ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Сначала у меня отказали колени. Затем рыдания перешли в всхлипывания, и я рухнула на землю.
Что я наделала? Я пыталась сказать ему, что он мне дорог, что я предпочла его своей семье, но все вышло не так. Я действительно знала его. И то, что я сказала, было правдой, не так ли? Его клятва братьям Байрн превзошла бы все остальные, потому что именно так все и происходит с мужчинами в этой сфере деятельности.
Верно?
Пугающая неуверенность заполнила мои внутренности, как ледяной туман, пока мои кости не затрещали и не задрожали.
Неужели я необоснованно осудила Коннера? Он согласился на брак ради блага своей организации. Это казалось показателем того, что он ценил больше всего — что он был готов отбросить свой шанс на любовь ради союза. Но обязательно ли его готовность согласиться на это предложение исключала возможность того, что любовь для него важнее долга?
Я вспомнила, как он тонко или открыто противостоял моему отцу. Каждый из этих поступков подрывал цель союза и ставил под угрозу ирландско-итальянские отношения. Но он все равно делал это. Ради меня.
Все это время он показывал мне, что ценит меня больше, чем простой контракт, но я была слишком напугана, чтобы увидеть это. Слишком боялась, что мне будет больно признать, что Коннер никогда не сможет быть таким, как мой отец. Я видела то, что хотела видеть, чтобы защитить себя, и тем самым причинила боль человеку, который преданно стоял на моей стороне. Человека, который хранил четки своей биологической матери на комоде и знал любимое лакомство своей бабушки. Если бы я присмотрелась, то увидела бы, что долг, который он чувствовал, был обусловлен исключительно семьей, в которой он работал. Для него были важны люди, а не организация.
Что я натворила?
Я должна была все исправить, но как? Я вытерла соленые остатки слез и оглядела пустую квартиру. Мне нужно было поговорить с Коннером и извиниться. Он не захочет, чтобы я уходила, поэтому мне придется позвонить ему и надеяться, что он ответит.
Схватив телефон, который он мне дал, я набрала номер мужа. Алкоголь уже давно вытек из моего организма, и на его месте расцвело чувство решимости.
— Да. — Его голос был твердым, как полированная сталь, но мои глаза закрылись от облегчения, что он ответил на мой звонок.
— Я не должна была быть с ней в тот день, — начала я, решив выложить ему все, что у меня есть, и надеяться, что этого будет достаточно. — У меня были занятия по вокалу по вторникам и четвергам, но она попросила меня поехать с ней в гости к дяде Агостино. Я видела, что она волнуется, поэтому согласилась. Как только мы сели в машину, она начала рассказывать мне, как подслушала, что мой отец замышляет убить дядю. Как папа много лет был в ярости от того, что Агостино обошел отца в борьбе за роль босса. Папа был возмущен, когда в прошлом году Ренцо повысили до младшего босса в возрасте всего двадцати семи лет. Он решил, что это его заслуга, и с того дня начал строить планы захвата власти. Я могла сказать, что мама была в ужасе. Она сказала мне, что должна была предупредить брата, но каждый мускул ее тела был напряжен от страха перед последствиями. Я помню это, как будто это было вчера, — прошептала я, мысленно воспроизводя сцену в ярких деталях, пока слезы текли по моим щекам.
— Я не знаю, как он узнал, что она будет в машине в тот день, или как он это сделал, но как только мы выехали на шоссе, ее нога начала колотить по педали тормоза. Ничего не произошло. Мы продолжали ехать все быстрее и быстрее. Ей приходилось объезжать машины, все время шептала: "О Боже. Он знает". Авария произошла в замедленной съемке. Кто-то не заметил, как мы разогнались, и выехал на нашу полосу. Мама вильнула, потеряла управление, и нас закрутило. И мы крутились. Пока машина не завертелась вокруг фонарного столба со стороны водителя. — Мне пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться. Я не могла набрать достаточно воздуха. — Было так много крови. У нее не было ни единого шанса. — Мои глаза закрылись, чтобы отгородиться от ужасного зрелища, а когда они снова открылись, Коннер был там, стоял в дверях.
— Ты вернулся, — вздохнула я, телефон медленно опускался от моего уха.
— Я так и не смог пройти дальше вестибюля. Я не хотел оставлять тебя одну. — Он был здесь, но его лицо все еще было под суровыми углами, а тело — жестким от сдержанности.
