Она обхватила сына руками и плача что-то шептала испуганному малышу. Спасение малыша ее показалось чудом. И этим чудом оказался Дима. Он тоже успел схватить малыша в последний момент, так как сам Казим, не о чем не думая, подошел почти в плотную к натянутой растяжке. Сам же Дима стоял весь побелевший и почти соприкасался с растяжкой. Он замер на месте. Холодок пробежался по его телу. А со лба стекала струйка пота.
Дэн, подбежавший одновременно с Изере, облегчено вздохнул. Когда они отошли на безопасное расстояние, за их ней спиной вдруг раздался взрыв. Он снова заставил, вздрогнут Дэна и Изеру. Дэн стремительно обернулся. Дима, стоявший ближе всего к растяжке, теперь лежал лицом вниз в воде. А сама вода стала алого цвета. Он пытался отойти, но неудачно ступил одной ногой. Подвернув лодыжку, Дима стал падать. В итоге, не удержавшись, он упал прямо на эту самую растяжку, которая не замедлила себя долго ждать и взорвалась.
Дэн потрясено взглянул на то место, где только что, минуту назад, живой и невредимый, стоял его друг. Вот уже за последнюю неделю, он потерял еще одного лучшего друга. Теперь слезы катились по его щекам. Он, не отрываясь, смотрел на то, что осталось от его друга. Вода окрасилась в алый цвет, смешиваясь с кровью только что погибшего Димона. И снова в сердце Дэна поднялась волна мести и ненависти. Однако возвращаться обратно, чтобы отомстить за смерти друзей, да еще с женщиной и маленьким ребенком, ему не было резона. А отомстить он всегда еще успеет. Поэтому ему пришлось умерить свой вспыльчивый темперамент. Главное что теперь должно его волновать, это безопасность Изере и Казима.
Не успел он об этом подумать, как послышались выстрелы. Погоня была рядом. «Нам не уйти» — подумал Дэн. Нужно отбиваться. Изера была потрясена не меньше его. Случившееся с Димой могла произойти с ее сыном. И теперь она обнимала и целовала Казима, благодаря своего Бога о чудном спасение сына. И точно также как и Дэн, не скрывала своих слез. И вот теперь, прозвучавшие выстрелы были как приговор их неудавшемуся побегу.
Дэн первый пришел в себя от потрясения. «Нужно действовать быстро и слажено. Может тогда нам удаться уйти от погони». Он быстро пришел в себя, поднял Изере на ноги. И глядя в ее красивое и растерянное лицо, заговорил:
— Как пройти к высотам? — молил ее Дэн. — Прошу, Изера, скажи, как нам туда добраться? Быстрее, у нас мало времени.
Она кивнула. Огляделась по сторонам. С грустью посмотрела на то место, где лежал труп Димы. Потом встрепенулась. Схватила еще несколько вещей и автомат Димы. А потом хотела взять сына на руки, но Дэн опередил ее. Он взял малыша на руки и приказал ей жестом идти. Она кивнула. Что-то быстро сказала Казиму, и неспокойный малыш перестал вырываться из рук Дэна. Потом они скрылись в лесу, на противоположной стороне ручья. И стоило им там скрыться, как на этой полянке появился Аслан и его люди.
Они в возбуждении мчались вперед, уверенные, что ждать осталось всего ничего. А сам Аслан и еще несколько его, самых верных людей (полевых командиров), остановились возле еще не успевшего остыть тела Димы. И снова на их самоуверенных лицах застыла гримаса удовольствия.
Аслан кивнул, давая своим застывшим товарищам понять, что охота продолжается. И они, паля из своих автоматов в воздух, бегом двинулись в ту сторону, откуда был слышен взрыв.
ГЛАВА 7
Высота. Две недели назад.
Они ожидали прибытие колоны, в которой были Дэн, Дима и Макс, и остальные ребята, служившие в их подразделении. И поэтому у них целый день царила полная суматоха. Они готовились к их встрече. Об их приезде предупредили еще с утра по радиорации. И они ждали.
Жара давила на них и слегка расслабляла. Некоторые пацаны слушали музыку, сидя в своих окопах. Другие, придуривались, шутливо толкая друг друга. Кто-то курил и задумчиво смотрел вдаль. У кого-то даже был маленький и старенький магнитофон на батарейках. Оттуда звучала всему миру знаменитая песня Агаты Кристи «А на войне, как на войне». Другие ребята фоткались на фоне высоких вершин гор. Сами же командиры рубились в карты в своем штабе. Другие военнослужащие: Мутыгин, Иванов и Бубликов, лежали в окопе и о чем-то базарили.
Молодой старший лейтенант Малютин Валерий Геннадиевич, стоял в сторонке от штаба и курил. Он обошел все расставленные ими посты, дал им указания и вернулся на свое место. Уверившись, что все тихо и спокойно, Малютин достал из нагрудного кармана фотографию свое молодой жены. Очень скоро, она должна была родить. Но писем с долгожданной новостью так и не было. Это начинало беспокоить его. И на душе было как-то не спокойно. Но откинув все свои опасения, он поцеловал изображение жены. Снова спрятал ее фотографию в нагрудной карман и, оглядевшись, заметил все изменения, произошедшие за последнее время с солдатами.
