ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Что-то было ужасно не так.
Что Мия могла сказать ему такого, что так сильно его расстроило? Что-то о его итальянской семье? Может ли это касаться моей семьи? Почему еще он не сказал мне? Коннер был единственным, кто настаивал на том, что эти отношения настоящие, и предлагал сделать соответствующие татуировки. Он хотел, чтобы я открылась и поделилась, так что же могло так сильно расстроить его, что он не мог сделать то же самое? Что он не мог даже смотреть на меня?
Узнал ли он что-то такое, что заставило его пожалеть о женитьбе на мне?
Неопределенность сводила с ума. Но больше всего я отчаянно волновалась за своего брата. Если гнев Коннера как-то связан с моей семьей, я должна была убедиться, что Санте в безопасности. Я должна была поговорить с ним.
Поспешив к своему новому телефону, я набрала номер Пиппы.
— Алло? — резко ответила она, не узнав еще один новый для меня номер.
— Пип, это я.
— Привет! — Голос моей кузины мгновенно успокоил меня. — Как дела? Как семейная жизнь? Это настоящий телефон или очередная одноразка?
— Это мой новый номер навсегда. И, учитывая все обстоятельства, я бы сказала, что все идет хорошо. У Коннера появились кое-какие рабочие дела, и я подумала, не могла бы ты заглянуть к нам. Ты могла бы увидеть нашу квартиру и немного погостить. — Объяснить, что мне от нее нужно, было бы гораздо проще при личной встрече.
— С удовольствием! Я не смогу остаться надолго — ты же знаешь, как мой отец переживает, когда я задерживаюсь, — но я точно смогу заскочить.
Я дала ей свой новый адрес, затем пошла в шкаф и нашла золотой браслет-манжету, который я использовала, чтобы скрыть свой синяк, но на этот раз я использовала его, чтобы прикрыть свою новую татуировку. Мне пришлось снять повязку, но я предпочла, чтобы чувствительная кожа была открыта, а не чтобы Пип увидела, что я сделала. Если она случайно расскажет своей матери, и слухи дойдут до моего отца, я не могла быть уверена, как он отреагирует.
В течение следующих тридцати минут я стояла у стены с окнами в гостиной, пока не позвонили с ресепшена и не сообщили о ее прибытии. Я сообщила, что ее ждут, и портье помог ей пройти к лифту, где требовался либо код безопасности, либо ключ-карта. Когда она поднялась наверх, я показала ей свой новый дом. Она охала и ахала, как я и предполагала.
— Это великолепно, Эм. Я так волновалась за тебя, поэтому мне так приятно видеть, что ты не несчастна здесь в одиночестве.
— Вовсе нет. Мы все еще только начинаем узнавать друг друга, но могло быть и хуже. — Я на секунду погрызла щеку, прежде чем продолжить. — У меня есть просьба, пока ты здесь.
Она отвернулась от великолепного вида на реку, теперь ее внимание было приковано ко мне. — Да?
— Как ты думаешь, ты сможешь заскочить ко мне домой и передать это Санте? — Я протянула предоплаченный телефон. — Тебе придется убедиться, что мой отец не знает о причине твоего визита.
Ее острые глаза пригвоздили меня к месту. — И почему именно мы должны это делать? — Ее глаза расширились, прежде чем она наклонилась и прошептала: — Это из-за Коннера? Он причиняет тебе боль?
— Нет, совсем нет! — заверила я ее. — На самом деле проблема в моем отце, но это пустяки.
Она, казалось, успокоилась, но все еще пристально изучала меня. — Пустяки? Ты просишь меня подсунуть твоему брату одноразовый телефон и думаешь, что это ерунда? Я знаю, ты говорила, что твой отец стал слишком заботливым, но это как-то не так.
Я вздохнула, сдуваясь. — Это долгая история, и я пока не могу о ней говорить. Я расскажу тебе, когда смогу, а пока мне очень нужна твоя помощь.
Плечи Пипа опустились. — Конечно, я помогу, Эм. — Она притянула меня к себе и крепко обняла. — Но ты меня очень беспокоишь.
— Я знаю, и мне очень жаль. Прости, что втянула тебя во все это.
Она взяла телефон из моей руки и положила его в свою сумочку. — Пожалуйста. Я была создана для этого дерьма. Помнишь, как однажды ночью я пробралась в раздевалку мальчиков, чтобы подсыпать зудящий порошок в трусы Брэндона Свонсона?
Я ухмыльнулась. — Это было довольно эпично. — Видеть, как хулиган наконец-то получил по заслугам, было потрясающе.
— Он заслужил каждую жалкую минуту этого.
— Да, черт возьми, заслужил. — Я всхлипнула, сжимая ее руку своей. — Спасибо, сестренка.
— Всегда. — Она подмигнула, затем повернулась к двери. — Люблю тебя, детка.
— Люблю тебя еще больше, — ответила я.
Полчаса спустя от Коннера не было никаких вестей, и я запуталась в нервах, когда мой телефон пискнул ответным сообщением от одноразового телефона. Я отправила первое сообщение еще до того, как отдала телефон Пиппе, просто чтобы убедиться, что он работает.
Санте: Эм? Ты в порядке?
Я: Привет! Да, но я хотела поговорить с тобой.
Санте: Позвонить?
Я: Нет, лично. Думаешь, ты сможешь уйти из дома так, чтобы папа не узнал?
