Илья
На следующее утро мы с Никитой встали ни свет, ни заря. И это при том, что легли хрен знает во сколько. После больницы пришлось-таки устроить рейд по закрывающимся магазинам, потом надо было накормить пацана, устроить место для ночлега. В итоге угомонились мы лишь к часу ночи. И оба не смогли сразу заснуть, если судить по тихим всхлипам, доносившимся до меня из гостиной.
Проснувшись, не сразу осознал, что помимо меня в квартире есть кто-то еще, а именно — восьмилетний пацан, мать которого вчера загремела в больницу. Да и тишина в квартире наверху удивляла. Когда же до меня дошло, что эти два события связаны, выругался сквозь зубы.
Кинул взгляд на часы — семь часов утра. Несусветная рань. Но вновь заснуть у меня точно не получится. Тихо встал, выглянул из комнаты. Никита лежал на спине и пялился на потолок.
— Доброе утро, — поздоровался.
Мальчонка подпрыгнул на кровати от неожиданности. Да, парень, обычно я не умею тихо разговаривать. Привыкай.
— Доброе утро, — услышал в ответ.
— Раз уж ты не спишь, поднимайся. Будем собираться, съездим в больницу, — сказал по пути в ванную.
— А что потом? — донеслось в спину.
— Потом поедем на день рождения, — хмыкнул, скрываясь в санузле.
Решение взять Никиту с собой к Строгановым пришло только что, и являлось для меня такой же неожиданностью, как и для него. Но не оставлять же парня одного в больнице на весь день. Неизвестно — пришла ли в себя Ира, а бросить его я не мог. Чувствовал странную ответственность за ребенка. Нетипичную для меня по отношению к незнакомым детям.
С другой стороны, Никитоса с трудом можно было назвать незнакомцем. Учитывая не только то, что я весь вечер вчера с ним провозился, но и то, что, ощущая какую-то связь с мальчишкой, я ходил практически на все его домашние матчи по хоккею.
Посмотрел на свое отражение в зеркале — хмурый, бородатый, невыспавшийся дядька.
— Походу, Моров, ты влип в эту семейку по уши. И никуда тебе теперь от них не деться, — сообщил сам себе, проводя руками по лицу.
Оставалось надеяться, что после разговора с Ирой, я не разочаруюсь в женщине. Что она не перестанет быть для меня загадочной феей, которую надо спасти от злого волшебника. И не превратится в злобную ведьму, не стоящую не только усилий, уже потраченных на нее, но и даже малейшей мысли.
Ирина
Я медленно приходила в себя. Поначалу ничего, кроме тихого разговора двух людей и писка каких-то машин над ухом, не слышала. Даже слов толком разобрать не могла. Только отрывки, не складывающиеся в единую картину.
— …сломана… две недели… может, повезет…
— …не знаю… придется… поживет пока у меня…
Ничего не понимаю. Кто поживет? Какие две недели? О ком вообще речь?
Спустя какое-то время почувствовала чье-то легкое пожатие. Постаралась открыть глаза. Яркий свет, заливавший комнату, ослепил. Я застонала и хотела было поднять руку, чтобы прикрыть их, защититься от солнца или чего-то еще, слепившего меня, но поняла, что не могу — что-то мешало. В руке была игла. Странно.
Голоса стихли. Пожатие усилилось. А затем раздался такой знакомый, родной голосок.
— Мама?
Никитка. Сынок. С этой мыслью вернулись воспоминания. Болезненные. Страшные. Но «благодаря» им мне удалось-таки открыть глаза. Свет уже не казался таким ужасным. По сравнению с тем, что мне довелось вчера пережить, он был сущей ерундой.
Осторожно повернула голову, пытаясь осмотреться. Судя по окружающей обстановке, я находилась в больничной палате. Кроме моей, иных кроватей в ней не было. Из чего мой мозг сделал единственно верный вывод — палата одиночная.
У двери стояли двое мужчин. Один — высокий, хорошо сложенный, в белом халате. Видимо, доктор. Второй — настоящий шкаф. Под два метра ростом, короткие темные волосы, широкие плечи, мощная шея; спортивная фигура, облаченная в футболку и джинсы; и зеленые глаза, которые пристально меня изучали.
Мужчина смотрел с легким прищуром, словно ждал от меня какого-то подвоха. Но что я могла в таком состоянии? Я и рукой-то пошевелила с трудом, что уж говорить про что-то более серьезное.
