Джек проводил со мной по ночам все меньше и меньше времени, потому что начал усерднее работать над делом. Я предположила, что ночь была тем временем, когда все люди, с которыми ему нужно было поговорить, выходили выполнять свою работу. Я старалась не обращать на это внимания. Меня беспокоила не столько нехватка времени с ним, сколько опасение из-за опасной должности, в которой он работал каждую ночь. Он уж чертовски точно, не собирался общаться с работниками детского сада. Так что, если выслеживания серийного убийцы было недостаточно, он ежедневно общался с преступниками. Я старалась не позволять своему страху потерять того, кого я любила, поглотить меня. Я просто заставила себя лелеять и помнить время, которое мы провели вместе.
Он по-прежнему уделял мне много времени. Мы ходили на свидания, и даже если мы не могли вернуться в один из наших домов до того, как ему нужно было уйти, мы все равно занимались любовью до того, как он уходил. Однажды ночью он затащил меня в укромный переулок и оттрахал у кирпичной стены. Он трахал меня так сильно, что на спине у меня порвалось платье. Это было безумно и удивительно. Мне нравилось, когда он сжимал меня так крепко, что оставлял синяки на моих бедрах. Мне нравилось чувствовать его отчаянное желание обладать мной. Я любила его.
Я наконец-то смирилась с этим и хотела сказать ему. Но я превратилась в клише и хотела дождаться подходящего момента. Или действительно любого момента. У нас не было времени побыть наедине, и я не хотела говорить это случайно или в переполненном ресторане. И я не хотела говорить этого, пока он занимался со мной любовью. Я хотела, чтобы он знал, что я сказала это всерьез, а не в порыве страсти. Поэтому, хотя я еще не сказала ему об этом, я старалась показать это ему в каждом мгновение, которое мы проводили вместе.
Однажды вечером у него не было никаких дел, и мы заказали пиццу. Шел фильм, но мы почти не смотрели его, так как целовались и ласкали друг друга на диване. Мы оба уже единожды кончили после того, как трахали друг друга через одежду, как кучка подростков. Мне показалось сексуальным, что он просто кончил в штаны и даже не обратил внимания на беспорядок, как будто он с гордостью носил то, что я с ним сделала. Повернувшись к нему лицом, я отодвинулась назад, положив свою задницу ему на колени, оседлав его, и запустила руки ему в штаны, чтобы растереть его сперму по пальцам. Не теряя зрительного контакта, я вытащила свои мокрые пальцы и соскользнула с его ног, чтобы сесть на кофейный столик. На мне были только длинная футболка и трусики, и я раздвинула ноги, чтобы он мог видеть меня всю. С рукой, покрытой его спермой, я отодвинула свое нижнее белье в сторону и начала тереть свой клитор.
— О, черт. — Это прозвучало как глубокий стон, как будто он молил Бога о терпении. Или, может быть, это была благодарность ему за то, что он мог наблюдать за мной. — Да, детка. Размажь мою сперму по всей этой киске. Ты знаешь, что это мое. Пометьте ее как мою.
Я откинулась назад, положив свободную руку за спину, запрокинула голову и ввела два пальца внутрь себя. Я никогда раньше не доставляла себе удовольствия ни перед кем, но делать это для Джека возбудило меня быстрее, чем что-либо прежде. Тонкая струйка пота покрыла мою кожу, когда румянец поднялся вверх по шее и залил щеки. Я вытащила пальцы и снова обвела ими свой клитор, позволив стону сорваться с моих губ.
— Посмотри на меня. — Его глубокий голос вибрировал в моей груди, заставляя мои соски затвердеть. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Тебе нравится, когда я наблюдаю за тобой? — Я кивнула. — Ты продолжаешь находить способы показать мне, как сильно тебе нравится, когда за тобой наблюдают. — Мы обменялись понимающим взглядом, усиливая напряжение между нами, пока я ждала, что он признает, что это заставило нас обоих задуматься о Грейсоне и о том, как он наблюдал за нами. — Мне это нравится. — Я почувствовала одновременно облегчение и разочарование из-за того, что он не упомянул Грейсона. — Теперь кончи для меня.
Я отпустила это ощущение, когда терла быстрее и сильнее и кончила через несколько мгновений. Я видела, как загорелись его глаза, когда мышцы моих бедер напряглись, продлевая оргазм. Все мое тело сжалось, когда волна эйфории прокатилась по мне. Я глубоко вздохнула, как только он стих, и убрала руку между бедер. Мы оба тяжело дышали, когда я облизнула губы и поднесла пальцы ко рту, касаясь ими языка.
