— Надеюсь, в хорошем смысле?
Она смеется.
— Да, в хорошем смысле этого слова. Ты умная и целеустремленная, даже слишком умная, чтобы заниматься такой утомительной работой, как сейчас.
— Я, эмм, всегда собиралась вернуться к учебе и получить диплом, но это трудно осуществить с маленькими детьми, — бормочу я и подношу руку к шее, начиная нервно перебирать пальцами маленький амулет в форме лимона. Это был подарок моей матери на окончание школы. «Жизнь дает каждому свою порцию лимонов, — говорила она мки. — Только не забывай, что из них можно сделать вкусный лимонад».
Вероника поднимает руку, заставляя меня замолчать.
— Я понимаю. У меня трое мальчиков, все уже взрослые, но я прекрасно помню, как это было. Мы с их отцом развелись, когда моему младшему было всего четыре года, и следующие десять лет у меня были только я и мои мальчики. — Откинувшись на спинку стула, она снова оглядывает меня с ног до головы. — Большинство людей, которые берутся за эту работу, тратят год или два, набираясь опыта, а затем двигаются дальше и выше. — Она поднимает глаза к потолку, буквально подразумевая, что люди здесь поднимаются на один этаж, чтобы стать стажерами или ассистентами в надежде быть нанятыми на полный рабочий день в качестве специалиста… — Ты напоминаешь мне меня саму, — снова начинает она. — Именно поэтому я готова нарушить свое правило «Не играй в любимчиков» и помочь тебе. Ну, если, конечно, ты примешь мою помощь.
— Мне очень лестно это слышать, — говорю я ей и выдыхаю. Я выжимаю маленький лимон и снова кладу руки на колени, чувствуя себя немного лучше. Меня не уволят, на меня не накричат и даже не отругают. — Но я не совсем понимаю…
— Господину Фролову нужен новый помощник, начиная с завтрашнего дня. Последние три помощника, которые работали на него, были приняты фирмой на полный рабочий день.
Фролов построил эту компанию с нуля. Ходят слухи, что в течение следующего года он уйдет на пенсию, и пораскинуть мозгами, принося ему кофе или организуя его расписание, было бы куда более продуктивно, чем просиживать целый семестр на занятиях по маркетингу и рекламе.
— Это заняло бы больше рабочих часов, чем сейчас, но ты получила бы значительную прибавку, тебе платили бы полноценную зарплату, а не почасовую. В первый год ты получила бы двухнедельный оплачиваемый отпуск и льготы, плюс несколько других стимулов, таких, как служебный автомобиль, чтобы выполнять поручения для Фролова.
Я быстро моргаю, слишком ошеломленная, чтобы переварить полученную информацию.
— Приступить к работе нужно уже завтра?
— Да, помощник Фролова прошлой ночью попал в аварию.
— О, Боже, с ним все в порядке?
— Мне сказали, что он полностью выздоровеет, но он больше не хочет работать в корпорации.
Она закатывает глаза.
Я киваю и смотрю мимо Вероники, щурясь от яркого света, проникающего через большое окно. Раньше я мечтала о таком офисе, как этот, с большим письменным столом, строгим современным декором и огромными окнами, из которых открывается вид на оживленный город внизу. Она здесь главный аналитик и отвечает за всех нас, «исследователей», на двенадцатом этаже.
Это было то, чего я хотела больше всего в жизни. Получу работу и добьюсь успеха в своей карьере. Я думала, что это все, что мне нужно для счастья. Я бы зарабатывала хорошие деньги, путешествовала по миру, ну, может, и не по всему миру, но я бы сбежала от холодных московсих зим в Сочи, например. И, конечно, к этому времени у меня был бы суперсексуальный, не менее успешный жених, и мы бы с радостью планировали нашу шикарную свадьбу.
Но, очевидно, все пошло не совсем по плану. Хотя теперь я без сомнения знаю, что в жизни есть нечто большее, чем работа. Есть вещи поважнее, чем имя на серебряной табличке, прикрепленной к двери кабинета.
Да, зарабатывать деньги важно, потому что ты не сможешь прожить без них, но, в конце концов, важно, к кому ты возвращаешься домой. Раньше я думала, что карьера определит меня, и только когда у меня появились собственные дети, я поняла, что ничто вообще не может определять тебя. Ты можешь уволиться с одной работы и найти другую. Можешь сменить сферу деятельности и направить свою карьеру в совершенно другое русло.
Ничто не является определенным или определяющим.