Санте:?? Почему он не должен знать?
Я: Пожалуйста, это важно.
Я с тревогой ждала, пока точки разговора появлялись и исчезали три раза, прежде чем появился его ответ.
Санте: Куда? Сейчас?
Я: Да, сейчас. Я думаю о той закусочной, в которую нас водила мама. В Ромео.
Санте: Увидимся через пятнадцать минут.
Я: 💗
Коннер просил меня никуда не выходить, но это было слишком важно. У меня наконец-то появился шанс поговорить с братом, и я не могла упустить эту возможность. К тому же, я беспокоилась, что бы Коннер не делал, это было связано с моим отцом. Я должна была выяснить, что происходит.
Закусочная находилась на полпути между новой квартирой и моим старым домом. Пока я ждала приезда Пип, я решила, что это будет идеальное место для встречи, если представится возможность. Мама водила нас с Санте туда за молочными коктейлями, когда мы были маленькими. Мы все трое делились, по очереди выбирая вкус. Я надеялась, что хорошие воспоминания облегчат трудный разговор.
Когда Санте заметил меня в одной из блестящих зеленых виниловых кабинок, его ответная улыбка не достигла его глаз. — В чем дело, Эм? — спросил он, усаживаясь напротив меня.
— Мне нужно было поговорить с тобой так, чтобы папа не подслушивал. Ты знаешь, каким параноиком он стал после смерти мамы. Я хотела поговорить именно из-за него.
— Да, но по уважительной причине. Он беспокоится о нас. — Он оглядел полупустую закусочную. — Это кажется предательством, и я не хочу действовать за его спиной.
— Мы взрослые люди, Санте. Мы должны иметь возможность поговорить наедине. — Разочарование захлестнуло меня. Как я могла убедить его в правде, если я даже не могла заставить его говорить со мной свободно?
Он поймал мой взгляд, уголок его рта приподнялся вверх. — Значит, теперь ты готова признать, что я уже взрослый?
Я кашлянула от смеха, с облегчением снимая напряжение между нами. Это был самый маленький из первых шагов — его было недостаточно, чтобы разрядить бомбу, которую я несла в себе. Он бы испугался и стал отрицать, и тогда я бы никогда до него не добралась.
— Да, я бы сказала, что мы оба сильно повзрослели за последний год. — Я улыбнулась, а когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ, я сказала ей молочный коктейль и позволила ему выбрать вкус. — Ради старых времен.
— Так что тебя беспокоит в папе? — спросил Санте без прежнего оборонительного тона.
— В последнее время произошли некоторые вещи, о которых ты не знаешь, и из-за этого отношения между папой и Коннером стали напряженными. — Я решила пойти на цыпочках на более безопасную территорию, а не бросаться с пушечным ядром прямо на смерть мамы.
Мой брат снял обертку со своего столового серебра, его глаза внезапно погрузились в работу. — Мне было интересно, что именно он имеет против этого парня. Наверное, поэтому я волновался, что Коннер тебя обидел.
— Вовсе нет. — Я положила свою руку на его руку, останавливая его движения. — Санте, папа говорил о Коннере?
Его глаза метнулись к моим, а затем снова опустились. — Немного, но это только разговоры. Ты знаешь, что он вспыльчив.
— Но ты бы сказал мне, если бы он что-то планировал, верно? Пожалуйста, скажи мне, что ты бы предупредил нас.
Санте отстранился, убирая свои руки от моих. — Я не знаю, ясно? Я не знаю, что он задумал.
— Но… что-то есть? — спросила я, желая получить ответы и чувствуя, что мой брат держится в стороне.
— Он работает над чем-то большим, но… это может не иметь никакого отношения к вам, ребята. Я просто знаю, что он был очень напряжен, понятно?
Я откинулась назад и заставила себя мягко улыбнуться. — Я верю тебе. Он не из тех, кто рассказывает кому-то о своих планах, в любом случае. Я просто надеюсь, что если ты узнаешь что-то, что, по твоему мнению, я должна знать, ты мне скажешь. — Это было не совсем то, что я хотела сказать, но я завела брата так далеко, как он только мог. Я открыла линию общения и, по крайней мере, имела с ним связь. На данный момент этого было достаточно.
Прибыв в нужное время, официант поставил наш ванильный коктейль и помог нам вернуться на берег. Мы вспоминали прошлые дни в закусочной и другие приятные воспоминания из нашего детства, пока я не поняла, что уже почти одиннадцать тридцать вечера.
— Я лучше пойду. Спасибо, что пришел сегодня. — Я вышла из кабинки и крепко обняла брата.
— В любое время, большая крошка. Тебя подвезти домой?
— Я не хочу задерживать тебя дольше, чем нужно. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
Санте усмехнулся. — Нет, никто не знает, что меня нет. Все будет в порядке. Пойдем.
Я последовала за ним к его машине, предпочитая не возиться с поимкой такси в такой час. Он высадил меня у моего нового здания, пообещав, что скоро приедет, чтобы осмотреть мое новое место. В вестибюле было пусто, если не считать охранника, сидевшего за стойкой регистрации. Я воспользовалась карточкой-ключом, которую Коннер дал мне, чтобы подняться на тридцатый этаж, и ввела код доступа к квартире.
Когда я вошла внутрь, мои вены наполнились льдом при виде Коннера, который сидел в гостиной и ждал меня, с убийственным блеском в глазах и брызгами крови на груди.