Спустя восемь месяцев
― Ника, поговори со мной.
Я по прежнему сидела, отвернувшись в сторону от окна. И все равно сквозь задвинутые жалюзи, создававшие в моей комнате какой-то недужный полумрак, в нее проникал тяжелый влажный морской воздух. Он пах йодом, солью и водорослями.
Когда-то я очень любила запах моря. Но теперь меня тошнило от него.
― Ника… Я пригласил нового психотерапевта. Если ты не говоришь со мной, то поговори хотя бы с ней. Это Мария Аурора Скварчалупи, самый известный врач Рима. Она приедет сюда только ради тебя.
Представляю, чего ему стоило заманить сюда этого «самого известного врача».
― Оставь меня, ― пробормотала я, не глядя на него.
Альдо тяжело вздохнул, но потом только пожал плечами.
Не знаю, продолжал ли он любить меня. Может, оставался со мной только из чувства долга. Потому что я не знала, как можно любить это замкнутое сумрачное создание, проводившее все дни в закрытой комнате, и порой не открывавшее рта по нескольку недель. Не могла представить, как можно любить то, во что я превратилась.
Наверное, это было просто чувство вины ‒ оно было не чуждо этому человеку. Я попала в аварию из-за него, из-за нашей ссоры. И теперь он пытается вылечить меня, исцелить, чтобы как-то успокоить свою совесть.
― Мартина вывезет тебя к морю, ― наконец, сказал муж после долгого молчания.
― Я не хочу.
― Звездочка, ты не можешь продолжать сидеть в этих четырех стенах. Так ты никогда не поборешь свою депрессию. Ты должна видеть море, солнце, деревья и цветы ‒ только так ты снова вернешься к жизни. Мы же поэтому сюда и переехали.
Пройдя к окну, Альдо распахнул створки жалюзи, впустив в комнату ослепительный горячий свет, только усиливший боль в моей голове.
― Закрой… ― спрятала лицо в ладонях.
Я надавила на виски, пытаясь куда-то деться от этого ощущения. Надеясь исчезнуть с лица земли раз и навсегда…
― Нет, ты не можешь снова вернуться в темноту. Сейчас ты враг самой себе. Мартина отвезет тебя к морю, и ты побудешь рядом с другими людьми. А завтра приедет психотерапевт ‒ поговорит с тобой и назначит тебе новые лекарства. Ты еще можешь вернуться к прежней жизни, Ника. Ты просто не хочешь попытаться к ней вернуться.
К прежней жизни… Я с трудом поборола дурноту. Обхватила руками живот и поежилась, словно в этой душной комнате было холодно.
Я не хотела думать о прежней жизни. Иначе боль, от которой я пыталась скрыться, охватывала все мое существо, и тогда… я словно оказывалась в преисподней. Я пряталась от всего, что могло пробудить во мне воспоминания ‒ какие угодно, болезненные или приятные.
Сожаления и рухнувшие надежды. Это была изощренная пытка ‒ вспоминать о той, кем я когда-то была.
Муж приоткрыл дверь в мою комнату и позвал Мартину ‒ когда-то медсестра была нашей няней, а теперь превратилась в мою сиделку. Она была рядом и быстро оказалась возле меня.
― Идемте, синьора. Вот так… ― обхватив мое тело своими на удивление сильными руками, женщина пересадила меня с кровати в кресло-каталку.
― Погуляйте по набережной, ей пойдет это на пользу.
― Хорошо, ― кивнула матрона.
Я не знала, как нахождение рядом с другими людьми, могло пойти мне на пользу. В том состоянии, в котором я теперь была… и в том виде?
Когда-то я была красавицей-моделью поражавшей всех своей легкой грациозной походкой. А теперь… теперь сидела в инвалидном кресле. Хоть и не ходили, мои ноги все еще чувствовали ужасную боль, а в теле была такая слабость, что на каждое движение уходили все остатки моей воли.
А моя красота… От нее тоже ничего не осталось.
Когда-то давно я сделала несколько ненужных пластических операций, чтобы довести свои природные данные до совершенства. Едва заметно уменьшила нос и удалила комочки Биша, чтобы визуально подчеркнуть скулы. Видит Бог, я и до пластики была красивой, и пользовалась у парней большой популярностью. Но мне хотелось стать идеалом красоты…
А теперь мне пришлось пройти через серию жутких пластических операций, чтобы мое лицо стало хоть на что-то похоже.
Я смогла оценить иронию. У Вселенной было отменное чувство юмора.
Альдо пытался как-то спасти мою былую красоту, клеил мне на лицо силиконовые пластыри, втирал дорогие мази от красноватых шрамов, испещривших мою кожу. Даже сделал мне лазерную шлифовку в самой престижной клинике Рима. Не знаю, может, хотел так загладить вину передо мной. А может, надеялся, что снова став привлекательной, я смогу обрести утраченное желание жить. Ну, или возможно, он просто не хотел быть женат на некрасивом существе.