Его губы изогнулись, и из груди вырвалось рычание. Он встал и поднял меня со стола, и я обхватила его ногами за талию, пока он нес меня в мою спальню. Как только мы вошли в комнату, он бросил меня на кровать и начал снимать свою рубашку еще до того, как я перестала подпрыгивать. Затем он потянулся руками к пуговице на своих джинсах и сказал:
— Раздевайся.
Мне не нужно было повторять дважды, и я быстро сняла футболку и нижнее белье. Прошло какое-то мгновение, пока мы оба были обнажены; я лежала на спине на кровати, опираясь руками за спиной, а он стоял в изножье кровати. Мгновение тишины повисло между нами, пока мы рассматривали друг друга - затишье перед бурей. Я никогда не уставала любоваться его высоким и мускулистым телом. Каждая часть его тела была крепкой в том идеально худощавом смысле, в котором он не был громоздким. Я впитала все это, прежде чем он проглотил меня целиком, и мы поглотили друг друга.
— Моя милая, развратная Луэлла. Тебе действительно нравится, когда за тобой наблюдают, не так ли? — Я встретилась с ним взглядом и увидела в нем, куда заведет нас этот разговор. Я так долго ждала этого. Я слегка кивнула, когда мое дыхание участилось, и проглотила слюну, скопившуюся у меня во рту в предвкушении. — Ты любишь раздвигать свои сексуальные границы.
— Да, с тобой, — ответила я непреднамеренным шепотом. В его глазах появился проблеск улыбки, давая мне понять, что он одобрил мой ответ.
Он забрался на кровать и навис надо мной.
— Как далеко, по-твоему, мы можем раздвинуть эти границы? — Его губы опустились на мою шею и пробрались к подбородку, когда по моей коже побежали мурашки. — Как далеко ты хочешь их раздвинуть?
Моя голова откинулась назад, и мой ответ сорвался с губ вместе со вздохом, когда он сильно прикусил мое плечо. — Так далеко, как ты захочешь. Я хочу всего этого с тобой.
Он прекратил исследование моей кожи ртом и устроился между моих раздвинутых ног. Его глаза оставались сосредоточенными на мне, изучая меня, пока он надевал презерватив и прижимался к моей киске. Затем, как раз в тот момент, когда он собирался войти, он остановился.
— Ты хочешь всего этого со мной? — Он помолчал, а затем одним толчком вошел в меня и спросил: — И разделить это с Грейсоном?
И вот оно. Вопрос, который я знала, что он ждал чтобы задать, но как бы сильно я ни готовилась к нему, он все равно шокировал меня. Мысль об этом все еще заставляла меня нервничать. Я не могла думать об этом сейчас, пока он безжалостно входил и выходил из меня. — Я… Я не… — Я не могла подобрать слов. Я едва могла удержать в голове какие-либо мысли, кроме ощущения его на мне, желания в его глазах, пока он трахал меня. Он схватил меня за бедро и перекинул его через свое бедро, чтобы получить правильный угол и войти глубже. — Я не знаю.
— Да, ты знаешь. Я видел, как блуждали твои мысли, когда мы обедали в первый раз. Я видел, как ты покраснела. Твое учащенное дыхание. То, как затвердели твои соски. Я вижу интерес в твоих глазах, когда мы все собираемся вместе. Тебе нравится внимание, которое мы оба тебе уделяем.
Я не могла сосредоточиться, но начала беспокоиться, что, возможно, он подумал, что Грейсон нравится мне на интимном уровне. Я начала отрицательно качать головой, хватая ртом воздух. Его голова опустилась к моему соску и глубоко втянула его в рот, завершив пытку небольшим укусом. Стон вырвался из моего горла, когда я попыталась объяснить.
— Нет. Все не так, Джек. Я хочу только тебя.
— О, милая, Лу. Все в порядке. Я знаю, что ты принадлежишь мне. — Его бедра замедлили движение, чтобы убедиться, что я поняла: он знает, что я забочусь только о нем, и я слышу, что он говорил. — Я знаю, ты бы никогда не захотела ничего эмоционального с Грейсоном. Но я знаю тебя. Я вижу любопытство в твоих глазах. Я видел это с первой ночи. Я понял это еще лучше, когда рассказал тебе о наших с Грейсоном отношениях втроем. — Он наклонился, чтобы слегка пощекотать мои соски волосами на груди, заговорил мне на ухо после небольшого укуса. — Все в порядке, детка. Я хочу дать тебе это, если это то, чего ты хочешь. — Он отстранился, чтобы сесть прямо на колени, и подтянул мои ноги к своим плечам. — Это то, чего ты хочешь, Лу?
