— На этот раз ты продержалась за полночь, что, делает тебя отъявленной тусовщицей.
Я смеюсь.
— Раньше я могла не ложиться спать до двух, а потом вставать в семь, даже после того, как у меня родились близняшки. Я чувствую себя старой.
— О, заткнись, — смеется Катя. — Ты здесь самая молодая.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Лёня.
— Двадцать пять, — отвечаю я ему.
— Если ты старая, то я вообще древний.
— Ты это сказал, не я.
— Видишь? — Катя легонько хлопает Леню ладонью по груди. — Мы слишком взрослые, чтобы заводить еще одного ребенка.
Я натягиваю на себя одеяло, мне холодно находиться вдали от Алекса.
— Хочешь еще? — спросила я.
— Он считает, что у нас должен быть второй ребенок.
— Это не ответ на вопрос, — отмечает Лена.
— Хочешь еще ребенка? — спросила я еще раз.
— Нет, — без колебаний отвечает Катя. — Забеременеть в первый раз было непросто. А сейчас Лизе уже шесть, и она становится независимой. Младенческий период был тяжелым. Я не знаю, как ты справилась с этим в одиночку.
— Ну, мой папа очень помогал, и моя лучшая подруга тоже.
— Теперь у тебя есть партнер, — говорит Леня, кивая на Алекса. — И, может быть, вы двое заведете еще, а?
— Прекрати, — шикает Катя, на этот раз шлепая Леню по-настоящему. — Они только начали встречаться. Они об этом не думают.
— Ну, никогда не знаешь наверняка.
Теперь я чувствую себя неуютно. Ребенок — это последнее, о чем думает Алекс, я могу это гарантировать, черт возьми.
— Но ты бы хотела еще ребенка? — спрашивает Катя.
Я киваю.
— Думаю, что хочу. Но только с правильным человеком. Шанс снова родить близнецов невелик, и тогда я не была бы одинока. Малыш номер три был бы похож на отпуск, по сравнению с двумя сразу. По крайней мере, так я думаю сейчас. — Я поворачиваю голову и смотрю на Алекса. Он смотрит в землю со странным выражением лица. Ему грустно? Страшно? Немного того и другого?
Плотнее закутавшись в одеяло, я избавляюсь от ощущения, что сказала что-то не то. Я этого не делала, и это правда. Я бы с удовольствием вышла замуж и родила еще одного ребенка от мужа.
Мы все идем в дом готовиться ко сну. Я переодеваюсь, умываюсь и чищу зубы. Алекс идет в ванную следом, а Катя проходит мимо, заглядывая в комнату. Она машет мне рукой, чтобы я вышла в коридор.
— Эй, извините, если Леня поставил вас в неловкое положение, ребят. Иногда он может быть настоящим идиотом.
— Нет, все в порядке. Я просто, эмм, не думаю, что Алекс хочет детей.
— Но у тебя уже есть дети.
— Мы просто не настолько, эмм, серьезны. — Если я начну отступать сейчас, ложь о том, что мы расстаемся, не будет такой уж неожиданной. — Я имею в виду — он отличный парень, суперсекси, но я думаю, что работа — для него номер один, а для меня — семья. В этом нет ничего плохого, ты же знаешь. Но я хочу быть реалистом.
— Ух ты, ты такая взрослая. Знаешь, хоть ты и на пять лет моложе меня, — добавляет она с доброй улыбкой, — но ты уверена, что тебя это устраивает? И, кстати, я купила десять бутылок вина. Можем вскрыть одну и поговорить о чувствах или просто о том, что тебя тревожит. Извини. У меня давненько не было близкой подруги.
Я хочу насладиться последней ночью с этой версией Алекса. Понятия не имею, как все будет, когда мы вернемся к реальной жизни, и я вроде как не хочу, чтобы это заканчивалось. В моем мозгу разворачивается наша история, даже когда я знаю, что обрекаю себя на полное разочарование.
Возвращаться к нему в постель — плохая идея. Ужасная идея. Идея, которая, скорее всего, покажется мне потрясающей и заставит меня выкрикивать его имя. Но я не могу заниматься сексом с Алексом.
— Да, на самом деле это было бы круто. Я предупрежу Алекса.
— Отлично! Я пойду открою вино.
Я захожу в спальню и нахожу Алекса сидящим на краю кровати. Он опускает глаза, когда я вхожу. Одна из ламп на прикроватном столике все еще горит, заливая золотистым светом его красивое лицо. Он без рубашки и снова в этих спортивных штанах.
Я бы очень хотела, чтобы все было по-настоящему.
— Ты действительно думаешь, что работа для меня на первом месте? — немного обиженно спрашивает он.
О, черт, он слышал? Хотя я не сказала ничего такого, о чем сожалела бы. Я должна посеять семя того, что между нами не все идеально, и он это знает. Черт, это была его идея сказать Кате, что мы расстались, чтобы я могла перестать жить в этой лжи.
— Я, эмм, думаю, да. Извини, если мое предположение было неверным. Я вообще не должна была делать предположений.
— Ты ошибаешься, — огрызается он, а затем вздыхает, закрывая глаза. — Извини. Я… Я не хочу, чтобы работа была моим приоритетом. Это все, что заботило моего отца, и я поклялся, что никогда не буду таким, как он.
— Тогда не надо. Ты всегда можешь что-то изменить. — Я слегка улыбаюсь, обнажая зубы. — Катя… Она, эмм… Она хочет немного поболтать. Ты не возражаешь?
— С чего бы мне это делать?
— О, точно. Хорошо. Я не думаю, что мы засидимся допоздна. Еще один бокал вина, и я отключусь.
— Возможно.
Я хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки и спускаюсь вниз. Катя с трудом справляется со штопором, говоря, что дома у нее есть электрическая открывалка для вина. Я пробую и в конце концов откалываю пробку. Поискав в Интернете, как это исправить, мы наконец открываем бутылку и наливаем вино в два бокала. Нам приходится выковыривать кусочки пробки, но это вино все равно хорошее.
— Я не знала, что у тебя были проблемы с беременностью, — начинаю я, садясь на диван и включая телевизор.
Она кивает.
— Это был кошмар. Шесть выкидышей, два неудачных ЭКО, а затем четыре месяца постельного режима.
— О боже!