— Нужно время, чтобы подумать над моим предложением? — спрашивает Вероника.
— Да, я имею в виду — нет.
Больше денег означает погашение долгов. А погашение долгов означает возможность откладывать деньги и не жить от зарплаты до зарплаты. А еще у меня наконец появится возможность взять целых две недели отпуска и при этом получать зарплату… Запишите меня!
— Нет, мне не нужно больше времени, — уточняю я. — Я согласна на эту работу.
Глава 3
Может, я старею?
Еще одна ночь с женщиной, которую я едва знаю, превратилась в раннее утро в офисе. Прошлой ночью я чувствовал себя одиноким, несмотря на то, что моя кровать была занята.
По правде говоря, я давно покончил со всей этой историей с сексом на одну ночь. В прошлом это было весело, но сейчас я ловлю себя на том, что хочу чего-то иного… Чего-то большего. Глупо и наивно, я знаю. У меня нет времени на отношения, и даже если бы оно было, найти человека, с которым я хотел бы провести вечность — который захотел бы провести вечность со мной, — это кажется невероятно сложной задачей, практически невыполнимой.
Я полагаю, это клише — сказать, что выходец из распавшейся семьи сомневается в том, что какие-либо романтические отношения в конце концов продлятся долго. Со стороны казалось, что мы живем в мечте. Богатые, улыбающиеся на семейных фотографиях и живущие в шикарном доме в одном из самых престижных районов Москвы.
Но за закрытыми дверями все было не так радужно. Отец становился жестоким, когда выпивал, и я чувствовал, что мой долг как единственного мужчины в доме — защищать маму и сестру. Мама, больше озабоченная тем, чтобы произвести впечатление на всех подруг, закрывала на все глаза, и ей было наплевать на то, что происходило со мной и с моей сестрой Никой.
У мамы и папы были романы на стороне, и их брак был не более чем пустой обманкой. Их союз не был священным. Это не имело никакого значения.
Настоящая любовь была ненастоящей, и именно это привело меня на путь бессмысленных связей и секса на одну ночь.
Когда я лежал в своей постели прошлой ночью, слушая эту женщину — может быть, Марину? Или это была Марьяна? — я поймал себя на мысли, что мне не терпится поскорее оказаться в офисе. Мне нравится моя работа, и хотя она не заполняет пустоту внутри меня, но отвлекает от лишних мыслей.
Я подношу руку ко лбу и закрываю глаза. Солнце сегодня такое яркое, и чья это была гениальная идея — не вешать жалюзи или занавески на эти огромные окна от пола до потолка?
Вслепую протягиваю руку и нащупываю телефон на столе. Как только мои пальцы касаются прохладного пластика, я вспоминаю, что Филиппа сегодня здесь нет.
Твою ж мать.
Я бы позвал стажера, но не знаю добавочного номера, чтобы с ним связаться. Филипп всегда делал это за меня. Я ни в коем случае не считал Филиппа, моего бывшего помощника, другом, но после совместной работы в течение последних трех лет у нас выработался определенный ритм. Я пробыл в офисе целых три минуты, и он уже нужен мне, но я, черт возьми, никогда и никому в этом не признаюсь.
В чем я признаюсь, — так это в том, что мне нужен кофе. Я могу сидеть здесь и ворчать по этому поводу, или могу поднять свою задницу и сделать это сам. Прежде чем я встаю, дверь моего кабинета открывается, и я поднимаю взгляд, прищурившись.
Все в офисе знают, что сюда нельзя входить без стука. Но те, кто входит, — это не просто все.
— Здравствуй, отец. — Я провожу рукой по волосам и откидываюсь на спинку кожаного кресла. — И чему я обязан таким удовольствием?
На протяжении многих лет у нас были непростые отношения, и совместная работа делала их либо лучше, либо хуже, в зависимости от ситуации.
— Где предложение по проекту? Я должен был просмотреть его сегодня утром.
Ах, черт. Филипп всегда относил проекты и предложения на стол моего отца.
— Это… это….
Я сажусь и открываю верхний ящик своего стола. Я потратил неделю на это предложение, и оно на вес золота.
— Черт. Филипп всегда занимался этим.
Я открываю средний ящик и нахожу папку в аккуратно сложенной стопке. Я достаю ее и бросаю на стол.
— Тебе нужно взять себя в руки, — ворчит папа. — Я планировал уйти на пенсию к концу года, но, возможно, следует отложить это. Снова.