Изменения произошли и с самими бойцами, и с их командирами. Как внешне, так и внутренне. Их лица посерьезнели, а пренебрежение стариков к молодым, явно не выражалось. И с сигаретой теперь делился каждый, невзирая на сроки службы. Что еще недавно в части было невозможно. Все солдаты теперь обращались друг к другу по имени. И между ними явно стало появляться нечто, похожее на братство. Теперь не было слышно взаимных оскорблений, да и само слово «дух» исчезло из их лексикона. Теперь оно предназначалось для обозначения будующего противника. И это не могло ни радовать старшего лейтенанта Малютина.
Наконец наступил вечер. И в лучах уже заходившего солнца послышался шум приближающихся вертушек. Все приготовились. И в немом ожидании все замерли. Вдруг откуда-то послышался крик:
— Едут!
Они передвигались медленно. Длинная колона из машин тянулась по всей дороге. В небе летали две вертушки. Они как коршуны парили в небе над колонной, готовые в любой момент отразить яростной атакой удар врага. А в воздухе тем временем явно чувствовалось напряжение.
— Как красиво, — восторженно воскликнул Бубликов Костя своим товарищам, находившимся рядом с ним. Они же в ответ только покачивали головами и пооткрывали рты от изумительной красотой природы, открывшимся их взорам.
Колона продвинулась еще дальше. Очень скоро они достигнут их него кордона. Но вдруг, совершенно неожиданно послышался какой-то странный режущий слух, звук. А потом что-то мелькнуло. В тот момент, когда идущая впереди колоны машина, взлетела от взрыва, Малютин закричал и приказал открывать огонь на поражения. А со стороны гор показалась яркая огненная полоска, которая стремительно приближалась к веднеющей впереди вертушке. Она, как раненая птица, потеряв управление, падала вниз. А летчик уводил огненную машину в сторону. Потом прозвучал еще один взрыв, озаривший окрестные вершины гор и вызвавший сильный камнепад. И вот вторая вертушка уже открыла огонь на поражение. Везде слышались крики, стоны боли, стрельба. И наступил ад.
А потом вдруг наступила тишина. Едкий дым стелился темным и плотным туманом над искореженной высотой. Даже легкий ветер не мог справиться с дымовой завесой, смешанной с отвратительным запахом смерти. Только вершины гор, ставшими случайными свидетелями внезапной битвы, гордо возвышались над местом боя, недосягаемые для человеческого страдания.
Контуженый Никифорович Виталий, тупо шел вперед. Его глаза, словно холодные льдины айсберга, не мигая, смотрели вдаль. По его лицу была размазана кровь. Спотыкаясь, он, тихо постанывая, брел вперед. Крика своего товарища он не слышал. Адская боль и шум в голове, не позволяли Виталику услышать предостерегающий возглас товарища. И в тот же момент, когда Иванов Василий и Мутыгин Владимир почти нагнали контуженого, его сразила предательская пуля снайпера. Виталик упал замертво. Он так и не понял, что с ним случилось.
Василий и Володька упали на землю и прикрыли свои головы руками. Через какую-то долю минуты Васек подполз к мертвому телу друга. Маленькая дырочка зияла на лбу Никифоровича, заливая искаженное болью все лицо, кровью. А его глаза безжизненно, застывшие, смотрели на темнеющее небо Афганистана.
Стрельба прекратилась. Враг отступил, уходя в глубины горных вершин. А всех раненых доставили на кордон. Перевязали всем раны и отправили отдыхать. А мертвых ребят, к сожалению их, было слишком много, упаковали в темные мешки. А по радиорации попросили подкрепление. А дождавшись помощи, погибших ребят отправили в цинковых гробах на родину к близким и родным их людям.
ГЛАВА 8
Неделя спустя
Макс лежал на койке и прислушивался к доносившимся с наружи звукам, когда рядом с ним оказался Василий.
— Можно? — спросил он, спрашивая разрешения сесть. И не получив ответа, сел и продолжил, — Что-нибудь нового есть? О Дэне и Димоне?
Макс покачал головой. Ему все еще было больно двигаться после ранения. Но спустя неделю после предательского нападения на колону, он уже лучше чувствовал себя. Только чудом он смог выжить. Ему вовремя оказали медицинскую помощь, поэтому он сейчас находился здесь, а не в цинковом гробу. Это не могло его не радовать. Только одно его беспокоило сейчас, это то, живы ли его друзья, которых душманы захватили в плен?!
К тому времени, как многих раненых увезли в госпитали, его только нашли. Он отказался уезжать, и Малютин разрешил остаться ему на высоте. На удивление командиров: старшего прапорщика Медведева, взводного Беляева, старшего лейтенанта Малютина и других офицеров, как Макс смог выжить, если граната взорвалась рядом с ним, Макс только и мог, что развести руками в стороны и пожимать плечами.
— Никифорова жаль, — тихо проговорил Иванов, прерывая грустные думы Макса.
