигается по паркетному полу. — Я бы тебе сказала, — ее рука ложится на плечо Марса и легко поглаживает его.
Марс кивает и трет переносицу.
— Его нужно поймать! — говорит жестко.
Он смотрит на полицейского, который отчитывался до этого. Тот кивает в ответ.
— Сигнализацию смогут починить только завтра, — мужчина с планшетом с кем-то говорит по рации. — Если есть возможность, в доме лучше не оставаться хотя бы на эту ночь.
— Да, это и так понятно, — Марс снова разворачивается к маме. — Собери что нужно. Едем ко мне.
— Это смешно, что мне нужно сбегать из собственного дома, — Наталья Владимировна смотрит на пол и теребит край своего платья.
Я удивлена, что она еще раздумывает в такой ситуации.
— Если хотите, мы можем остаться с вами тут, — я тоже встаю с дивана и подхожу к ней. — Но здесь сейчас небезопасно. Я могу помочь вам собраться, если нужно.
Я улыбаюсь самой теплой улыбкой, какой только могу. Мама Марса поднимает на меня глаза, раздумывает еще немного и кивает.
— Хорошо! Мне нужно пару минут, — она направляется в сторону лестнице на второй этаж.
Я ловлю на себе полный теплоты взгляд Марса. Он кивает мне. Я поджимаю губы в полуулыбке.
Постепенно дом пустеет. Все выходят на улицу. Наталья Владимировна спускается с небольшой черной походной сумкой. На ней надеты бордовый бархатный спортивный костюм и кроссовки.
Марс забирает сумку из рук матери, и мы выходим из дома. На выходе Марс что-то говорит одному из мужчин в черном, затем кивает в ответ. До машины мы идем в тишине. Наталья Владимировна тянется к задней дверце Мерседеса, но я настаиваю, чтобы она села впереди рядом с Марсом. Она усмехается и уступает. Марс не вступает в наш спор. Он закидывает сумку на заднее сидение и садится за руль. Двое охранников остаются около ворот перед домом. Когда мы усаживаемся, машина трогается с легким шуршанием колес.
— Охрана будет дежурить перед домом на случай, если он вернется, — Марс смотрит на дорогу и вздыхает.
— Ты знаешь, что ему нужно? — Наталья Владимировна поворачивается к нему. — Вижу же, что знаешь! — строгие нотки в ее голосе очень напоминают интонацию Марса.
Я улыбаюсь. Хоть они внешне и не похожи, но характером Марс, видимо, пошел в маму. Она сильная женщина. Даже в такой ситуации она держится без паники.
— Он приходил в компанию на днях. Просил денег. Снова проиграл, — Марс говорит каждое предложение медленно, будто нехотя.
Наступает тишина. Мне неловко присутствовать при семейных разборках.
— Простите! — я втискиваюсь между передних сидений, чтобы меня было слышно. — Максим, высади меня, пожалуйста, около любой станции метро, когда приедем в Москву.
— Зачем тебе метро? — Наталья Владимировна оборачивается. — Вот поэтому я и не хотела ехать. Так и думала, что помешаю.
— Что? — мои глаза округляются. — Нет, что вы… даже не думайте… просто… — мямлю я.
— Завтра меня весь день не будет, — Марс смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Хорошо, если ты останешься с мамой. На работу не пойдешь.
Я перевожу взгляд с Марса на его маму. Оба ждут моего ответа. Чувствую себя прижатой к стенке. Не похоже, что у меня есть выбор, поэтому просто киваю. Откидываюсь на сиденье и уже жалею, что согласилась. В голове проносится столько щепетильных тем, которые Наталья Владимировна может поднять в разговоре, от “как вы познакомились” до “кто вы друг другу”. И все это каким-то образом нужно будет обходить стороной.
Когда мы поднимаемся в квартиру к Марсу, на часах уже за полночь. Наталья Владимировна сразу же желает нам доброй ночи, целует Марса в щеку и уходит в одну из комнат на втором этаже.
— А мне куда ложиться? — я переминаюсь с ноги на ногу.
Если честно, я так устала, что готова спать где угодно.
— Чтобы было меньше вопросов, ляжешь со мной, — Марс берет меня за запястье и ведет в свою комнату. — И да, для мамы мы встречаемся, — на этих словах я съеживаюсь и вздыхаю. Слышать это из уст Марса неожиданно обидно. Он не замечает, или делает вид, что не замечает, продолжая: — Это будет проще объяснить, чем знакомство в клубе и дальше по списку, — он оборачивается через плечо и, кажется, улыбается.
