Кругом темные серые стены, а на окнах железные металлические решетки. Мне необходимо выбраться из этого уныния, нужно к свету, отыскать того, кто поможет разукрасить яркими красками мою замороженную жизнь. Побежала по безликому серому коридору. Впереди металлическая дверь, такая же невзрачная, как и стены вокруг. Со всей силы дернула за ручку.
— Здравствуй, Крысеныш, пришла меня проведать?
Почему-то, открыв эту дверь, я очутилась в своем загородном доме. Здесь много красок — дорогих, красивых, много интересных дизайнерских мазков и находок. Все это, наверное, должно мне нравиться, ведь я сама выбирала. Но краски эти неживые, холодные и грязные. А на окнах тоже решетки, да такие, что дышать вмиг стало еще тяжелее. Это клетка! Дорогая, эксклюзивная клетка, с протыкающими душу болью прутьями. Бежать…
— Куда же ты, Крысеныш? — преградил путь к отступлению мой «заботливый» муж. — Я так скучал без своей прекрасной девочки…
— Нет!! Уйдите!! — истошно закричала я, пытаясь оттолкнуть руки Роберта Евгеньевича. — Вы умерли, умерли, я вас убила!!
Мужские пальцы схватили за плечи, притянули ближе к себе.
— Уйди, умри, сдохни!! — совсем неуважительно завопила я.
А в тело, перекрывая дыхание, внедрилась боль — "любящий" муж со всей силы ударил меня под ребра. Упала, ползком попыталась убежать из болезненной роскоши этого дома. Пусть уж лучше серый унылый коридор. На моем пути появились мужские ноги, обутые в остроносые начищенные до блеска туфли. Пальцы, лихорадочно скользящие по полу, наткнулись на приятный холод металла кочерги от камина.
— Ударь его, Кристи, ударь. Со всей дури, как можно сильнее! — зазвучал в ушах дающий силы голос.
Подскочила с пола, кочерга рассекла воздух, еще и еще раз, превращая холеное мужское лицо в кровавую смеющуюся маску.
— Я бессмертный, всемогущий Роберт…
— Вы труп, труп, вас нет!! О всемогуществе можете забыть. Вы мыльный пузырь моего воображения!
Оттолкнула этого смеющегося кровавого монстра и опять выбежала в серый коридор. Ноги пошатывались, тело после встречи с адом прошлого мелко подрагивало, но я упрямо продолжала бежать. Подальше от этого ужасного эксклюзивного дорогого жилища! Свет, прошу, дайте мне света, дайте мне радости и любви! Я должна найти все это! Иначе мой бег будет бессмысленным самоистязанием. А стены коридора, кажется, начали сжиматься вокруг меня, угрожая прихлопнуть, словно зазевавшуюся муху. Теперь уже не бегу, нет, протискиваюсь через серые стены, на которых еще и острые выступы, раздирающие кожу в кровь. Впереди дверь, из последних сил открыла ее.
Нашла, отыскала свой маленький кусочек рая, где ждут меня, тепло и радость! Я очутилась в том деревенском доме, куда после освобождения из следственного изолятора привез меня Володя. Вот она, греющая душу простота, без всяких вычурных дизайнерских изысков. Старенький, видавший виды диван разложен, и на нем, чтобы отогреть меня, продрогшую от холода, в беспорядке валялась целая куча одеял. Только вот моего любимого нет…
— Володя-а-а! Володя-а!!
Серая дверь, в которую я вошла, вдруг с треском захлопнулась, за ее решетчатым окном стоял Карпов… Но с другой стороны.
— Не-е-е-т!
Уцепилась за холодную решетку окна, потянула дверь на себя, пытаясь ее открыть, но она не поддавалась, массивная, тяжелая, словно монолит. Стала царапать ее, бить руками, ногами. Бесполезно. Видно, счастье для меня невозможно.
— Нееет, нееет, пожалуйста, нет!
Я ведь умру без него! Навсегда останусь бледной тенью некогда красивой женщины! Загнусь от тоски, как собака, потерявшая своего хозяина.
