Открываю глаза и щурюсь от утреннего света. Опять не закрыла шторы на ночь. Будильник пока не звонит, можно еще поваляться. Переворачиваюсь на другой бок… и натыкаюсь на Настю, спящую рядом. Все-таки не сон! Протираю глаза и вылезаю из кровати через Марину, спящую с другой стороны. Плетусь в ванную. Из зеркала на меня смотрит тень. Включаю холодную воду и ополаскиваю лицо. Вместе с водой стекают слезы. Съезжаю на пол и утыкаюсь лбом в колени, пытаясь кулаком заглушить рыдания. Девочки и так слушали их на протяжении всех выходных.
Это были ужасные два дня. “Поприветствуем Лину” до сих пор звучит в голове. Я не смогла быть сильной в тот момент, не смогла ответить. И просто сбежала. От осуждающих взглядов, громких шепотков, предательства… Марса.
Я напрочь отказалась ехать к себе, потому что хотела исключить любую возможность встречи с Марсом, хотя она и была маловероятной. По этой же причине я выключила телефон и до сих пор не включила. Страшно.
Когда такси подъехало к дому Марины, она встретила меня с пуховиком в руках. Настя приехала через пару часов. Она сказала, что праздник закончился тихо. А Марс уехал сразу после меня. Помощница Насти видела его садящимся в машину. И это было последнее четкое воспоминание. Дальше все слилось в одно серое воспоминание, состоящее из мороженого, романтических мелодрам, где в каждом герое мне виделся Марс, страданий, боли и слез. А еще мыслей. Я мусолила в голове события пятничного вечера и наконец решила окончательно вычеркнуть Марса из своей жизни. Закрыть эту дверь навсегда и вытеснить любое воспоминание о нем. А для этого нужно уйти из его компании. И сделать это как можно быстрее.
К понедельнику у меня нет сил. Я истощена и разбита. Синие круги под глазами даже тоналкой не замазать. Про опухшие глаза вообще говорить нечего. Но я заставляю себя собраться на работу. Нужно сказать Роману Евгеньевичу по поводу замены меня на другого сотрудника в команде. Но прежде, чем обсудить этот вопрос, я должна быть уверена, что Марс сдержит обещание, и мой уход никого больше не коснется. Даже под угрозой новых унижений я все равно поговорю с ним. А еще нужно передать дела Марте. Она не должна страдать из-за этой ситуации.
Марина дает мне свои джинсы, голубую рубашку. Нижнее белье также приходится позаимствовать.
Коллеги встречают меня с радостью. Все довольны, что наконец часть работы можно скинуть на меня. И только Лена шепчет мне на ухо, что выгляжу я не очень. Если честно, чувствую себя еще хуже.
После одиннадцати я пишу по корпоративной связи сообщение Марте о том, что готова к ней прийти. Сразу приходит ответ: “Очень жду”. Интересуюсь, на месте ли Марс и получаю ответ, что его нет, и сегодня не будет. Заболел или что-то такое. Чувство облегчения прокатывается по телу. Только сейчас понимаю, что как бы ни настраивалась, все равно не готова встретиться с Марсом. Хотя это означает, что еще день я проведу в стенах, где все пропитано им. Мне даже кажется, что Марс специально не пришел: дал мне возможность не встречаться с ним. Вот только моя Венера мотает головой и осуждающе смотрит на меня. Мы обе знаем, что где-то в глубине души я все равно надеялась увидеть его именно сегодня.
Передаю дела Марте, после чего до конца вечера изучаю материалы, краем уха слушая разговоры коллег. Работа помогает немного отвлечься. Но мысли о Марсе все равно мелькают в голове.
— Лина, уже седьмой час. Думаю, на сегодня хватит, — Роман Евгеньевич встает из-за стола и надевает пальто.
Остальные коллеги также собираются по домам.
— Я еще ненадолго задержусь. Мне осталось дочитать совсем немного, — выглядываю из-за монитора и машу на прощание рукой.
Нестройный хор голосов прощается со мной, и меня поглощает тишина. Собираюсь домой только в десять вечера.
