ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
В тот день мы провели несколько часов вместе, обнаженные в спальне. После душа он принес нам поднос с едой, сказав мне, что не хочет, чтобы я покидала его постель, потому что он еще не закончил со мной. Верный своему слову, он продолжил есть меня, как только я наелась досыта.
Мы занимались сексом, разговаривали и даже смеялись. Никто из нас не проверял свои телефоны, уделяя друг другу все свое внимание. Пока мы разговаривали, он позволил мне проследить замысловатые линии его татуировок и рассказал об их значении. Помимо моего имени на его запястье, моей любимой была свеча на его спине. Она была нарисована рельефными чернилами на сплошном черном фоне, и свет от маленького пламени, казалось, просвечивал сквозь его кожу. Он сказал мне, что это символизирует его семью Байрн и то, что они всегда были его светом в темноте.
Мое горло перехватило от эмоций.
Коннер действительно ценил свою семью так, как мой отец никогда не сможет понять. В отличие от больших мафиозных семей, которые не были по-настоящему родственными, ирландская организация возникла из семьи братьев и теперь состояла в основном из кровных родственников. Коннер и другие не так часто сталкивались с проблемами противоречивой лояльности, потому что семья и работа были одним целым.
Мои мафиозные связи привнесли в его жизнь осложняющий фактор. Мафиозные связи, в которых я никогда не хотела участвовать. Чувствовала ли я то же самое по отношению к ирландской организации? Можем ли мы когда-нибудь оказаться на перепутье, где Коннеру придется выбирать между мной и его ирландской семьей? Если да, то как я буду вести себя после этого?
Я бы не умерла, как моя мать, но я не была уверена в его преданности. Надеюсь, нам никогда не придется это узнать.
Когда мой желудок снова заурчал, Коннер приказал мне одеться и повел нас ужинать. Я не хотела разрушать чары нашего сказочного дня, но мне также нравилась идея свидания. Наш первый ужин прошел хорошо, но это было нечто другое. Более интимно. Более значимо.
Если не считать инцидента, когда он только вернулся домой, этот день был одним из лучших на моей памяти. В моей груди было странное тепло, как будто его свеча каким-то образом зажгла во мне пламя близнеца.
Воодушевленная проведенным вместе временем и двумя бокалами вина, я откинулась в кресле после еды и решила задать Коннеру вопрос, который так и тянуло задать.
— Почему я? Я предполагаю, что тебе было представлено несколько подходящих итальянок на выбор. Почему ты выбрал меня?
Его сапфировые глаза сверкнули, когда он отпил из бокала. — Много причин. Сначала я остановился на твоей фотографии из-за твоих глаз. Мне стало еще интереснее, когда меня сразу же предупредили о том, что ты молчишь. Я был… заинтригован.
— Значит, тогда ты заговорил со мной в кафе в тот первый раз?
Он наклонил подбородок в знак подтверждения. — Мне сказали, что ты была травмирована, и я хотел узнать, что это значит для меня самого.
— И что ты обнаружил? — спросила я, бесконечно любопытная к его ранним мыслям обо мне.
— Что если они думали, что ты травмирована, то они не знали значения этого слова.
— И не немая тоже. Ты точно не получил того, на что рассчитывал. — Я опустила взгляд, нотка неуверенности заставила меня застесняться.
— Лучше получить то, что мне было нужно, чем то, что я думал, что хочу. — Его непоколебимый взгляд отбросил мою неуверенность и окрасил меня в оттенки совершенства.
— Ты не слишком доверяешь себе, мистер Рид, — мягко сказала я. — В тебе есть зарождающийся романтик.
Он взболтал последний глоток вина в своем бокале. — Спорно, но я полагаю, что подходящая женщина может счесть мои искалеченные усилия достаточными, миссис Рид.
Наш официант прервал разговор как раз вовремя. Если бы наш горючий взгляд затянулся, мои трусики могли бы загореться прямо посреди ресторана.
— Могу ли я предложить вам что-нибудь еще? — Молодая женщина широко улыбнулась, положив руку на плечо Коннера. Она была дружелюбна на протяжении всей нашей трапезы, и хотя я могла не обращать внимания на ее частые взгляды в его сторону, потому что он был чертовски красив, я могла позволить лишь очень многое.
— Ты можешь убрать руку от моего мужа, — сказала я твердо, но сердечно. — Тогда чек, спасибо.
Ее рука отдернулась так быстро, что я подумала, что его плечо обожгло ее. — Да. Да, мэм. Я сейчас принесу. — Она убежала, опустив голову.