Его темп снова ускорился, и он развернулся во время толчка, чтобы коснуться моего клитора. Мой мозг превратился в кашу, пока я пыталась сформулировать слова.
— Я… Я не знаю, Джек.
— Да, ты знаешь. Все в порядке, детка. Скажите мне. Скажи мне, что ты этого хочешь. — Он толкался все сильнее и сильнее, заставляя мою грудь подпрыгивать с каждым прикосновением плоти. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы внимание двух мужчин было сосредоточено исключительно на тебе; чтобы двое мужчин доставляли тебе удовольствие - только тебе. Скажи. Мне. Да. — Он подчеркнул последние три слова резкими толчками. Он замедлился, но не уменьшил силу своих движений. Он начал сбивать меня с моего пика и лишать меня удовольствия. — Скажи мне, и я трахну тебя так, как твое тело умоляет меня об этом прямо сейчас. — Я обхватила его ногами, чтобы вернуть больше напряжения в свое тело. Я беспокойно прижалась к нему, отчаянно желая вернуться к вершине, которую он отказался мне дать. Мне это было нужно.
— Да! — Слово вырвалось у меня из горла, когда я поддалась растущему во мне разочарованию. Я хотела получить удовольствие, и я хотела, чтобы он дал мне все. Я хотела всего этого, и я хотела всего этого с ним. — Да. Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я хочу, чтобы Грейсон был там. Я хочу этого. — Слова лились из меня с мольбой. — Пожалуйста. Пожалуйста, Джек. — В тот момент я не знала, о чем я просила. Я просто хотела его.
— Хорошая девочка. — Он наклонился, схватил меня за бедра и начал входить в меня. Нам обоим не потребовалось много времени, чтобы кончить и упасть потной кучей на мою кровать.
После этого мы вообще не говорили об этом. Приведя себя в порядок, он вернулся в постель и вопросительно посмотрел мне в глаза. Я ободряюще улыбнулась ему, и он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, прежде чем притянуть меня к себе и лечь.
— Как же мне так повезло, что у меня есть ты? — спросил он изумленным голосом.
— Я спрашиваю себя о том же каждый день.
Вскоре после этого он заснул, и я повернулась, чтобы понаблюдать за тем, как он спит. Мне нравились его несовершенные черты. Его немного увеличенный нос, который был сломан раньше. Шрам у него на брови. Гусиные лапки в уголках его глаз. Перечисление всего этого заставило мое сердце забиться сильнее, и я должна была сказать это хотя бы один раз. Всего лишь шепотом я призналась в своих чувствах тьме.
— Я люблю тебя.
Как только слова слетели с моих губ, его глаза распахнулись, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— О, привет. — Это вырвалось как одно торопливое слово. Мои глаза расширились от паники, и я выпалила - «привет», как будто пыталась произнести «Огайо» без последней буквы «О». (прим. Oh, hi [о, хай] и Огайо на английском Ohio звучит как [охайо])
Я не могла вспомнить, когда сделала последний вдох, но головокружение напомнило мне, что я должна дышать. Я сделала глубокий, прерывистый вдох и попыталась понять выражение его глаз. Это выглядело как чудо. Затем они сморщились в уголках, когда его губы приподнялись. Его рука поднялась, чтобы погладить меня по щеке, прежде чем он сказал:
— Я тоже люблю тебя, Лу. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и теплая радость наполнила мою грудь. Бабочки порхали у меня в животе, пока я пыталась осознать счастье, которое испытывало мое тело. Он отстранился с широкой улыбкой, и я не могла не ответить ему тем же.
— Да?
— Да. И в следующий раз не жди, пока я засну. Что бы мы делали, если бы я тебя не услышал? — Он покачал головой и издал цокающий звук, но положил голову обратно на подушку и притянул меня к себе. — Давай немного поспим.
Широкая улыбка появилась на моем лице, и слезы счастья обожгли мои глаза, когда я крепко прижалась к его груди. Я не могла вспомнить, когда еще чувствовала себя такой счастливой. Я повторила это только потому, что хотела, чтобы это было последнее, что я услышала перед тем, как заснуть.
— Я люблю тебя, Джек.
— Я тоже люблю тебя, Луэлла.