ГЛАВА ВТОРАЯ
Одной неделей ранее
— Ты знаешь, что мы не прекратим, пока каждый из них не перестанет дышать. — Я крепко прижимал к себе тетю Фиону, пока последние члены семьи, попрощавшись с дядей Броуди, расходились по машинам. Осталась только ближайшая семья Байрнов, нас было около трех десятков. На похороны пришли сотни людей. Даже моих бабушку и дедушку отвезли на час за город, чтобы похоронить их сына, хотя они редко покидали свой дом.
Вдова моего дяди сотрясалась от приглушенных рыданий. Мне захотелось поджечь весь город.
Албанцы выпустили пять пуль в грудь Броуди возле одного из наших клубов. Мы немедленно отправились за ними и нанесли ответный удар, завалив полдюжины их людей, но эти ублюдки были как тараканы. Мы до последнего не видели их.
— Пойдем, ма. Давай отвезем тебя домой. — Оран, старший из детей Фионы и Броуди, взял свою мать под руку и мрачно поблагодарил меня, прежде чем повести ее к их машине.
Пока я смотрел, как они уходят, мой дядя Джимми подошел и встал рядом со мной. Хотя три брата Байрна и мой отец совместными усилиями вернули нашу организацию из безвестности, Джимми был негласным лидером. Он также был моим крестным отцом и человеком, на которого я стремился быть похожим. Я уважал и любил своего отца, но Джимми был неприкасаемым. В его присутствии мир затихал. В детстве я изучал все о нем. Теперь, когда я вырос, я каждый день старался заслужить его уважение.
— Этого никогда бы не случилось пятьдесят лет назад. — Он похлопал меня по плечу. — В те времена, когда ирландцы владели Адской кухней, никто не посмел бы с нами возиться.
— Меня тогда не было, но я видел, что вы смогли создать только за последние десять лет. Благодаря вам мы близки к тому, чтобы вновь обрести ту силу, которую знали Пэдди и другие в те времена.
— Мы к этому идем, но другие организации все еще считают нас слабыми. Это единственная причина, по которой они пришли за нами. Они никогда не осмелятся напасть на итальянцев или русских. — Джимми начал медленно идти в сторону улицы, я шел рядом с ним. — Что это говорит о нас? Это говорит о том, что они считают нас уязвимыми. Мишенью. — Он сделал паузу и несколько тактов стоял молча. Когда он заговорил снова, его голос был похож на низкий раскат далекого грома. — Все должно измениться.
Я встретил его стальной серый взгляд с непоколебимой уверенностью. — Ты скажешь мне, что нужно, и я сделаю это.
Подбородок слегка опустился в знак одобрения, и он продолжил идти. — Скажи мне, как прошел твой ужин с итальянцами? У меня не было возможности спросить обо всем, что произошло.
В ту же ночь, когда моего дядю застрелили, я по просьбе Джимми впервые встретился со своей биологической матерью. Она была не только чертовой итальянкой, но и чертовой Дженовезе — женой консильери семьи Лучиано, Эдуардо Дженовезе. Я ужинал, подобно гребаной семейке Брэди, пока дядя Броуди истекал кровью на тротуаре. Я злился, что не был там, чтобы помочь ему, но дядя Джимми настаивал на том, чтобы я встретился с моей биологической матерью. У меня не было никакого желания общаться с женщиной, которая меня отдала. Но с той минуты, как агентство по усыновлению связалось с нами и сообщило, что Миа Дженовезе хочет встретиться со своим сыном, Джимми поклялся, что это судьба. Начало новой эры, в которой ирландцы и итальянцы стали союзниками.
Я был настроен скептически.
Но, как я уже говорил, я доверял Джимми и был готов сделать то, о чем он меня просил.
— Все прошло так хорошо, как и следовало ожидать. Эдуардо Дженовезе знал по моему выбору ресторана, что я связан с тобой, и все равно пришел. — Ужин не был таким ужасно неловким, как я себе представлял. Я все еще не планировал тесно общаться с семьей моей биологической матери, хотя мои сводные сестры были удивительно интересными.
— Я бы сказал, что это хороший знак.
— Знак чего именно? — спросил я, чувствуя тревогу, сковывающую мои плечи.
Джимми снова остановился, на этот раз пригвоздив меня своим непроницаемым взглядом. — Я знаю, что ты чувствуешь по поводу своего прошлого, Коннер. Это понятно. Но теперь ты укоренился в нашей семье. Связи с итальянцами этого не изменят.