— Должен сказать, — размышлял Коннер. — Я всегда считал, что ревнивая женщина подавляет, но ты хорошо это делаешь. На самом деле, я не уверен, что когда-либо видел что-то более горячее.
Румянец согрел мои щеки.
— Мне не нравится, как они все флиртуют с тобой.
— Они? — спросил он, его добрый юмор угас.
— Официантки, женщины в клубе и, наверное, любая гетеросексуальная женщина, которая встретится тебе. Они как будто не могут удержаться. Думаю, это облегчает… ну, чтобы все случилось. — Мои щеки, должно быть, пылали. Я даже не могла заставить себя держать зрительный контакт.
— Посмотри на меня, Ноэми, — уговаривал Коннер, его голос был чувственной лаской. Он продолжил, только когда его взгляд снова встретился с моим. — Я не могу говорить за тех мужчин, которых ты знала в своей жизни, но в моем мире такое дерьмо не пройдет. Если ты моя, я рассчитываю быть единственным мужчиной в твоей постели; то же самое касается и меня. Если их флирт беспокоит тебя, я пресеку это. Я не хочу, чтобы ты сомневалась в моей верности.
Я проглотила эмоции, набухающие в моей груди, как пропитанная влагой губка. — Хорошо, — вздохнула я дрожащим голосом.
— Хорошо, — сказал он, довольный тем, что его мысль была высказана. — Теперь мне нужно забежать в клуб. Это не займет много времени.
— Не проблема.
Через полчаса мы шли в Бастион. Это был мой первый визит после наступления темноты. Снаружи ничего не изменилось, но музыка, играющая в фойе, привнесла новую атмосферу. Для городских ночей было еще рано, но все определенно набирало обороты.
Шай стояла на входе, и при нашем появлении на ее лице появилась ухмылка. — Это приятный сюрприз. — Она подошла и обняла меня. Я наполовину ожидала, что Коннер станет пещерным человеком и прыгнет между нами, но, к счастью, этого не произошло. Шай, похоже, тоже заметила изменения в его поведении и бросила на него вопросительный взгляд. — Вы двое присоединитесь к празднествам этим вечером?
— Нет, — быстро ответил Коннер, положив руку на основание моего позвоночника. — Просто заскочил, чтобы взять кое-какие бумаги.
— Но как-нибудь скоро, — заверила я ее.
Глаза Шай перебегали с меня на Коннера, ее ухмылка вернулась. — Я не знаю, что здесь происходит, но я одобряю.
— Происходит то, что ты должна заниматься своими делами. — Рука Коннера подтолкнула меня вперед.
Я сдержала улыбку и помахала ей пальцем. — Пообедаем как-нибудь?
— Конечно.
Я прошла через двойные двери и вернулась в кабинет Коннера, стук моих каблуков эхом разносился по коридору. Пока я шла, мне пришло в голову, что отцом Шай был Броуди Байрн, что делало ее сводной сестрой Коннера. Они уже считали себя кузенами, но было странно думать, что она не знает, что у нее есть еще один брат.
— Я знаю, что для тебя это все в новинку, но как ты думаешь, ты им скажешь? — спросила я, когда мы остались одни в офисе. Я знала, что он понял, что я имела в виду, когда он не ответил сразу.
Его глаза были устремлены на бумаги в его руке, а черты лица ожесточились. — Я еще не решил.
Я присоединилась к нему за столом, положив руку на его руку. — Я могу только представить, как это страшно, — мягко сказала я. — Кто-то на твоем месте мог бы беспокоиться, что они откажут в притязаниях или посмотрят на тебя по-другому. Я не так много общалась с ними, но не думаю, что это произойдет. Думаю, они были бы в восторге, узнав, что ты с самого начала был частью семьи, в которой родился.
Его взгляд поднялся к моему, и он открыл мне неприкрытый взгляд на изменчивые глубины своих чувств по этому вопросу — отчаянная жажда принятия, пожизненный страх быть брошенным и безусловная преданность своей семье. Это оставило меня потрясенной.
Не раздумывая, я поднялась на ноги и прижалась губами к его губам. Он бросил свои бумаги и встретил мое движение с таким же энтузиазмом.
Я даже не представляла, насколько больше может быть поцелуй, когда в него вовлечены эмоции, но теперь я знала. Коннер наполнил каждое чувственное скольжение своих губ страстью и обещанием. Он передал мне силу обожания, которая ошеломила мои чувства.
Когда он отстранился, у меня перехватило дыхание.
— Пора домой, — проурчал он. Я не жаловалась.