ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Как это произошло? Как могли Байрны и Донатисы стать жертвами этого человека?
Отчаяние крепко сжимало мою грудную клетку, мои глаза метались от одного убийственного лица к другому, пока беззлобная усмешка не вернула мое внимание к Коннеру.
— Знаешь, я должен отдать тебе должное. Нанять албанцев, когда ты знал, что мы уже враждуем с ними, было умным ходом. Ты мог организовать убийство своей дочери так, чтобы никто не догадался. Ты беспокоился, когда она начала говорить, что она выдаст твои секреты, и ты был прав. Если бы ты добился успеха, ты бы потерял власть, которую принес бы союз, но твои секреты были бы в безопасности.
У меня в ушах звенело от шока. Те люди, которые преследовали нас в машине — их послали убить меня? Я предполагала, что они охотились за Коннером, но в этом и был весь смысл. Моя смерть должна была выглядеть как побочный ущерб в войне между ирландцами и албанцами, удобный способ связать концы с концами.
Пока я размышляла над его разоблачением, Коннер продолжал. — Дело в том, что ты не рассчитывал, что я захвачу одного из тех, кого ты нанял. — Коннер медленно шагнул вперед, скрестив руки на груди. — Я нашел человека, который сбежал с места преступления, и узнал о твоем участии.
Глаза Коннера метнулись в сторону. Я проследила за его взглядом до Санте, лицо которого исказилось от отвращения.
— Пришло время открыть глаза, — призвал Коннер моего брата. — Твой отец — не тот человек, каким он хочет казаться.
— Не слушай этого лживого ублюдка, — прошипел отец. — Они скажут тебе что угодно, чтобы настроить тебя против меня. Посмотри, что они уже сделали с твоей сестрой. — В страхе отец пытался склонить Санте на свою сторону.
Мой брат только больше злился с каждым словом отца. — Ты пытался убить Эми? Тебе что, мамы было недостаточно, ты, гребаный псих? — Его лицо покраснело и побагровело от ярости, и я молилась, чтобы он не сделал ничего дерзкого.
Наш отец зарычал. — Ты едва достаточно взрослый, чтобы намочить свой член. Что ты, блядь, вообще знаешь?
— Санте, — шипела я, требуя, чтобы он посмотрел на меня. — Все в порядке. Я здесь. Он не причинил мне вреда.
— Пока нет, — прошипел отец. — Но я здесь единственный, кто контролирует ситуацию. Если ты не заткнешь свой поганый рот, я пущу в него пулю.
— Итак, Фаусто, — продолжил Коннер, возвращая наше внимание к себе. — Тебе нужно кое-что учесть. Наемники — опасный бизнес. Ты выходишь за пределы своей лояльной организации, и становится трудно доверять людям, с которыми ты работаешь. Возьмем, к примеру, этих людей. — Он указал на небольшую армию вокруг нас. — У них нет настоящей лояльности к тебе. Если бы кто-то узнал о твоей договоренности с ними и заключил более выгодную сделку, весь твой план мог бы оказаться под угрозой, не говоря уже о твоей жизни.
Мой отец застыл позади меня.
Один за другим внешнее кольцо солдат опускало оружие.
Я была ошеломлена. Коннер знал, что задумал мой отец, и сумел опередить его на шаг.
— Это чушь собачья, — шипел отец, отчаяние сочилось из его пор. — Я заплатил вам! Вы не можете так поступить.
Пока он выплескивал свое возмущение, мои глаза не отрывались от мужа. Его кобальтовый взгляд буравил меня, призывая быть готовой. Получив его сообщение, я втянула в себя воздух и плотно зажмурила глаза.
В тот же миг раздался выстрел, настолько громкий, что я не услышала ничего, кроме звона в ушах.
Я вскрикнула, прижав руки к ушам и отмечая теплые липкие капли на волосах.
Я знала, что произошло. Я не слышала, как его тело упало на землю, и не видела пулю, попавшую в него, но я знала, что мой отец мертв.
Медленно, через плечо я взглянула на неподвижное тело Фаусто Манчини, на багровое отверстие во лбу. Это зрелище должно было вызвать у меня тошноту, облегчение или что-то еще, но вместо этого меня охватил жуткий холод. Дрожь пробежала по моему телу, когда я обернулась, чтобы посмотреть, откуда стреляли.
Коннер стоял с вытянутой рукой, в его кулаке был крепко зажат черный пистолет.
То, что он сделал, было рискованно, но каждая его частица излучала уверенность. Я почувствовала, что он собирается сделать, и была потрясена своей полной уверенностью в нем. Еще несколько сантиметров, и мое тело безвольно упало бы на землю.
Еще один выстрел пронзил воздух вокруг нас, и все взгляды обратились к моему брату. Санте держал пистолет Умберто на вытянутой руке, а мужчина рухнул на землю. Мой брат отобрал у Умберто пистолет и хладнокровно застрелил его. Его рука не дрогнула. В его глазах не было раскаяния. Его лицо было настолько суровым от насилия, что я почти не узнала его.
Опустив пистолет, он направил его на тело нашего отца, разрядил еще один выстрел в грудь мертвеца, а затем плюнул на него.
Санте больше не был тем мальчиком, которого я знал.
Я медленно подошла к нему, чтобы не напугать, и осторожно обхватила его за плечи. Санте прижал меня к себе, прижав мою голову к своей груди.
— Мне так жаль, большая крошка, — сказал он с прерывистым дыханием.
— Мне тоже.
Когда он отпустил меня, то подошел прямо к Ренцо и передал пистолет. — Надеюсь, ты поверишь, что я понятия не имел об этом. Если бы я знал, что он сделал… — Челюсть Санте сжалась от гнева.
Ренцо опустил подбородок. — Не беспокойся об этом сейчас. В наших глазах ты все еще семья, и у нас есть время разобраться с остальным.
— Все это очень трогательно, но я бы сказал, что наша работа здесь закончена. — Мужчина с сильным иностранным акцентом вышел вперед, вместе с несколькими другими, которые держали на мушке остальных людей моего отца.
Албанцы.
Коннер переместился, поместив свое тело между иностранцами и мной. — Наша организация ценит то, что вы для нас сделали.
— Как и наша, — добавил Ренцо.
Мужчина улыбнулся, широко расставив руки. — Надеюсь, это может стать началом чего-то нового для всех нас, а? Если мы будем работать вместе, будет намного лучше для всех. — Он отдал ряд команд своим людям, которые передали своих пленников итальянским солдатам, находившимся неподалеку. — Пока мы не встретимся снова. — Он склонил голову и повел своих людей прочь от места происшествия.
Я смотрела на Коннера, в его глазах полыхала ненависть. Те же самые люди пытались убить нас и сумели убить его биологического отца. Он не собирался больше никогда работать с этими людьми. Они нажили в моем муже врага на всю жизнь, но он сделал это в этот раз. Для меня.
Я даже не могла осознать масштабы того, чего ему это стоило.
Я бросилась в его объятия. — Прости, что я ушла из дома, — хрипло сказала я. — Санте сказал мне, что отец подставляет тебя, и я должна была предупредить тебя. Я пыталась позвонить. Я была так напугана.
Коннер притянул меня к себе и заглянул в мои глаза, прежде чем опустить свои губы к моим. Никого из нас не волновали ни люди, снующие вокруг, ни два мертвых тела у наших ног. Все, что имело значение, — это прижатые друг к другу губы и обещание, что завтра все будет иначе.