Но несмотря на все его усилия мое лицо все равно походило на резиновую маску. Как у женщин в возрасте, злоупотребивших достижениями пластической хирургии. Неестественное, искаженное. Это было… не мое лицо.
Я убрала из своей комнаты все зеркала.
Вселенная… Бесконечно мудрая Вселенная. Я злилась на нее. Но не за то, что потеряла свою единственную любовь, уважение к мужу, красоту, а вместе с ней карьеру мечты, надежду снова обрести независимость. Потеряла будущее. Оказалась заперта в слабом больном теле, прикована к жизни, которую не хотела жить, рядом с тем, кого и видеть не хотела, но должна была быть благодарна за все, что он для меня сделал.
Я злилась на нее за то… что она не позволила мне умереть в той аварии.
***
Город, аристократический и тихий, но со своей культурной жизнью ‒ Альдо надеялся, что смена обстановки окажет на меня благотворное действие, и пару месяцев назад мы переехали в маленький дворец, принадлежавший одному из друзей семьи Ринальди. Но конечно, от перемены места ничего измениться не могло.
Мартина протолкнула инвалидное кресло через входные двери и кое-как покатила его по кривой брусчатке в сторону Пьяцца-дель-Пополо, стараясь держаться теневой стороны улицы.
Как обычно, снаружи мне стало еще хуже, чем было в той душной темной комнате ‒ мне приходилось прилагать огромные усилия, чтобы игнорировать окружающий гомон… и окружающую действительность.
― Слишком шумно… ― я снова спрятала лицо в ладонях, попыталась зажать уши руками.
― Рядом с морем будет потише.
― Нет… Мартина, пожалуйста. Отвези меня обратно. Или просто куда-нибудь, где будет тихо и темно.
― Синьора, ваш муж прав. Пока вы будете сидеть в той комнате, вы никогда не поправитесь.
Я попыталась спрятаться за безразличием, но знакомое состояние уже дало о себе знать. Я сделала вздох сквозь ладони, прижатые к лицу.
Почему они думают, что знают, как будет лучше для меня?
Мимо дворца князей Малатеста, вдоль улицы Республики, сиделка прокатила мое кресло на одну из главных площадей города. Не доезжая до моря, поставила в тени деревьев рядом с круглым современным фонтаном, украшенным по центру шарообразной скульптурой.
Сейчас мне, и правда, стало немного получше. Может, на меня подействовало это огромное открытое пространство или свежее дуновение чистого воздуха. А может, спокойный вид безмятежной глади фонтана, в которой отражались облака. Но на какой-то миг мне стало легче. Здесь, хоть и в центре города, среди туристов, я словно находилась в обособленности ‒ но при этом не совсем.
Сев на скамейку рядом со мной, Мартина вытащила книжку.
― Может, почитать вам вслух?
― Нет, ― я покачала головой ‒ чтение вслух стало бы для меня тем же раздражающим шумом.
Наверное, Альдо все-таки был прав, эта прогулка может пойти мне на пользу. Может, попросить Мартину прокатить меня вдоль променада? Но наверное, это было плохой идеей. Это улучшение было таким нестойким ‒ я не хотела его спугнуть.
Но внезапно мой блуждающий взгляд выхватил что-то из окружающего мира. Вернее, кого-то. Кого-то, кого я уже не надеялась увидеть.
Он стоял возле бортика фонтана, задумчиво глядя на сферу, символизировавшую земной шар. Его черные волосы сияли в лучах послеполуденного солнца, морской ветерок развевал тонкую открытую рубашку, контрастно оттенявшую летний загар, накинутую на его мускулистые плечи.
Давид… Неужели это действительно он?
Я ожидала, что его вид причинит мне еще большую боль ‒ такую, что я умру в тот же момент, как увижу лицо, образ которого всеми силами гнала от себя.
Удивительно… но этого не произошло. Наоборот, на какой-то миг я словно стала… собой прежней.
Но тут слева к нему подошла какая-то девушка. Она была высокой ‒ как я. Очень красивой, как я когда-то (наверное, она даже чем-то была на меня похожа). Со смехом девушка обняла его шею точеными руками. И он улыбнулся ей своей нагловато-обаятельной улыбкой, кладя ладони на ее талию. Прижимая ее к себе.
Долгая… такая долгая секунда.
Вдох и выдох.
Я просто… закрыла глаза, чтобы этого не видеть. Не видеть его с другой.
Только бы он не увидел меня. Не увидел то, что от меня осталось.
Вдох, выдох. Еще один вдох.
Но ведь в конце концов, это хорошо. Он не один, у него есть любимая. Хоть кто-то из нас продолжает жить и радоваться жизни. Хоть кто-то из нас счастлив.
Но я все равно не хотела этого видеть…
Сегодня, впервые за много месяцев я на миг ощутила себя такой, как раньше. Но через секунду снова оказалась в той же темной клетке, в которую превратилось мое тело.