Глава 7
Усмехнувшись, он проводит пятерней по темным волосам.
— Просто рядом с тобой не было нормального мужика, от того приоритеты неверно расставлены.
Находясь почти в шоке, смеюсь, но неожиданно понимаю, что он серьезно! Смех обрывается так же резко, как и начался.
— А кто решает, что правильно, а что нет? — от возмущения даже перехватило дыхание. Я подалась вперед, чтобы донести свою правду до этого пещерного мужлана. — У всех разное представление о жизни. Кто-то счастлив закопаться в пеленки, стоять беременной и босой у плиты — их право! — перевела дыхание, чтобы продолжить более страстно: — А кто-то мечтает стать примой, первой во всем и не перед чем не останавливаться!
— Для чего все это? — вопрос Максима сбивает с толку.
Громов испытывающе сканирует синими глазами мое горящее от возбуждения или даже в большей степени возмущения лицо. — Чтобы подороже себя продать?
— Что-о?! — кричу почти возмущенно. — Как во…
— Конечная цель каждой женщины — это удачное замужество, — перебивает меня Максим.
— Нет! — морщу нос и метаю взглядом сражающие на повал молнии в Громова, который реагирует на них, как на легкую щекотку.
Он просто улыбается. Гад!
— Карьера, признание, независимость, в конце концов! — не готовая сдаться просто так, продолжаю я.
Не обязательно ему знать, что это единственный выход в моей ситуации.
Только так я смогу вытащить свою семью из нищеты. Отблагодарить родителей за то, что они сделали для меня все возможное и невозможное, что было в их силах.
— Независимость, — как-то саркастически повторяет Максим, словно я произнесла глупость. — Все проблемы от того, что женщины…
— Ты еще скажи «не знают свое место»! — перебиваю, злясь так, что не замечаю, как перехожу на «ты».
Боже, как он меня злит!
Казалось, еще чуть-чуть и из ушей повалит дым. В отличие от меня, Громов выглядит донельзя довольным. Похоже, не осталось незамеченным то, что я ослабила рамки субординации. Но сейчас это не главное, я жажду доказать, что он не прав!
— Конечно, — спокойно откликается Максим. — Место… за мужем. Ведь самое ценное, что есть у мужчины — это его женщина, мать его детей. Ради этого мы и живем. Семья — главное, что может быть у человека.
Его бархатный баритон ласкает мой слух, словно гипнотизируя. Я даже на мгновение растерялась.
— Зачем взваливать на себя непосильные проблемы? — продолжает Макс, обаятельно улыбаясь и заметив, как я притихла. — Зачем забивать красивую головку всякой ерундой? Разве не лучше наслаждаться благами, которыми обязан обеспечить мужчина? — он осторожно протягивает руку вперед.
Сильные пальцы ловко цепляют одну из шелковистых блестящих прядей волос, что отделилась от общей массы волос.
Пропуская ее между пальцев, Громов понижает тон и проникновенно смотрит мне в глаза.
— Что плохого в том, чтобы родить от своего мужчины? Стать женой и жить в достатке, никому и ничего не доказывая.
Я же намеренно пропускаю первый вопрос и упрямо цежу:
— А что в ответ? Подчинение, послушание и уважение к господину? — язвительно приподнимаю бровь, ощущая, как бешено грохочет сердце.
Его близость сбивает с толку. Аромат каштанов и трав заполняет легкие так, что даже начинает кружиться голова.
Обалденный запах!
Громов кивает, почти незаметно сдвигая пальцы с волос к мочке уха, и медленно обрисовывает по кругу небольшую сережку. Меня словно бьет током. По спине бегут мурашки. Я непроизвольно ерзаю на месте.
— Правильно, детка. Своего мужчину надо уважать, — наклоняется ближе и, не смотря на мои попытки уклониться, опускает широкую ладонь на коленку, достаточно ощутимо сжимая ее. — Это закон.
Горячие мужские губы опаляют поцелуем, не давая времени сообразить, как правильно реагировать на происходящее.
Он словно захватывает в плен — властно, жарко.
Я поднимаю руки, чтобы оттолкнуть его, но… спустя мгновение таю, плавлюсь в сильных грубоватых объятиях под жадными грубоватыми поцелуями-укусами.
Постепенно поцелуй становится более чувственным и тягучим, словно сладкая медовая патока. Я стону, непроизвольно выгибаясь в талии, чтобы ощутить горячие тугие мышцы плотнее, ближе… Но когда ладонь касается нежной кожи живота и принимается красться все выше, словно вор, вся сжимаюсь.
Меня будто обдает ледяным потоком воды, когда вспоминаю, где я и с кем.
Боже, что я творю?!
Толкаю ладонями в широкие плечи, но Максим как неприступная гора — не двигается с места.
Этот тиран продолжает терзать мои губы, словно безумно вкусный десерт, который намерен съесть до последней крошки.
И лишь когда я собираю все силы и испуганно бью кулачками по мощным плечам, мужчина нехотя отстраняется. Казалось, он только очнулся от какого-то транса. Взгляд синих, как океан, глаз жадно устремляется на мои припухшие после страстных поцелуев губы.
Глава 8
Макс
— Приятного аппетита.
Голос отца застаёт меня врасплох. Плечи непроизвольно каменеют, от чего мышцы бугрятся, перекатываясь под тканью футболки. Сидя в гостиной за большим овальным столом, я продолжаю усердно работать ложкой.
Сколько за свою жизнь обошёл ресторанов и кафе, чьи владельцы кичатся высокой кухней и профессиональными поварами, но никогда не пробовал такой вкусной шурпы, как эта.
Только мать умеет так готовить!
Мясо буквально отходит от костей, разделяясь на волокна, а ароматный запах овощей щекочет рецепторы, усиливая аппетит.
— Спасибо, — бурчу, бросая на отца взгляд из-под бровей.
Он одет с иголочки, как и всегда. Классический костюм, белоснежная рубашка, подмышкой зажата свежая газета…
— Ты бы чаще приходил. Мать скучает.