Логически я понимал, что он прав. Но помимо того, что меня усыновили, я даже не был Байрном по фамилии. Моя приемная мать была единственной сестрой братьев Байрн. Ее фамилия после замужества была Рид, что только еще больше разделяло меня в моем сознании. Я сомневался, что остальные согласились бы, если бы я озвучил свои чувства, но их мысли по этому поводу не изменили моих ощущений. Я уже потратил свою жизнь на защиту своего права сидеть рядом с кузенами. Акцентирование внимания на моем недавно обнаруженном итальянском наследии только ухудшило ситуацию.
— Я слышу, что ты мне говоришь. Но это не значит, что я хочу с ними общаться.
Его черты лица ожесточились. — Возможно, тебе пора поработать над своей перспективой, сынок. Нам предоставили золотую возможность. Способ заключить союз с самыми влиятельными семьями в городе. Подумай, что это будет значить для нас.
На этот раз я был единственным, кто остановился и уставился на него. — К чему именно ты клонишь?
Его подбородок поднялся, а грудь расширилась, прежде чем он произнес слова, которые навсегда изменят мою жизнь.
— Брак. Итальянцы и ирландцы связаны священными узами брака.
Меня как будто ударили кулаком в живот. От его слов меня передернуло, и мир перевернулся внутри меня.
— Ты хочешь, чтобы… я… женился… на… итальянке? — спросил я, с трудом выговаривая слова.
— Я знаю, что это не идеальный вариант, Коннер, но я не могу придумать других обстоятельств, которые предоставили бы такую уникальную возможность. Подобный союз мог бы закрепить наше место в этом городе и стать решающим для нашего выживания. Подумай об этом. Что случится, если другие низы увидят, что смогли сделать албанцы, и решат, что хотят прийти за нами? У нас нет ресурсов, чтобы отбиться от них всех, но с итальянцами на нашей стороне… — Ему не нужно было продолжать, чтобы я понял, насколько сильно изменились бы наши условия. В то время как мы были одной семьей, итальянцы обладали способностью объединять свои пять правящих семей против любого общего врага. Это делало их практически непобедимыми.
Для нас такой союз был бы грандиозным, и я был важным компонентом. Это должно было вызвать во мне огромную гордость, но я не мог остановить шепот в глубине моего сознания, что моя ирландская семья просто пытается избавиться от меня. Не будучи полноценным тем или другим, я никуда не вписывался.
Прекрати свое гребаное нытье и повзрослей. Какая разница, нравится ли тебе эта идея?
То, что сказал Джимми, было правдой, и я знал это. Это может стать огромным успехом, и для меня должно быть честью помочь своей семье. Спорить о своих чувствах было бессмысленно, потому что, когда дело дошло до дела, я знал, что сделаю все, что попросит дядя Джимми.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.
Три дня спустя мы сели обедать с Эдуардо Дженовезе и его братом Энцо, который был боссом семьи Лучиано и главой итальянской семьи. Джимми разговаривал с ними после похорон, и, к моему удивлению, они согласились рассмотреть наше предложение. Я не ожидал, что из его идеи выйдет что-то стоящее. Какой интерес может быть у итальянцев к такому соглашению? Тем не менее, они связались с нами через день и попросили о встрече. Я все еще пытался осознать последствия.
— Джентльмены, — поприветствовал Джимми, когда они присоединились к нам. — Для нас большая честь видеть вас за нашим столом. Я не был уверен, как будет воспринято наше предложение, поэтому сегодняшний день — очень приятный сюрприз. Эдуардо, я знаю, что ты знаком с моим племянником, Коннером, но я не уверен, что Энцо тебе представили.
Я встал и пожал руки обоим мужчинам Дженовезе. — Очень приятно.
Энцо кивнул. — Ты подарил моей невестке такой покой, согласившись встретиться с ней. Я знаю, что это было нелегко для тебя. Я не забуду того, что ты для нее сделал. Что касается сегодняшнего обеда, то мы всегда рады посидеть с такими благородными людьми, как вы.
— Вы готовы встретиться с нами, — несколько уклончиво заметил Джимми. — Но значит ли это, что вы действительно рассматриваете предложенное мной соглашение?
Энцо повременил с ответом до тех пор, пока официант не принял наши заказы. Мы выбрали независимый ресторан на нейтральной территории, чтобы все были в равных условиях, но это означало, что нужно быть осторожными в том, что говорится в присутствии посторонних.
— На самом деле, мы очень заинтересованы в вашем предложении. Мы сделали все возможное, чтобы сохранить это в тайне, так что вы могли слышать или не слышать, но картель Сонора недавно доставил нам неприятности в городе.