— Ты был прав. Мой отец причинял мне боль и использовал угрозы причинить боль Санте, чтобы контролировать меня. Каждый день после смерти мамы был кошмаром. Мне так жаль, что я не рассказала тебе раньше. Я боялась, что если ты узнаешь, то подвергнешь себя опасности, а я уже потеряла… — У меня перехватило дыхание. Я сглотнула эмоции и заставила себя продолжать. — Я уже потеряла одного человека, о котором очень сильно заботилась. Я не могла потерять еще одного. — Я встала, но не подошла к нему. — Я никогда не была близка с отцом, но то, что он сделал, было таким предательством. Я никогда не думала, что он способен причинить нам такую боль. Это заставило меня испугаться его и того, что мне снова будет так больно. Но ты был прав, ты не такой, как он. Я бы никогда не отдалась тебе, если бы в глубине души верила, что ты такой. Ты бы никогда не причинил мне боль, — прошептала я. — И мне так жаль, что я причинила тебе боль. — Я вытянула руки по бокам, мое лицо было залито слезами. — И вот я здесь, отдаю тебе все. Это я. Вся я. Больше никаких секретов.
Время остановилось.
Глаза Коннера горели напряжением.
— Раздевайся. — Его голос был лишен эмоций, но я не боялась. Я бы сделала все, что он попросил, чтобы исправить то, что я сломала.
Я сняла футболку через голову и бросила ее на пол. Затем лифчик, джинсы и трусики. Пока я не предстала перед ним обнаженной. Никаких сомнений. Никаких колебаний.
— На колени. — Его черный приказ лизнул меня по позвоночнику.
Я повиновалась без колебаний.
— Теперь закрой глаза. — На этот раз мягче. Почти гипнотически.
Мои веки опустились, а уши заложило от звука его приближения, пока он не оказался рядом, зловещий и кипящий, как разъяренная гадюка.
— Почему твой отец предложил тебя для союза?
Вопрос удивил меня, но я не показала этого. Я просто ответила на его вопрос. — Я думаю, потому что он хочет, чтобы эта связь помогла ему утвердиться в роли босса, когда он убьет моего дядю и кузена. Он не хочет рисковать тем, что капо поддержат кого-то другого.
— Он все еще замышляет убить Донатиса? — Вопрос был холодным и отстраненным.
— Думаю, да. Я говорила с Санте, и он выглядел обеспокоенным. Он не сказал почему, но я думаю, что мой отец снова начал строить планы. После смерти мамы ему пришлось все отложить, чтобы не вызвать подозрений.
Тишина набросилась на меня со всех сторон. Первобытный инстинкт внутри меня кричал от уязвимости и умолял меня хоть мельком взглянуть на окружающее, но я не обращала на него внимания.
— Встань, — наконец приказал Коннер, медленно обходя вокруг меня.
Я поднялась на ноги, слегка покачиваясь от волнения.
— Тебя целовали до меня?
— Да, — прошептала я, не сдерживаясь, как в первый раз, когда он спросил.
— Сколько?
— Двое.
— Они прикасались к тебе здесь?
Я задохнулась, когда его теплая ладонь обхватила мою киску. Я повернула голову из стороны в сторону. Его рука пронеслась вверх по моему телу, а другая присоединилась к моим грудям, где они обхватили тяжелую плоть и ущипнули соски.
— А здесь? — Его голос был неровным.
Я отчаянно хотела открыть глаза и увидеть его, чтобы убедиться в том, что его гнев угасает, но важнее было преодолеть пропасть, разверзшуюся между нами. — Да.
— Сколько? — выдохнул он.
— Только один.
В ответ раздалось ворчание. — Повернись. — Он был достаточно близко, чтобы дотронуться, если бы я только протянула руку, но я сделала, как он велел, и повернулась к нему спиной. Он придвинулся ближе, пока тепло его тела не стало пьянящей приманкой, умоляя меня отступить и схватить то, что было вне моей досягаемости. — Мне нужно твое доверие, Ноэми. Покажи мне, что я могу доверять тебе. — Гравийный шелест ласкал мою кожу, вызывая легион мурашек по рукам и ногам.
Я снова кивнула, готовая отдать ему все.
Его тело медленно прижалось к моему, его передняя часть к моей спине. — Держи глаза закрытыми. — Его руки потянулись за моими, его тело побуждало меня двигаться вперед, делая по одному маленькому шагу к тому, что, как мне казалось, было стеной с окнами.