Еще утром мы договорились с Мариной, что сегодня я буду ночевать дома. Там я могу предаться жалости к себе в полном объеме. Да и хватит злоупотреблять гостеприимством подруги.
Выхожу на улицу. Сегодня ветрено. Закутываюсь в шарф посильнее. Перчатки как всегда забыла дома. Промозглый воздух проникает под юбку короткого платья и пальто. Когда же будет уже весна?
Домой совсем не хочется, поэтому решаю прогуляться до соседней станции. Хорошо, что надела сапоги на сплошной подошве. Покупаю капучино в ближайшей кофейне и шлепаю по улочкам Москвы. Вкусный напиток греет изнутри. Мимо проходит пара влюбленных. Смотрю им вслед и, кажется, замечаю тень, мелькнувшую в переулок. Притормаживаю и вглядываюсь. Сама не знаю, чего жду, и на что надеюсь. Но проходит минута, вторая. Нет, никто не выходит из переулка с букетом цветов и извинениями. Вздыхаю и иду дальше. Кофе быстро кончается. Ноги замерзают. До метро осталось совсем немного, если срезать дворами. От этой идеи волоски встают дыбом. Не обращая внимания на тревогу, коготками царапающую изнутри, шагаю в темный переулок жилых домов.
Рука в перчатке неожиданно обхватывает голову сзади. Закрывает рот. От испуга трудно даже вдохнуть. Через шарф чувствую давление на горло.
— Не думал, что мне так повезет, — слышу хриплый мужской голос сзади.
Говорящий выше меня примерно на голову и однозначно сильнее. Страх парализует тело. Мысленно перебираю, что у меня есть в сумке, готовясь с этим попрощаться. Правильно говорят, беда не терпит одиночества.
— Давай без глупостей! — интонации в голосе смутно знакомые. — Иначе… — нож сильнее впивается в мое горло, но благодаря шарфу кожа остается цела.
Часто киваю, продумывая возможные варианты бегства. Нужно освободиться, закричать, что угодно. Но мужчина оказывается хитрее. Он резко разворачивает меня за плечо и хватает за руки, ухватив за запястья. Нож утыкается мне в живот. Я открываю рот, чтобы закричать, но вместо этого у меня вырывается:
— Да вы издеваетесь что ли?
Отец Марса, обросший и неряшливый, в черной потертой кожаной куртке стоит передо мной. На голове черная вязаная шапка.
— Только пикни, и я тебя порежу, — он наклоняется ко мне, от него разит перегаром.
— Что вам надо? — в моем голосе плещется отчаяние.
— Деньги! — рявкает он.
— Но у меня их нет, — делаю попытку выдернуть руки, отчего хватка только усиливается.
— Дура что ли? Ты позвонишь Максиму. Он тебе даст.
— Не даст, — я разом сдуваюсь. — Если вы думаете, что он за меня выложит хоть рубль, то вы ошибаетесь, — заканчиваю шепотом.
— Вот и проверим, — цедит отец Марса и дергает меня на себя. — Сейчас мы идем до моей машины, и если ты хоть что-то вякнешь, я убью тебя. — Владислав Сергеевич прижимает меня к себе.
Я отчетливо чувствую, как лезвие упирается мне в горло. Со стороны выглядит, словно он приобнимает меня за плечи и помогает мне идти. Народу нам почти не встречается. Время позднее, и на улице холодно. Да и когда кто-то проходит мимо, Владислав Сергеевич сильнее прижимает меня к себе, от чего лезвие ножа ощущается острее. Пару раз я пытаюсь все-таки вырваться, но бесполезно. Крепкие руки держат надежно. В отчаянии собираю всю свою силу и ударяю мужчину локтем в бок. Чувствую, как лезвие чертит по коже. Пугаюсь. Но боль терпимая. Видимо, только царапина. Мы подходим к машине, невзрачной Хонде серого цвета, стоящей в конце двора, окруженного домами. Фонари светят неярко. До меня доносится скрип качелей, раскачивающихся на ветру. Владислав Сергеевич крепко связывает мне руки моим же шарфом и сажает на переднее сиденье, привязав импровизированную веревку в ручке над дверью.