Мы с Джимми обменялись удивленными взглядами. Мы ничего не слышали о продвижении картелей на Восточное побережье, но могли только представить, какой хаос может разгореться.
Энцо продолжил. — Мы разобрались с синьорами, доставляющими нам больше всего проблем, но нет никакой гарантии, что тот, кто придет к власти следующим, не продолжит наступление на наш город. Мы с Эдуардо обсудили этот вопрос и решили, что более широкая группа соратников может пойти нам только на пользу. Кроме того, — его взгляд встретился с моим, — мы хотим, чтобы Коннер знал, что у него есть семья по обе стороны этого стола.
Что ж, будь я проклят.
Я не ожидал этого. Итальянцы были печально известны своим строгим разграничением между итальянцами и чужаками. Я был незаконнорожденным, не знал, кто мой отец, и вырос среди ирландцев, так что меньше всего я ожидал, что Дженовезе назовут меня одним из своих. То, что моя родная мать захотела со мной познакомиться, совершенно отличалось от того, что эти мужчины приняли меня в семью.
— Вы оказываете мне большую честь, — выдавил я из себя, преодолевая шок.
Энцо улыбнулся. — Что ж, тогда. Если мы все согласны, давайте обсудим детали. Я поговорил с другими боссами и составил короткий список возможных кандидатур, которые ты можешь рассмотреть. Мы включили только женщин уважаемого ранга и подходящего положения. — Он жестом указал на своего брата, который достал из кожаного портфеля несколько листов бумаги и передал их мне.
У меня сжался живот, когда до меня дошло, что эта необычная идея на самом деле имеет продолжение. Какая-то часть меня была уверена, что из нашего обеда ничего не выйдет, поэтому я не беспокоился о результате. Мое нутро колотилось, когда я просматривал зернистые цветные фотографии, напечатанные на обычной бумаге для принтера. Рядом с каждой был перечень биографических данных и основной информации. Я чувствовал себя так, словно выбираю подержанный автомобиль, а не невесту.
Действительно ли я рассматривал это? Неужели я свяжу себя узами брака с какой-то принцессой итальянской мафии, которую я даже никогда не видел?
Господи Иисусе.
Я просматривал каждую страницу невидящими глазами, слишком занятый сохранением спокойствия, чтобы воспринимать лица, находящиеся передо мной, до самой последней страницы. Я сделал паузу, чтобы рассмотреть поразительное изображение молодой женщины, заглядывающей через плечо в камеру. Все женщины были привлекательны, но что-то в этой привлекло мое внимание. Я не мог точно сказать, почему. Это было неосязаемое качество. Она пронзительно смотрела на камеру, как будто видела ее насквозь.
— Тебе стоит убрать последнюю, — предложил Эдуардо. — Она не должна была быть в стопке.
— У нее были отношения или что-то в этом роде? — спросил я.
— Нет, она попала в автокатастрофу шесть месяцев назад. Ее мать погибла в аварии, а у Ноэми были повреждены голосовые связки. Она немая и, как я слышал, очень травмирована. Неизвестно, почему отец выдвинул ее кандидатуру. С тех пор как это случилось, ее почти не видели вне дома.
Немая. Это было еще более интригующе. В листе указан ее возраст — двадцать лет, на целых восемь лет моложе меня — разница значительная, но не непреодолимая.
— У нее есть шрамы или другие физические повреждения?
— Насколько я знаю, нет, — размышлял Эдуардо.
Насколько травмирована была эта девушка? Я не был заинтересован в драме, но перспектива иметь молчаливую жену имела свои преимущества. Я мог вести свою жизнь так, как хотел, не придираясь и не мешая ей, и позволить ей делать то же самое. Впервые с тех пор, как Джимми произнес слово союз, я начал видеть надежду.
— Я хочу знать больше, — пробормотал я, не отрывая глаз от страницы.
— Ты действительно этого хочешь? — настороженно спросил Энцо.
Я отложил страницы и посмотрел на него спокойным взглядом. — Я не буду знать, пока не встречусь с ней, но она красивая женщина, и что-то мне подсказывает, что мы могли бы хорошо сработаться. Если ее отец дал согласие, а она сама вызвалась, то я не вижу никаких проблем в том, чтобы осуществить эту сделку.
— Очень хорошо. — Энцо опустил подбородок в изысканном поклоне. — К концу дня у меня будет больше информации для тебя.
Я взял в руки свой только что наполненный бокал и поднял его вверх. — За прочный союз, господа, и новую эру процветания.
А для Ноэми Манчини: приготовься. Жизнь, какой ты ее знаешь, скоро изменится.