В комнате Марс дает мне футболку. Я переодеваюсь и ложусь. Мне очень хочется, чтобы Марс обнял меня перед сном, но стоит моей голове коснуться подушки, тут же засыпаю. И теперь я уже не узнаю, случилось ли это.
Утро в кровати Марса снова встречаю в одиночестве. Потягиваюсь и встаю. Время почти десять. Надеваю платье и достаю из сумочки, валяющейся на кресле, запасные трусики. Общение с Марсом научило меня быть подготовленной.
Уже с верхней ступеньки лестницы аромат чего-то вкусного щекочет ноздри. Интересно, кто готовит: Марс или его мама. Захожу на кухню. На столе стоит тарелка с блинами, и пар клубится над ней. Еще горячие. Наталья Владимировна разворачивается в очередным блином на лопаточке и вздрагивает.
— Напугала. Так тихо подошла, — она улыбается. — Доброе утро! Ты рано. Нужно было еще поспать.
— Вам помочь? — я подхожу к столу и тяну носом аромат.
— Нет, садись. Все уже готово. Это был последний блин. Чай или кофе?
— Кофе, пожалуйста, — я выдвигаю высокий стул и устраиваюсь на нем. — А Максима нет? — озираюсь по сторонам и жду, может быть, он появится.
— Он рано уехал. Просил тебя не будить, — Наталья Владимировна ставит кружку в кофемашину и нажимает на пуск.
Звук перемалывания зерен разносится по кухне. Спустя пару минут две чашки с ароматным напитком стоят на столе, и Наталья Владимировна садится напротив.
— Как вы? — я смотрю на нее и мешаю кофе ложечкой.
— Лучше, — мама Марса отпивает кофе и берет настолько тонкий блин, что он кажется почти прозрачным. — Кушай, а то остынет, — она пододвигает мне тарелку.
Я скручиваю блин и кусаю. Невероятно вкусно! Настолько, что я почти сразу тянусь за следующим.
— А Максим куда уехал? — я вытираю рот салфеткой.
— Сказал, что разберется сегодня с этим вопросом. Влад, конечно, окончательно перегнул палку, — Наталья Владимировна качает головой. — Значит, он приходил в офис?
Карие глаза внимательно смотрят на меня, бровь чуть изогнута. Я нерешительно киваю.
— У Максима отношения с папой не очень? — лучшей возможности разузнать больше о Марсе может и не быть.
Наталья Владимировна отпивает кофе и со звоном ставит кружку на стол. Смотрит на половину блинчика в тарелке, но не прикасается к нему.
— Влада точно отцом года не назовешь. Максим совсем об этом не рассказывал?
Я мотаю головой.
— Тогда извини, — Наталья Владимировна виновато смотрит на меня. — Вам лучше с ним об этом поговорить. Единственно, что скажу: Влад не всегда был таким. Но Максим вряд ли это помнит.
Наталья Владимировна крутит в руках кружку с кофе и смотрит на то, как напиток плещется внутри. Она не поднимает на меня глаза. А мне не стоит труда догадаться, как ей сейчас тяжело. Поэтому делаю самое малое, что в моих силах.
— А каким Максим был в школе? — я беру еще один блин и макаю его в джем, стоящий на столе.
— О, он был смышленым. Учителя его хвалили… пока дело не доходило до поведения. Меня вызывали к директору каждую неделю. Дрался постоянно. И всегда говорил, что защищал кого-то. Я его на бокс отдала, думала, что там будет вымещать злость. Не помогло. Вот и бегала между школой и работой все одиннадцать классов. А потом выяснилось, что, и правда, защищал… всех подряд. То младшеклассника обидели на перемене. То девочку какую-то в туалете зажали. Зато в институте остепенился. Долго думал, куда пойти. Мы на тот момент платное образование не потянули бы. Но он взял и поступил. Сам подготовился и все сдал. А там уже они с другом основали фирму, потом разделились. Друг решил, что свое дело не для него, и пошел работать в какую-то фирму. А мой Максим стал руководителем успешной компании.
Наталья Владимировна снова улыбается, на ее щеках играет легкий румянец.
— А теперь я хочу послушать о тебе, — она ставит локти на стол и чуть наклоняется ко мне, я же вжимаюсь в спинку стула.
— Ничего интересно. В школе не дралась, фирм не открывала, — пожимаю плечами и допиваю кофе.