Мы выруливаем из двора, выезжаем сначала на одну из улочек, затем попадаем на оживленную дорогу. За окном мелькают дома, магазины, люди.
— Где телефон? — он садится за руль и заводит двигатель.
— Серьезно, вы теряете время, — говорю, растягивая слова. Отчаяние сквозит в каждом слоге. Дергаю руками, пытаюсь расслабить узлы. Ничего не выходит. — В сумке, — А смысл спорить? Пусть делает, что хочет. — Только еще раз, Максиму на меня плевать.
Владислав Сергеевич косится на мою сумочку, переброшенную через плечо, и качает головой. Пока за телефоном не тянется. Машин на дороге много, поэтому он не рискует отвлечься. Ведет он не очень уверенно, держа обе руки на руле. Его манера существенно отличается от манеры вождения Марса, уверенной и спокойной.
— Послушайте, — я уже не понимаю, где мы едем. Яркие проспекты сменились спальными районами. — Максим ненавидит меня. Он унизил меня так, что стыдно сказать. Он не станет вам помогать из-за меня.
— Это ты послушай, — отец Марса кидает на меня взгляд, но быстро отводит глаза. — Не пудри мне мозги. Я видел отношение Максима к тебе. И там, у дома Наташи ты тоже была. Мой сын не приведет левую девку в дом, — огрызается он.
— Ради мести приведет, — шепчу я. Горечь от этих слов остается во рту.
Мы снова едем молча. Дома по сторонам закончились. Лесной массив обступил дорогу. Мы едем уже около часа. Руки затекли. Я даже не пытаюсь запомнить дорогу. Все равно обратно пешком не дойду. Мы проезжаем Новую Купавну — достаточно большую деревню. В следующей деревне сворачиваем в проулок, и петляем там. Тишина давит.
— Откуда у вас машина? — хоть немного поговорим.
— Друг одолжил. Как и дом, в который мы едем, — голос Владислава Сергеевича грубый, но спокойный.
— Что за друг?
— В психушке познакомились.
— Долго еще?
— Почти приехали.
Зеленый деревянный домик находится на отшибе. Мы останавливаемся перед калиткой. Владислав Сергеевич отвязывает меня и грубо вытаскивает из машины. Нож снова у него в руке. Мы заходим в дом. Внутри грязно. Одинокая лампочка в передней комнате освещает комнату. Проходим мимо замызганной печи и входа на кухню. Бросаю взгляд на стол, застеленный клеенкой. Больше ничего заметить не успеваю, меня заводят в соседнюю комнату. Тут немного мебели: сервант, диван, кресло и кровать с железной спинкой и висящими на ней наручниками. С опаской смотрю на них. Отец Марса быстро срезает ножом платок на моих руках и срывает с плеча сумочку. Чувствую, что дрожу всем телом от испуга. Затем он бросает меня на грязное покрывало и тянет мое запястье к оковам.
— Нет, нет, нет, — как заведенная шепчу я и упираюсь пятками в пол.
Владислав Сергеевич дергает меня со всей силы, и я влетаю в кровать. Наручник защелкивается на моем запястье. Я истерично хихикаю: в пятницу я была на балу, а сегодня я в задрипанном домике, в котором никто не жил лет десять, в пыли и грязи.
Владислав Сергеевич роется в сумочке и достает телефон. Я с пятницы его так и не включала, поэтому мелодичная трель раздается в тишине. С минуту телефон грузится, и только я успеваю подумать, что никто мне даже не звонил за это время, как раздается звук входящих смс-ок. Оповещения все приходят и приходят.
— Кто такой Марс? — Владислав Сергеевич смотрит на экран.
— Ваш сын, — бурчу я. Видимо, одно из сообщений от него.
— Какой пароль? — усмешка мелькает на лице мужчины.
— Четыре единицы, — страшновато ему перечить.
Владислав Сергеевич подносит телефон к уху и ждет.
— Привет, сынок, — он наконец выдыхает в трубку, но в следующий момент недоуменно смотрит на экран. — Разъединилось.