***
Подскочила с кровати. Окна в стиле Прованс, ставни, шелковые шторы в мелкий цветочек — это моя комната в доме родителей. Мне всего лишь в который раз приснился страшный сон. Только во сне и реальности Карпова нет рядом. А без него в моем теле боль, без него я, кажется, утратила способность радоваться, да что там, одной мне даже дышится с трудом. Страх перекрывает весь воздух в легких. Ты истеричка, Кристи! Вся переломанная психопатка! Нет! Собирай себя по кусочкам, по крупинкам! Ради Володи ты должна быть сильной! Нельзя поддаваться панике! У нас будет все хорошо с Карповым, мы это заслужили, выстрадали! Володю скоро выпустят. А потом больше никаких противозачаточных таблеток, хочу быстрее забеременеть и сидеть дома в ожидании, когда Володя придет со службы. Даже пироги научусь печь. Хочу, чтобы наш ребенок сделал меня толстой и некрасивой. Уверена, Карпов тогда еще сильнее будет меня любить. Только нужно подождать, Кристи… Опять ждать…Затянувшееся ожидание — это ведь тоже «маленькая смерть».
Кто же мог убить этого сукиного сына, моего мужа? Точно не Володя, ни на секунду в это не поверила. Нет, узнай он чуточку раньше о своеобразии любви моего мужа, да настоящую причину нашего брака, Карпов, возможно, и был бы способен на убийство. Но уверена, он действовал бы по-другому. Ведь мужа ударили сзади, когда тот отвернулся. Это все равно что удар в спину, Володя никогда бы так не поступил. Уверена, Роберту Евгеньевичу многие желали смерти, я не единственная его жертва. Но вряд ли его убили нанятые кем-то молодчики, которые что-то искали в нашем доме. Думается мне, что это был хороший знакомый Роберта Евгеньевича, и скорее всего, он сам открыл ему дверь… Друг, например… Папа? Черт, как я раньше об этом не подумала? Не потому ли гром до сих пор не грянул… Блин… Где мой телефон?
— Мама, скажи, тем вечером, когда убили Роберта Евгеньевича, ты в самом деле была рядом с папой?
На другом конце провода на секундочку замялись. О, черт…
— Да… конечно, Кристина, он был со мной…
Но несмотря на ее слова, эта секундная заминка уже посеяла в душе семена сомнения. Способен ли папа на убийство? Роберт Евгеньевич всегда его подавлял… Может, он не выдержал свинцового гнета этой долголетней дружбы?
Быстренько оделась, джинсы, свитер, легкий пуховичок, сапоги на плоской подошве. Надо наконец-то серьезно поговорить с отцом. Все это время мы с ним играли в молчанку, боясь касаться болезненных, щекотливых тем. Нет, Кристи. Это слишком подло. Разве отец смог бы так цинично подставить тебя? Однако сомнения продолжали поедом грызть мою душу. Вполне возможно. Ведь предпочел папа все это время делать вид, что он ничего не знает ни о шантаже, в результате которого я стала женой Роберта Евгеньевича, ни о том, как горячо умеет "любить" его лучший друг. Не потому ли он нанял адвоката, хотевшего выдать меня за умалишенную? Боже, Кристи, нет! Это слишком подло. Впрочем, если представить себе на миг такую ситуацию, для отца обвинения в адрес свихнувшейся дочки, пожалуй, выгодны, поскольку, если бы подозрения в убийстве пали на него, могла всплыть другая история, ради сохранения тайны которой, я, собственно, и отдала себя в жертву, позволив всей семье вздохнуть спокойно. А с ненормальной что возьмешь?
Зачем же я согласилась на эту грязь? Все эти бесконечные пять лет ада… Но Роберт Евгеньевич — умный паучара, знал, куда надавить, ведь на кон тогда были поставлены не только свобода отца и мое личное счастье.
«— Подумай, Кристина, какими заголовками будут пестреть газеты: "Сын прославленного архитектора советского периода оказался мошенником, использующим свое служебное положение в целях наживы». Интересно, как такие всеобщие пересуды отразятся на здоровье твоего любимого дедушки? Каково ему будет в столь солидном возрасте испытать такой позор? А бизнес мамы? Мало кто пойдет в глазную клинику Тамары Калашниковой после подобной рекламы. Некоторые в попытке прославиться могут выдвинуть предположение, что именно через ее клинику отмывались похищенные деньги. И сдается мне — это предположение окажется верным. Кроме того, твой брат успешно начал карьеру экономиста. После публикаций можно будет с уверенностью сказать, что она станет развиваться далеко не так гладко, как могла бы. Я пообещал твоему папе все уладить и, конечно, улажу, если ты согласишься стать моей женой. Никто никогда ни о чем не узнает. Фамилия Калашниковых всегда будет вызывать только уважение и гордость.
