— Может обыскать её? Вдруг она в кармане скальпель прячет.
— Руки оторву!
— Как же она без рук оперировать будет?
Прибью когда-нибудь этого клоуна с выпученными глазами.
— Всё! Понял — не дурак, дурак бы не понял. — Исправляется безопасник, видя мой немигающий взгляд. — Но мне мои руки тоже пригодятся. Чем я баб лапать буду?
— И язык.
— Тебе повезло, что она хирург. Если что-нибудь тебе отрежет, то потом сама же и пришьет. — Вставая, продолжает меня подкалывать Миха. — Привет, Катерина Михайловна. И пока.
— Здравствуйте. — Продолжая смотреть мне прямо в глаза, отвечает Мише Катя.
— Присаживайся, Катюш. Тебе что-нибудь заказать? — Начинаю я разговор мирно.
— Спасибо, я пообедала. Вот только мой коллега не смог ко мне присоединиться, его не пустили в ресторан. Не знаешь почему?
— Я говорил, пусть держится подальше от тебя. Хватит с него одного обеда на прошлой неделе.
— Ты за мной следишь? — Закипает.
— Нет. Это для твоей безопасности. Ни для кого не секрет моё внимание к очень красивому хирургу. Есть люди, которые могут попытаться задеть меня через тебя. Я бы этого не хотел.
— А Дима тут при чём? Он — мой коллега, с которым даже в обеденное время мы можем обсуждать рабочие вопросы.
— Просто коллега, который обнимает и целует тебя при встрече?
— Это было единожды. Мы с ним не виделись несколько недель. Сначала он ушел в отпуск. Потом сразу я. Вот при встрече он меня и обнял, поцеловав в щеку. Не вижу тут преступления.
— Пусть для бабушки своей поцелуи прибережет.
— Ты ревнуешь, Вяземский?
— Я всё сказал, Катерина. Не доводи до греха.
Вижу, как Катюша закрыв глаза делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Замираю. Моя женщина! Лишний раз убеждаюсь. Никаких скандалов на публике. Но в глазах ураган.
— Забери охрану или отдай распоряжение, чтобы не вмешивались в мои рабочие моменты. — Шипит моя змеючка неприрученная. — Если я узнаю, что Диму, другого коллегу или кого из пациентов ко мне не подпустили, устрою такой скандал на твоей территории, что мало тебе не покажется. Прямо во время какого-нибудь важного совещания.
— Пациентов к тебе пускают, просто вежливо просят подождать, пока ты пообедаешь. На счёт коллеги, — выделяю я последнее слово интонацией, — хорошо, отдам распоряжение, но при одном условии.
— Это шантаж?
— Взаимовыгодное сотрудничество.
— И что же ты хочешь взамен на мою спокойную жизнь?
— Сегодня после работы ты едешь ко мне за город. Побудем вдвоем. Я выделю тебе отдельную комнату, если захочешь.
Катюша молчит. Пристально на меня смотрит. Сомневается. И что-то мне подсказывает, что она не мне, а себе не доверяет. Но именно это нам сейчас и нужно — прогнать её сомнения. Нам нужна эта ночь. Мы оба на пределе. Нам нужно расслабиться. Сдвинуть наши отношения дальше. Оставаться во френдзоне я, нахрен, не хочу.
— Давай, Катюш. Решайся.
— Хорошо. У меня до 18 ч вечерний обход.
— Я тебя заберу после.
— Нет. Я поеду на своей машине. Если мне что-то не понравится, так я смогу уехать в любой момент.
Между нами искрит. Меня злит её упрямство и недоверие. Но я понимаю, что сам виноват. Вернуть доверие не просто.
— Хорошо. Я подъеду к клинике к 18ч30. Поедешь на своей машине за мной. Гнать не буду.
Глава 17
Вечером, как и договорились, вместе с Катей едем на разных машинах ко мне в загородный дом. Заезжаю в ворота, паркуюсь на площадке перед гаражом.
Рядом со мной встаёт Катюша на своей машине. Я нажимаю кнопку на пульте. Створки ворот автоматически закрываются, отрезая нас от внешнего мира. Попалась, красавица моя.
Выхожу из машины. Встаю перед капотом Катиной тачки. Терпеливо жду, когда она сама решится из неё выйти. Не тороплю. Давай, моя хорошая, сделай этот шаг сама.
Катя открывает дверцу. А я шумно выдыхаю, понимая, что всё время ожидания не дышал. Молча разворачиваюсь, и не смотря на Катерину, иду в дом. Открываю дверь ключом. Захожу. Слышу неторопливый стук каблучков Катиных туфель. Хлопает дверь.
Прохожу чуть глубже в прихожую, бросаю ключи на тумбочку рядом с зеркалом в пол. Катя следует за мной, ставит сумку на банкетку. Резко разворачиваюсь, хватаю любимую в объятья, припечатываю к стене, смягчая удар своими руками, и впиваюсь остервенело в рот. Она даже пикнуть не успевает.
Прости, родная, больше не могу. Ты мне нужна сейчас. Иначе рванёт.
Вылизываю её рот своим языком, задираю платье. Чувствую руками резинку чулок. Поднимаюсь выше, цепляю трусики, стаскивая их вниз.
— Перешагни, — прерываю поцелуй на секунду, чтобы отдать приказ, и снова начинаю её целовать.
Она послушно перешагивает. Я скольжу пальцами между её складок. Она там уже мокрая. Хочешь меня, моя строптивая. Размазывая её влагу, я начинаю круговыми движениями ласкать клитор.
Когда добиваюсь первых стонов, резко ввожу сразу два пальца внутрь до упора, и начинаю быстро вдалбливать их в неё. От острых ощущений Катя присаживается слегка, пытаясь вдавиться в стену и сжать ноги, но тем самым только сильнее насаживается на мои пальцы. Она уже не стонет, скулит.
Даю ей передышку, вытащив пальцы, и снова ласкаю клитор. А потом опять начинаю вколачиваться двумя пальцами в её лоно без предупреждения, стараясь таранить под углом переднюю стенку влагалища. Языком повторяю движения своих пальцев.
Катюша вцепляется руками мне в плечи. Мычит. Я чувствую, как она течёт. Моя рука уже вся мокрая. Капает на пол.
Ширинка сейчас лопнет. Резко всё прекращаю. Разворачиваю Катю спиной к себе, наклоняю:
— Упрись руками в тумбу.
Не отходя от неё, расстегиваю ремень. Вынимая его из пряжки, концом нечаянно задеваю её между ног, от чего Катя вздрагивает и тихо стонет. Я вижу в зеркале её поплывшие глаза. Меня это заводит ещё сильнее. Стянув штаны вместе с трусами до колен, одним движением ввожу в неё член на всю длину. Замираю.