Ирина
Проснувшись на следующее утро, я чувствовала себя гораздо лучше. Боль в ребрах, ноге, да и от синяков не прошла, но голова беспокоила гораздо меньше. Мысли уже не так путались. И в чувствах наступил относительный порядок.
К тому же, по словам доктора Карпина, Никитку привезут навестить меня к часу дня. И мне было, чего ждать, пока проходила все необходимые процедуры. И томография ничего страшного не показала, что радовало.
В общем, сегодня мир мне казался прекраснее, чем вчера.
С этим настроем я встретила ворвавшегося словно ураган Ника. За ним, недовольно хмурясь и качая головой, зашел Моров. Меня опять-таки поразили размеры мужчины — какой же он все-таки большой. Интересно, он везде такой?
Вспыхнув от неуместной мысли, поспешила сосредоточить все свое внимание на сыне, чтобы не встречаться взглядом с Ильей. Почему-то мне казалось, что он сможет по глазам понять, о чем я думаю.
Поздоровавшись, Никита вывалил на меня еще больше подробностей вчерашнего дня. Я слушала, периодически смеясь. Моров тоже не остался в стороне, иногда поправляя, если сын начинал что-то забывать или выдумывать.
— Не было такого, — завил он, когда Ник начал рассказывать про перевернувшего стол с закусками Рому. — Я хорошо помню, что это был некто со светлыми, как у мамы, волосами и хитрющим взглядом.
Никитка покраснел, что-то пробурчал, но быстро отошел от того, что его поймали с поличным, и продолжил свой рассказ.
Когда он закончил, вздохнул, словно готовился к прыжку, и неожиданно для меня сказал:
— Только я не хочу идти сегодня на тренировку.
Я удивленно на него посмотрела:
— Но почему? Ты же любишь хоккей.
— Мы это уже с тобой обсуждали, — сказал одновременно со мной Моров, хмуро глядя на Ника.
А вот это уже интересно.
— Обсуждали? — перевела взгляд на мужчину, уже не боясь, что он может что-то такое увидеть.
Все эмоции были вытеснены удивлением и, чего греха таить, возмущением. Что этот человек что-то такое обсуждает с моим сыном, при этом не ставит меня в известность.
Справедливости ради стоит сказать, что до меня все-таки донесли информацию о нежелании Кита идти на тренировку, но сделал это не Моров, а сам Ник. И это не добавляло очков мужчине. Что-то мне подсказывало, что он не собирался мне ничего говорить, и решить эту проблему самостоятельно. Но это мой сын! Не его. И решать его проблемы должна я, а не всякие бородатые дядьки.
— Никит, — обратилась к насупившемуся сынишке, — объясни, пожалуйста, почему ты не хочешь идти на тренировку?
— Потому что, — было мне ответом.
— Это не объяснение, малой, — раздался раздраженный голос Ильи.
Я бросила на него недовольный взгляд. Он ответил мне тем же. Мне показалось или ему было также важно, чтобы Никита продолжил тренировки, как и мне?
Но я-то знаю, почему этого хотела: тренер не раз говорил — у сына талант, он сможет, если захочет, играть в высшей лиге в дальнейшем (и до сегодняшнего дня он этого хотел). Но почему Илья в этом так заинтересован?
Никитка что-то тихо сказал. Даже мне, сидящей с ним рядом, не удалось услышать ни слова, а Морову и подавно.
— Повтори, пожалуйста, — попросила, осторожно взяв за руку.
— Если я буду ходить на тренировки, я не смогу быть постоянно рядом с тобой, чтобы защитить, — выпалил на одном дыхании мой малыш и посмотрел на меня широкими, испуганными глазами, в которых плескалось упрямство.
— Ох, малыш… — выдохнула, не зная, что на это ответить.
Мне одновременно хотелось и смеяться, и плакать. И радоваться, что я, не смотря ни на что, смогла вырастить настоящего защитника, и страдать по этому поводу. Потому что мой мальчик был еще слишком мал для того, чтобы защищать свою маму. Для этого в нормальных семьях существуют отцы. Вот только у нас такого защитника не было.
— Но сейчас ты тоже не находишься рядом с мамой двадцать четыре часа в сутки, — резонно заметил Илья, чем заработал еще один возмущенный взгляд от меня.
— Сейчас она в больнице, под присмотром, ты сам сказал это, — парировал мальчик, бесстрашно встречая недовольный взгляд мужчины.
Я, вдруг, подумала, что оказалась лишней на этом празднике жизни. Что между двумя мужчинами происходит какой-то непонятный и неслышный мне диалог. А еще мне показалось, что именно этими репликами они обменивались, когда уже обсуждали поход Никиты на тренировку. И что сейчас они начали все сначала.
— Да, и я не отказываюсь от своих слов, — кивнул Моров. — Поэтому и не вижу никаких причин для того, чтобы пропускать сегодняшнюю тренировку.
— Сегодня тренер будет выбирать, кто будет в основном составе в следующем сезоне. И в зависимости от этого будут построены все наши дальнейшие тренировки. И если он выберет меня, то я не смогу уйти.
Видно было, что Никита основательно подготовился для защиты своей позиции. Только я не хотела, чтобы он гробил свои шансы стать хорошим спортсменом ради матери-катастрофы.
— А почему ты не сможешь уйти потом? — решила зайти с другой стороны.
— Потому что я не смогу подвести команду, — как глупой, ответил мне Никита.
Подавив улыбку от его тона, вкрадчиво спросила:
— А разве твой уход сейчас не будет означать, что ты подведешь команду?
— Нет, — упрямо потряс головой сынок. — Сегодня тренер еще сможет выбрать другого игрока, а потом он будет на меня рассчитывать.
Поняв, что зашла в тупик, и мои доводы закончились, посмотрела совершенно беспомощным взглядом на Морова. Может, он сможет найти подход к моему упрямому сыну? Может, у него еще остались неиспользованные аргументы?
На мысли о том, что снова вверяю своего ребенка в руки этого фактически незнакомца, решила не зацикливаться. Опять у меня не было выбора. А Моров, судя по всему, был в одной со мной команде — тоже хотел, чтобы Никитка продолжал.