Он все еще отчетливо помнил мертвое тело Виталика. Его выражение лица и глаз. Его обмякшее тело. Василий все так отчетливо видел и помни, как плакал, прижимая к себе тело друга, что сейчас, спустя две недели после нападения, ему снова хотелось заплакать. А от воспоминаний сердце готово было выпрыгнуть из его груди. — Думаешь, они еще живы?
— Не знаю, — так же тихо отозвался Макс.
В этот же вечер они узнали, что Багатырев Даниэль и Бубенчиков Дмитрий находятся плену и за них требуют выкуп. Эта новость разлетелась по всему подразделению. А командирами были предоставлены планы по их освобождению.
Прошло еще два дня
Где-то в середине дня молодые бойцы, сидящее в окопе, доложили своему непосредственному командиру, старшему лейтенанту Валерию Малютину о выстрелах из леса, прилагающего к высоте. Немного погодя из леса показалась удивительно красивая чеченка.
Высокая, стройная, в черном платье, но без платка. Пышные черные волосы распущены по плечам. А ее глаза буквально светились животным страхом. Вытянутые вперед руки заметно тряслись. А на ее теле, пояса с взрывчаткой не было, иначе через прицел своего автомата, Макс заметил бы его даже под платьем. Значит, эта дама не являлась шахидкой. И она не сможет взорвать себя вместе с ними.
И Макс облегченно вздохнул. А потом его рот от удивления приоткрылся. «Не может этого быть!»- подумал он и внимательно пригляделся. Следом за чеченкой, из леса появился молодой парень, в рваной и испачканной рубахе, в котором Макс безошибочно признал своего лучшего друга Даниэля Богатырева. Одной рукой он прижимал к себе какой-то сверток, больше похожий на младенца. В другой руке он держал автомат. Время от времени он останавливался, оборачивался назад и открывал ответный огонь в противника.
На самой высоте царило молчание. Валерий Малютин Геннадиевич еще не приказывал вступать в бой, поэтому сама обстановка накалялась до предела. Он тихо выжидал. Размышляя, что произойдет дальше. Увидев появившегося из леса пропавшего две недели назад рядового Богатырева, Валерий Малютин невольно ахнул, затаив дыхание. А когда следом за чеченкой и Дэном появились «чехи», старший лейтенант приказал открыть ответный огонь с высоты.
Когда Дэн услышал ответный обстрел противника, он мигом догнал Изе и опрокинув ее на землю, прикрывая ее и Казима своим телом. Однако «чехи» все наступали и наступали. И Дэну ничего не оставалось делать, как снова подняться на ноги и стрелять. Изе тоже поднялась и, выхватив плачущего сына из рук Дэна, петляя, побежала к русским на высоте.
Несмотря на приказ Малютина оставаться всем на своих местах, Макс покинул свой пост. Он бежал вперед, яростно крича и стреляя по врагу, на встречу к чеченке и своему другу. А поравнявшись с Изе, тоже, как и Дэн за несколько минут назад опрокинул ее на землю и сам присел. И как раз вовремя. Так как уже через секунду, после падения Изе, воздух прорезали свирепые порции свинца.
Казим, перепуганный производимым шумом не переставая, плакал, прижимаясь к материнской груди. Макс, какую-то долю секунды, в изумление смотрел на годовалого малыша, а потом подбежал Дэн. И Макс тут же очнулся и стал прикрывать отступление друга и чеченки с ребенком. Но время от времени им приходилось прижиматься к земле, но их цель уже была достигнута.
Сама Изе не могла припомнить, после пережитого ею ужаса, как она оказалась в окопе с русскими солдатами на высоте. Ее тело тряслось от озноба и пережитого страха. А Макс и Дэн были рядом с нею и все еще отстреливались длинными очередями свинца.
Аслану и его людям пришлось отступить. Ему пришлось смириться с неизбежным. Русские победили этот раунд. Но он, Аслан Бен Каинд, еще сумеет отомстить этим неверным врагам, оскверняющие веру священного джихада. Да и подельников у него было достаточно, о чем Изе поведала русским командирам, когда Аслан вынужден был отступить и яростная атака прекратилась.
Когда наступила тишина и слабый ветерок смог развеять дым после боя, высота снова ожила. Дэн, молча, сидел в окопе, откинувшись спиной о землю, и смотрел на ясное, без единого облачка небо. Изе сидела рядом, положив ему на плечо свою голову, и прижимала к себе затихшего Казима. Макс докуривал уже третью сигарету, когда к ним в окоп на радостях, влетел Василий, Малютин и другие военнослужащие офицеры.
Другие молодые контрактники, которые были в окопе и первые услышавшие выстрелы из прилегающему к высоте лесу; первые, кто с восхищением смотрели на молодую девушку с Дэном; окружили пару и молча, смотрели на них в немом восхищении.
Иванов застыл, увидев чеченку с ребенком, а рядовой Макс Лужков, усмехнувшись, сказал:
— Чего застыл, Васек? Чеченок никогда не видел? Или товарища своего не рад живым видеть?
Насмешливый голос Макса, вывел Василия из тупора, и он с радостным возгласом бросился к Дэну.