— Ты работаешь на Максима?
— Не совсем, — выдыхаю. Вопросы пока что легкие. — Я работаю в фирме, которую он нанял.
— И как давно вы вместе? — Наталья Владимировна выжидательно смотрит на меня.
— Недолго, — чувствую, как мои щеки заливаются краской. — Мы только в самом начале пути, — кручу кружку перед собой. — Пока рано говорить о том, насколько это серьезно.
По поджатым губам понимаю, что Наталью Владимировну не очень удовлетворил мой ответ. Только врать и что-то придумывать мне не хочется, поэтому выдаю полуправду, которая потом легко впишется в легенду о нашем с Марсом расставании.
— Ну что ж! Давай займемся обедом и ужином. — женщина встает из-за стола.
Я подрываюсь со своего места и начинаю открывать все шкафчики подряд в поисках посудомойки. Наконец нахожу ее и выдыхаю с облегчением. Загружаю посуду. Наталья Владимировна смотрит на меня с легкой настороженностью, но не комментирует это. По ее лицу невозможно понять, догадывается ли она о чем-то, или просто думает, что Марс прекрасно за мной ухаживает, поэтому я не знаю, где что находится на кухне.
— Только я сразу хочу предупредить, что повар из меня так себе, — я запускаю посудомойку.
— Не переживай, будешь помогать. Я уже вижу, что на кухне ты не частый гость, — легкий смешок раздается сзади меня. А я чувствую себя немного уязвленной, хотя на правду же не обижаются.
В конечном итоге мы увлекаемся готовкой, открываем бутылочку белого вина, название которого я даже не слышала. Жарим картошку, варим борщ и готовим курицу в духовке. За разговорами и вином время летит незаметно. Наталья Владимировна рассказывает об их жизни после развода с отцом Марса, расспрашивает обо мне. После обеда мы перебираемся на диван в гостиной и смотрим романтическую комедию про пятьдесят первых поцелуев.
Когда время близится к ужину, мы накрываем на стол, стоящий в гостиной перед панорамными окнами, не дожидаясь Марса. От него пока нет никаких вестей, а есть уже хочется. На удивление он приезжает почти во время, лишь немного опоздав к началу. Я сама наливаю ему суп и ставлю перед ним. Он недовольно смотрит на блюдо и берет ложку.
Себе я накладываю жареную картошку, запах от которой просто божественный. Я нанизываю на вилку пару ломтиков. От вкуса даже жмурюсь.
— А мне суп налила, — Марс по-детски поджимает губы, и я чуть ли не смеюсь в ответ.
Наталья Владимировна с теплом смотрит на нас.
— Решили вопрос? — эта тема, видимо, не отпускает ее.
— Да, его нашли в хостеле на окраине Москвы. Повезло, что у него реально не осталось денег, — Марс пробует суп и тянется за ломтиком хлеба. — Теперь он долго нас не побеспокоит.
— С ним все хорошо? — Наталья Владимировна чуть не роняет вилку из рук.
— Конечно, мама! Он даже согласился на лечение, — Марс не смотрит на мать, а она сверлит его взглядом.
— Насколько все плохо? — она хмурится и прикусывает губу.
Марс вздыхает, откладывает ложку и наконец поднимает глаза на маму.
— Вывих руки. Неудачно держал.
Наталья Владимировна охает и зарывает рот рукой. Марс не опускает взгляда. Хотя морщинка между бровей становится глубже.
— Максим! — сталь в тихом голосе Натальи Владимировны слышится отчетливо.
— Его пришлось уговаривать, — Марс пожимает плечами и берет ложку.
Обо мне никто не вспоминает, а мне кажется, что я даже не дышу все это время. Хотя смысл разговора я уловила. Тянусь к стакану с водой и неловким движение сшибаю его. Вода льется на пол и на меня.
— Вот, черт! — я вскакиваю и бегу на кухню за полотенцем.
— Мама, как видишь, жизнь меня уже наказала, — Марс спокойно продолжает есть.
Небольшая лужица расплылась по полу. Я протираю стол. Лужица на полу становится больше. Пока вытираю ее, врезаюсь попой в стул. Тот со скрипом отъезжает назад. Наталья Владимировна смотрит на мое мельтешение и начинает смеяться. Да так заливисто! Марс смотрит на маму и тоже улыбается. Я сдуваю выбившуюся из хвоста прядь и качаю головой.
— Сам ты наказание! — бурчу я в сторону Марса и уношу грязное полотенце на кухню.