Мое дыхание стало неровным и поверхностным от неуверенности. На улице было светло, и хотя окна были затонированы, нас можно было увидеть, если кто-то смотрел.
А в городе всегда кто-то смотрел. Ждал. Наблюдал.
Коннер прижал мои ладони к теплому стеклу и с помощью своей ноги приказал мне развести ноги в стороны.
Я чувствовала себя такой открытой и обнаженной. Мои соски мучительно напряглись под воображаемым прожектором зрителей. Мое тело реагировало на эротическую природу моей ситуации, независимо от того, хотела я устраивать шоу или нет, а я предпочитала этого не делать. Я не была эксгибиционисткой по натуре, но я хотела доказать Коннеру свою правоту. Он просил моего доверия, и я отчаянно хотела дать ему то, что он хотел.
Позади меня послышался звон пряжки его ремня и шорох ткани. Когда его руки наконец вернулись ко мне, они были властными и в то же время нежными. Он положил руку на мой живот, оттягивая мою задницу назад, а другой рукой обхватил мою шею, прижимая мое лицо к стеклу. Мои внутренние мышцы сжимались и болели, когда мягкая кожа его члена касалась моих складок.
— Ты уверена, что доверяешь мне, даже если я трахну тебя у стекла так, что весь мир увидит? — Его резкие слова хранили последние остатки его гнева, потрепанные и огрубевшие от отчаяния.
— Да, Коннер. Я доверяю тебе.
— Тогда открой глаза. — Он произнес эти слова на вдохе за секунду до того, как глубоко вошел в меня.
Мои глаза распахнулись, изумленное удивление и пьянящее облегчение перехватили дыхание, когда я увидела перед собой матовое стекло. Я не была уверена, как он это сделал, но вся стена окон стала непрозрачной.
Он не рискнул выставить меня напоказ. Все это было уловкой.
Я повернула лицо, чтобы посмотреть на него, как раз когда он снова вошел в меня, вырвав стон с моих губ. Коннер обхватил мое горло и сблизил наши рты в таком трогательном поцелуе, что он мог бы положить конец войнам и свергнуть королевства.
— Я никогда не подвергну тебя опасности, ни тело, ни душу. Ты понимаешь? — спросил он, в его голосе прозвучала настоятельная просьба.
— Да, — вздохнула я, страстно желая его больше.
— Тогда держись, детка, потому что мне нужно трахнуть тебя быстро и сильно. — Он вернул свои руки на мои бедра и начал входить в меня. Изголодавшись по его прикосновениям, я отталкивалась от его толчков, наслаждаясь ощущением соединения наших тел.
Мне казалось, что мы плетем заклинание — нечто глубокое и грандиозное, что свяжет нас гораздо крепче любых клятв и обетов.
Коннер внезапно остановился, развернул меня лицом к себе, а затем поднял меня на руки. — Мне нужно тебя увидеть.
Я обхватила ногами его талию, когда его губы прильнули к моим, а его член снова оказался в гостеприимных объятиях моего плачущего ядра.
Пока моя спина была прижата к стеклу, Коннер трахал меня с полной отдачей. Все это время его глаза не отрывались от моих. Наши тела были расположены так, что мои соски и клитор терлись о него при каждом толчке моего тела на его пульсирующем члене. Когда его пальцы подо мной приблизились, чтобы подразнить запретную ложбинку на моем заду, эротический порыв был слишком сильным.
— Коннер, — прохрипела я, мое тело взорвалось в каскадной лавине удовольствия.
— Вот так, Эми, — прорычал он. — Кончи для меня, блядь. — Он ненадолго удвоил свои усилия, прежде чем зарычать, крепко прижимая меня к себе, его тело пульсировало от удовольствия.
Моя голова кружилась от громоподобного оргазма. Когда Коннер двинулся, чтобы отвести нас от окна, я вздрогнула от стимуляции моей сверхчувствительной плоти.
— Я могу идти, — пробормотала я, зная, что его ноги должны были устать.
Коннер только хмыкнул.
— Упрямый. — Я усмехнулась на его коже. — Куда ты меня тащишь?
— В душ. Сначала я буду смотреть, как моя сперма стекает по твоему бедру, потом я буду смывать ее и заменять новой, пока ты не начнешь понимать, что ты моя.
Я медленно отклонилась назад, чтобы видеть его лицо, и он мог видеть искренность на моем, когда я прошептала: — У тебя получается.