Мускулистые, поджарые…
Тряхнула головой, отгоняя дурные мысли прочь. Никогда раньше не замечала за собой маниакальных взглядов на мужскую пятую точку, а там было на что посмотреть.
Удобно устроившись на водительском сидении, Максим развернулся всем корпусом ко мне. Взъерошив черные волосы пальцами, от чего пряди встали торчком, он задумчиво провел по подбородку и затем хрипло произнес:
— А теперь, ты расскажешь мне все. Что случилось, Ангел?
*Карта Центуриомн (или Чёрная карта) — самая уникальная и дорогая кредитная карта, выпускаемая компанией American Express. Карта Центурион предоставляет своему владельцу широкий спектр эксклюзивных привилегий.
Глава 5
- Ангелина, — поправила мужчину, с неохотой встречаясь с синими глазами Грома, опушенными черными, как ночь, густыми ресницами. — Ничего.
Макс криво усмехнулся, но улыбка не задела его глаза.
— Ясно.
Одно такое простое слово, а мне показалось, что он в душу заглянул, перевернул там все и выводы сделал. Неблагодарная капризная девчонка — вот кто сидит перед ним. Наверняка именно так решил Максим Громов. Щеки залил горячий румянец, заставляя жилку на шее забиться отчаяннее.
Не выдержав прямого проницательного взгляда, я опустила глаза, удивляясь своим эмоциям.
Откуда они?
Ведь Громов ничего плохого мне не сделал, даже не намекнул. Откуда эта злость и не к месту фанатичная принципиальность?
Стыдно!
Обвинила во всех возможных грехах, а у человека даже обручального кольца нет. Да и постыдного ничего не предлагал.
Дура!
Прежде, чем я решилась извиниться, салон люксового автомобиля заполнила вибрация. Неохотно убрав руку с руля, Громов снял с мигающей подстанции черный матовый телефон. Краем глаза мне удалось увидеть на горящем голубом экране одно слово — «Кирпич».
Перед глазами всплыло неприятное лицо «неандертальца» с масляным взглядом темных, как маслины, черных глаз.
Неужели между этими столь разными мужчинами может быть что-то общее?
Сбросив вызов, Громов молниеносно набрал сообщение, затем отправил телефон обратно на свое место.
По напряженному лицу Макса, я поняла, что у молодого человека, должно быть, есть свои нерешенные дела, а тут я еще…
— Извините, я просто устала и… — начала я, чувствуя необходимость извиниться, ощущая себя глупым избалованным ребенком.
— Понял! — отрывисто оборвал Макс мое смущённое бормотание. — Диктуй адрес, отвезу домой. Тебе отдохнуть надо.
Совесть резко подняла голову, принимаясь с отчаянной злобой грызть душу. Не время прохлаждаться.
Главная роль должна стать моей. Ни за что не уступлю Наумовой!
Приняв решение, твердым голосом попросила Максима:
— Отвезите меня лучше в академию.
— Шутишь, что ли? — усмехнулся Громов, недоверчиво сверкая глазами.
Широкая белозубая улыбка дала знать, что к молодому человеку вернулось добродушное настроение.
Макс повернул ключ зажигания.
Мотор зарычал, как голодный хищник, и автомобиль тронулся с парковки.
— А ты упрямая, — задумчиво произнёс Гром, поворачивая на очередном повороте руль. — Не то, чтобы мне не понравилось тебя на руках носить, только дай знать… но мне сейчас по делам надо отлучиться. Может, все-таки домой?
Я непроизвольно усмехнулась.
Деловой какой! На руках носить…
— А меня и не надо на руках носить, — мило улыбнулась, замечая, как загорелся в ответ взгляд Грома. — У меня для этого парень есть, — закончила без задней мысли и тут же чуть не задохнулась от хлесткого взгляда.
Будто тысяча ледяных осколков резануло до самых костей, а кожу словно крапивой обдало.
Крепкие мужские пальцы так сильно сжали руль, что послышался скрип кожаной обивки. Чувственные хорошо очерченные губы поджались, на скулах заходили желваки.
— Парень? — в голосе Грома послышалось удивление, если не сказать больше — шок. — Тебе лет-то сколько?
Под тонкой тканью футболки напряглись рельефные мышцы, пока их обладатель в нетерпении ожидал ответа.
— Летом восемнадцать исполнилось, — осторожно ответила я, ощущая себя беззащитным олененком перед затаившимся хищником.
А как еще назвать этот взгляд с прищуром?
Он так прошелся по мне, словно изучал заново, будто впервые видел.
Почему-то на ум пришло сравнение с черной пантерой.
Гром усмехнулся, проводя по подбородку свободной рукой.
Глаза синие, как штормовой океан, а еще злые, словно сам сатана передо мной.
— Что за дятел на малолетку полез?
Я даже опешила в первую секунду от столь грубого заявления.
Меня словно кипятком обдало. Обидно за Димку почти до слез стало.
— Никакой он не дятел! — возмутилась в сердцах, замечая, как упрямая линия рта Максима стала ещё жёстче. — Мы вообще-то с Димой ровесники.