Я оставила лосьон в своем чемодане, а в этой ванной так душно, что я уже начинаю потеть. Я голая, и выйти на прохладный воздух будет приятно.
Распахиваю дверь ванной и оказываюсь лицом к лицу с Алексом…
Глава 22
Дверь ванной открывается, и меня обдает волной пара и сладким ароматом шампуня Дарьи. Она не так уж долго была в душе, и я подумал, что успею поставить свой чемодан и уйти до того, как она выйдет.
Оказывается, я ошибся. Испуганно поднимаю глаза — и все, что я вижу, — это сиськи. Большие, круглые, идеальные сиськи. Они прямо на уровне моих глаз, и я смотрю на них три секунды, но это на три секунды дольше, чем нужно.
— Что ты здесь делаешь?
Дарья отскакивает назад, пытаясь закрыться в ванной. Я отворачиваюсь и секундой позже слышу, как она поскальзывается и падает на пол.
Подняв руку к глазам, чтобы не смотреть, я обхожу кровать и останавливаюсь. Моргнув, снова вижу ее обнаженное тело. Черт, она великолепна.
— Ты в порядке?
— Все нормально, — фыркает Дарья. Дверь ванной со щелчком закрывается, и я опускаю руку. — Что такое, Алекс?
— Мне жаль. — Я направляюсь к двери. — Катя здесь.
— Так ты пришел, чтобы сказать мне об этом? Дверь была закрыта. Я не думала, что мне придется ее запирать. О, Боже мой. Ты видел меня голой!
— Ты великолепно выглядишь, если это поможет, — говорю я и тут же вздрагиваю от собственных слов. — Мне так жаль. Я думал, что смогу быстро поставить здесь свой чемодан и уйти.
— И зачем?
— Ты можешь открыть дверь?
— Нет!
— Ты меня слышишь? — спрашиваю я, понижая голос.
— Что?
— Ты меня слышишь?
Она шаркает за дверью и затем отпирает ее. Дверь открывается всего на несколько сантиметров.
— Что? — огрызается она.
— Катя и ее муж здесь. В коттедже.
Дарья качает головой.
— И что с того?
— Они остановились в коттедже вместе с нами. В другой спальне. Мне нужно было вынести свой чемодан из той комнаты, прежде чем они спросят, почему мы живем в разных комнатах.
Дарья, которая сейчас завернута в полотенце, приоткрывает дверь еще немного.
— О, блин. Это значит, что мы должны жить здесь вместе? Пользоваться общей ванной и спать в одной комнате?
— Я буду спать на полу, — говорю я ей, уже подумав об этом. Во всем доме, за исключением ванных комнат, все из дерева, но рядом с кроватью есть довольно потертый на вид коврик, который послужит матрасом, и я еще сложу одеяло. — И Катя сказала что-то насчет того, чтобы пойти куда-нибудь с девочками, так что нам не придется видеться до конца дня.
— Слава богу, — фыркает Дарья. — Я все еще не могу поверить, что ты видел меня голой.
— Хочешь увидеть и меня голым? — спрашиваю я с ухмылкой. — Сравнять счет?
Дарья свирепо смотрит на меня.
— Может быть, позже. А сейчас ты можешь просто… убраться?
— Да, конечно. И я еще раз прошу прощения. Я не хотел, чтобы это случилось, и действительно думал, что ты пробудешь там дольше.
— Думаю, короткий душ — это привычка. Особенно, когда у тебя двое маленьких детей. Длительные водные процедуры могут привести к разгрому всей квартиры.
Снова слова Дарьи о своих детях заставляют меня подумать, какая она самоотверженная, добрая, заботливая… И все еще практически голая и всего в нескольких метрах от меня. Я никогда не испытывал такого искушения протянуть руку и поцеловать ее, как сейчас.
— Знаешь, тебе нечего стыдиться, — говорю я ей, отталкиваясь от стены, чтобы уйти.
— У меня двое детей и большой шрам от кесарева сечения на животе, — говорит она, но я думаю, что это больше для себя, чем для меня.
— Я не заметил, — говорю ей. Наверное, потому, что я был слишком отвлечен ее великолепными, замечательными, большими сиськами. Я хочу просунуть свое лицо между ними, а затем проложить дорожку поцелуев вниз по ее животу, медленно раздвигая ее ноги. Я найду ее уже влажной, разгоряченной предвкушением того, что должно произойти. — И у меня тоже есть шрамы.
— Правда?
— Да.
Я поворачиваюсь и задираю рубашку, показывая ей шрам длиной в десять сантиметров на правой стороне спины. Я получил его, когда папа толкнул меня, и я упал на стеклянный столик. Мама сказала санитарам скорой помощи, что я играл в мяч в доме, после того как она, конечно, запретила мне это делать, вследствие чего я споткнулся и упал.
Медсестра прочитала мне лекцию о том, как важно слушать своих родителей.
— Это не так круто, как твой шрам, — продолжаю я и возвращаю рубашку на место. — Из меня не вышло никого живого.
— Спасибо тебе, — улыбается Дарья.
— За что?
— За то, что пытался заставить меня чувствовать себя лучше.
— Это сработало? — спрашиваю я.
Ее улыбка становится шире:
— Да. А теперь убирайся отсюда, чтобы я могла одеться.