Остаток ужина приходит спокойно. Мы все вместе убираем со стола. Я в какой-то момент остаюсь одна. Наталья Владимировна поднимается наверх, Марс следует за ней. Оглядываю комнату. Все чисто. А мне пора ехать к себе.
— Мама собирается домой, — Марс спускается по лестнице с сумкой в руке, Наталья Владимировна идет следом.
— Как так? Вы уверены, что хотите вернуться? — я обхожу Марса, скользя рукой по его спине. Мне очень хочется ощутить его кожу под своей ладонью.
— Да, мне пора, — Наталья Владимировна направляется к двери и начинает обуваться. — Убери все в холодильник. И спасибо за приятный день! Я даже рада, что все так получилось. А то сын так и не рассказал бы мне о своих отношениях, — она укоризненно смотрит на Марса, тот только пожимает плечами.
— От тебя сложно что-либо скрыть. — Он оборачивается ко мне, — Я провожу маму до машины.
Я дохожу с ним до двери. Наталья Владимировна на прощанье неожиданно крепко обнимает меня и шепчет на ухо:
— Береги его, — легко целует в щеку и машет уже стоя у лифта.
Они с Марсом заходят внутрь, двери закрываются с тихим щелчком. Возвращаюсь на кухню и сажусь на стул. В квартире непривычно тихо. Чувствую себя одинокой и будто брошенной. С Марсом в этом большом пространстве намного уютнее.
— О чем задумалась? — звук закрываемой двери отвлекает меня. Марс направляется в мою сторону.
— Думаю, каково тебе жить одному в такой большой квартире, — я почти не вру.
— Прекрасно. Квартира, как ты сама заметила, большая и моя, — Марс облокачивается на стойку и смотрит на меня.
— Я вроде бы все сделала, — смотрю на свои сцепленные руки. — Мне, наверное, тоже уже пора.
Мои вещи наверху, поэтому направляюсь к лестнице, но Марс аккуратно хватает меня за запястье и разворачивает к себе. Он поднимает мою голову за подбородок и заставляет поднять взгляд.
— Останься еще на одну ночь, — он смотрит мне в глаза, и в его взгляде столько тоски, — пожалуйста.
Я не могу выдавить из себя ни слова, шокированная его просьбой, поэтому только киваю. Марс ведет меня наверх. Захожу в спальню следом за ним. Марс не включает свет, и я этого не делаю. Он разворачивается ко мне и встает спиной к окну, выражения его лица не разобрать против света с улицы. Я чувствую его руки на себе. Он двигает ими вверх по моему телу, помогая мне снять платье, затем лифчик. На мне остаются только трусики. Я хочу раздеть Марса, но он мотает головой, и раздевается сам. Затем ведет меня к кровати и укладывает к себе спиной. Я лежу у него на руке, накрытая одеялом, и прижимаюсь к сильной груди. Тишина убаюкивает.
— У тебя, наверное, есть вопросы, — его голос уставший.
— Если ты не хочешь об этом говорить, то я не буду тебя ни о чем спрашивать, — я смотрю в темноту и прислушиваясь к дыханию Марс.
Он гладит меня по волосам, нежно перебирая их.
— С чего начать? — рука в моих волосах застывает, а затем исчезает вовсе.
— С начала. Так будет проще всего, — я вкладываю ладонь в руку Марса, на которой лежу, и жду.
Проходит время, прежде чем я слышу тяжелый вздох и тихие слова:
— В самом начале мы жили хорошо. В достатке, любви. Как любая счастливая семья, — Марс запинается. — Пока отец не захотел жить еще лучше. Он желал большего. Девяностые — непростые годы, ты вряд ли знаешь, что там творилось. А вот я увидел всю изнанку.
Чувствую затылком дыхание Марса, и мне кажется, что я не дышу вовсе, вслушиваясь в каждое слово.
— Отец входил в преступную группировку, — монотонно продолжает Марс. — Продажа краденых автомобилей, рэкет. И кто знает, что еще. Ему доверяли перевозку денег, и иногда он довозил не все. Мне было лет пять, когда к нам домой пришли впервые. Мы были с мамой вдвоем. Тогда вынесли из дома все, что было… и избили маму, — Марс сжимает мою ладонь. Мне почти больно, но я не двигаюсь. — Меня не тронули. Когда отец пришел, довольный и бухой, он был в шоке. Перепугался. Прощения просил.