— Не понимаю, зачем вам это? Я… я же вас не люблю.
Он рассмеялся, подошел ближе, жестко взял пальцами мой подбородок. Пришлось заглянуть в эти жуткие серые глаза, словно с ног до головы окатило холодной грязью.
— Главное то, что Я к тебе чувствую, а ты, уверен, станешь мне хорошей женой.
Тонкие губы скривились в зловещей довольной усмешке».
Если бы я знала тогда, что означает эта ухмылка. Не вспоминай, Кристи, хватит! Сейчас надо действовать. Поговорить с папой. А потом бежать в следственный изолятор добиваться свидания с Карповым. Только бежать проблематично — я до сих пор не забрала свою машину из гаража того проклятого дома. Конечно, она ведь тоже была подарена мне Робертом Евгеньевичем и только поэтому вызывала отторжение. Ничего, подумаешь сложности, можно заказать такси.
Машина приехала очень быстро, практически через три минуты после моего звонка.
— Кристина Сергеевна, вы куда? — уточнил у меня Егор Васильевич, высокий крепенький мужчина, который занимался в папином доме хозяйством, являясь одновременно садовником, плотником и охранником.
— Не переживайте, я вызвала такси, мне необходимо съездить по делам и к папе на службу заглянуть.
— Я тоже поеду, Сергей Иванович сказал присматривать за вами.
— Нет, не надо, — поспешила откреститься от попутчика — Что со мной может случиться? Я только к папе и буду очень осторожна.
Весь день таскаться с Егором Васильевичем меня совершенно не прельщало. Быстро выскочила за ворота, пресекая тем самым все возможные дальнейшие возражения со стороны домоуправляющего. Открыла автомобильную дверь, нырнув в салон.
— Вы так быстро добрались, обычно до Заречной едут долго, — обратилась я к молодому здоровому парню-таксисту.
— Был поблизости, — флегматично ответил тот. — Куда точно едем?
— В центр, к зданию архитектуры города. Знаете, где оно находится?
— Угу, — утвердительно кивнул водитель.
Машина медленно тронулась, постепенно удаляясь от дома.
Природа не переставала удивлять в этом году, еще буквально день назад валил снег, и был даже небольшой морозец. Сейчас же на улице ветряная оттепель, снег практически весь растаял, превратившись в унылую грязно-серую мешанину. А в небе уже собирались темные свинцовые тучи. Скоро, видимо, пойдет мелкий противный затяжной дождик.
Вздрогнула. Из сумочки раздалась мелодия мобильного телефона. Сердце екнуло. Не знаю, но откуда-то появилась уверенность — это звонок от Карпова. Карпов… милый мой. Мы, правда, позабыли с ним обменяться номерами мобильных телефонов, не до этого было, но ведь Володя работает в Следственном комитете, наверняка, он знает, как мне позвонить. Дрогнувшими от нетерпения пальцами стала расстегивать сумку. Куда же задевался телефон?
Машина вдруг остановилась.
— Не рыпайся, лярва!
Флегматичность водителя как рукой сняло, секунда — и к моему горлу приставлен нож. Желтовато-карие глаза с безразличным предупреждением смотрят на меня. Такому человека убить — что муху прихлопнуть.
— Дай сюда сумочку!
Черт, кажется, ребятки, которые разгромили тот ненавистный дом, и до меня добрались. Видимо, кто-то уверен, что я владею секретами мужа.
Парень выхватил сумочку. Мои же пальцы нащупали ручку автомобильной двери. Ну же, не бойся, Кристи, беги!
— Ахм…
Грубые мужские руки вцепились в волосы, вынуждая вернуться на место.
— А теперь, красавица, полетаем немного…
В руках водителя оказалась ампула, которую он раздавил перед моим носом. Резкий запах ворвался в ноздри. Мир начал качаться, двоиться перед глазами, расплываться белесыми пятнами, которые разъедали окружающие предметы, превращая все в пустоту. Осталась только мелодия мобильного телефона, которая словно кричала: «Ну же, Кристи, пожалуйста, возьми трубку, прошу тебя»! Прости, любимый, меня поглощает пустота…