…И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. — В наборной рукописи романа осталось любопытное авторское рассуждение о Москве в сравнении с другими европейскими столицами и с родовым определением самого слова «город» на разных языках: «Москва — она, это чувствует всякий человек, который чувствует ее. Париж, Берлин, Лондон, в особенности Петербург — он. Несмотря на то, что la ville (франц.), die Stadt (нем.) — женского рода, а город — мужеского рода, Москва — женщина, она — мать, она страдалица и мученица. Она страдала и будет страдать, она — неграциозна, нескладна, не девственна, она рожала, она — мать, и потому она кротка и величественна. Всякий русский человек чувствует, что она — мать, всякий иностранец (и Наполеон чувствовал это) чувствует, что она — женщина и что можно оскорбить ее» (т. 14, с. 370).