И снова тишина. Глажу Марса по руке кончиками пальцев. Уже не уверена, что готова услышать историю целиком, но Марс продолжает:
— Отца хватило на полгода, — его голос становится грубым, слова — отрывистыми. — Они снова выбрали время, когда его не было. Мама попала в больницу с переломом ключицы, — Марс рычит. — Она умоляла отца перестать, говорила, что не нужны нам эти деньги. А отец орал, что если ей не нравится, пусть уходит. Со временем он стал все чаще приходить домой побитым и пьяным. Он был недоволен всем. Злой.
Я слышу тяжелое дыхание Марса, чувствую, как он напряжен, и от этого мне становится горько. Сколько боли в его словах! Сжимаю свободной рукой подушку и стискиваю зубы.
— А однажды я попался под горячую руку, — Марс вздыхает и немного успокаивается. — За какую-то мелочь отец отхлестал меня ремнем. До такой степени, что можно было снимать побои, — он невесело усмехается. — В тот же день мама собрала вещи, и мы ушли. Мы переехали к маминой подруге. Отец узнал об этом. Ловил нас на улице, угрожал, заламывал руки маме. Нам пришлось снова переехать. Уже в Подмосковье. Сняли квартиру. Мама работала на двух работах, а я только в школу пошел, — снова пауза. Марс окончательно приходит в норму и начинает говорить будничным тоном. — Было тяжело. Но все наладилось. Я поступил в Москву. Создал свою фирму. Стал зарабатывать. Делал все, чтобы маме больше не нужно было работать и она ни в чем не нуждалась. Знаешь, я часто видел, как по вечерам она вздрагивала от любого шороха. Возможно поэтому она и среагировала на движение в темноте вчера. Кто знает!
Мы снова погружаемся в тишину. Кажется, Марс больше ничего не скажет. Я сжимаю его ладонь, пытаясь показать все тепло и поддержку, которые чувствую внутри. Марс шевелит рукой и переплетает наши пальцы.
— Отец объявился после моего первого интервью, — Марс все-таки еще не закончил. — Просто пришел и потребовал денег. Угрожал. Я уступил, опасаясь, что он пойдет к маме. Мы договорились, что я буду платить ему. Суммы постоянно росли. Каждый раз он требовал все больше, — Марс ударяет нашими сплетенными ладонями по подушке. — Я шел на это ради спокойствия мамы. А потом отец пристрастился к азартным играм. И окончательно опустился. Ему в очередной раз не хватило денег и мозгов. Если бы не вчерашнее, я бы до сих пор не знал, что он залез в долги. Поэтому как знать, кто мог бы прийти к маме вместо него. Так что, возможно, все неплохо получилось. Отец согласился лечь в клинику вместо тюрьмы. И теперь он надолго там останется. Я об этом позабочусь.
Одинокая слезинка скатывается по моей щеке. Теперь понятно, почему Марс всех защищал в школе — потому что не смог стать защитой единственному важному для него человеку. И дрался, наверняка, чтобы победить свои страхи.
Сжимаю его ладонь и целую костяшки пальцев. Марс сильнее прижимает меня к себе. Его дыхание щекочет мой затылок.
— Ты же понимаешь, что в этом нет твоей вины? — я понятия не имею, что будет правильно сказать в этой ситуации. Как мне поддержать Марса?
— Понимаю. Вина лежит только на одном человеке.
Я поворачиваюсь в объятиях Марса и обнимаю его. Утыкаюсь ему в плечо. Я чувствую, как размеренно вздымается его грудь, слушаю его дыхание, и прижимаюсь как можно сильнее.
— Теперь ты не маленький мальчик. И можешь решить любой вопрос, — я поднимаю голову и смотрю на Марса.
— Вчера я снова не был рядом с ней, — он кладет подбородок мне на голову.
— Чтобы быть рядом, нужно вместе жить, — я вздыхаю. — Ты разобрался с проблемой и никто не пострадал. Главное, что все закончилось.
Марс молчит. Его дыхание становится глубоким, и я почти уверена, что он заснул. Поцелуй в макушку становится для меня неожиданностью.
— Доброй ночи, маленькая! Я рад, что ты сегодня со мной.
Мне хочется ответить, что это взаимно, но дрема затягивает в свои сети. Успокаиваю себя, что завтра будет возможность рассказать о своих чувствах. И послезавтра тоже. Столько времени еще впереди. Я проваливаюсь в сон, в котором маленький темноволосый мальчик плачет у меня на коленях. И я плачу вместе с ним.