Почему-то самой яркой деталью его внешности мне показалась борода. Смешно. Но именно на нее я поначалу обратила внимание, а потом и на все остальное. А еще мне казалось, что я его уже где-то видела.
Спустя минуту напряженных размышлений, осознала — сосед с низу. Не раз помогавший мне с сумками, если мы сталкивались у парадной. А еще… мне кажется, что я видела его на нескольких матчах Ника в толпе. Хотя быть точно уверенной в этом я не могла. Не присматривалась.
Никита с тревогой смотрел на меня, неуверенно улыбнулся, когда я встретилась с ним взглядом. Попыталась улыбнуться в ответ. Было больно, но терпимо.
— Доброе утро, — очаровательно улыбнулся врач и подошел к моей кровати (здоровяк так и остался стоять у двери). — Меня зовут Станислав Карпин. Благодаря этому медведю, — кивнул головой в сторону второго мужчины, — я — ваш лечащий врач.
— Доброе, — прохрипела в ответ, недоуменно глядя на соседа. Благодаря? Что это значит?
Сын подскочил, услышав мой голос, и схватил стакан с водой, стоящий на тумбочке рядом. Благодарно вздохнула, сделав пару глотков. Ощущение, будто в глотку песка насыпали, прошло.
Видимо заметив мое непонимание ситуации, Станислав поспешил добавить:
— Илья доставил вас к нам вчера вечером.
— Спасибо, — прошептала, посмотрев на бородача.
Тот коротко кивнул, по-прежнему не двигаясь с места.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Карпин, что-то проверяя на пиликающих приборах.
Прислушавшись к своему телу, постаралась ответить как можно подробнее. По опыту знала — чем больше информации я сообщу, тем больше получу в ответ.
— Ноет правая нога, болят ребра, лицо… и голова. Хочется есть, — добавила, слабо улыбнувшись.
Станислав коротко хохотнул, присаживаясь на стул рядом с Никитой, не сводившим с меня глаз.
— Я распоряжусь, и вам принесут поесть в ближайшее время. Что касается остального, — улыбка пропала, будто ее и не было, — у вас сломаны два ребра, а также лодыжка. Без смещения, что определенно хорошо, но приятного все равно мало.
Моргнула, соглашаясь. Но учитывая то, с какой силойонменя бил (даже в мыслях не хотела называть по имени), удивительно, что сломаны только два ребра. А не все двенадцать пар.
— Присутствует еще легкое сотрясение, — продолжал тем временем говорить Карпин. — И множественные гематомы. Внутренние органы не повреждены, так что недели через две я вас выпишу. И то только потому, что хочу подольше понаблюдать, как будут срастаться кости. Сдается мне, что, если выпишу раньше — вы будете скакать, как лань, стоит вам только выйти из больницы, — мужчина очаровательно улыбнулся.
Вот только я ответить на улыбку не смогла. Две недели? Ужас! Как же Никита? За ним кто-то должен все это время присматривать, он должен чем-то питаться. В конце концов, его кто-то должен водить на занятия.
И я точно знала, что доверить все этоемуя не могла. Я вообще не хотела больше иметь никаких дел с этим человеком, хотя прекрасно понимала, что мне придется рано или поздно с ним встретиться. Надеюсь только, что он не знает, где я сейчас нахожусь.
— Но… как же… — пробормотала, пытаясь облечь мои мысли в слова.
Слишком много вопросов роилось в голове. От их обилия она начала болеть еще сильнее. Впечатление было такое, будто кто-то изнутри бил по моей черепной коробке множеством маленьких молоточков.
— Стас, — позвал Карпина мужчина у двери, открыв, наконец, рот. Впервые за последние несколько минут.
— Я оставлю вас, — сказал неожиданно для меня мой врач и торопливо вышел из палаты.
Что за…?
Вопросительно посмотрела на… Илью? Правильно запомнила? Уверенности не было, но спросить не решалась. Почему-то наедине с этим мужчиной меня обуяла дикая робость. Не хотелось выглядеть перед ним идиоткой, не способной запомнить имя человека, спасшего ее и доставившего в больницу. Да еще и оставившего на попечение, судя по всему, своего друга.
— Здравствуйте, Ирина, — громыхнул он, садясь на стул, занимаемый ранее Карпиным.
— Здравствуйте, — пискнула в ответ. Ну и голос у него! Как гром, не иначе.
— Никит, — повернулся он к моему сыну, — можно я поговорю с твоей мамой наедине?
— Хорошо, дядя Илья, — легко согласился тот, чем привел меня в еще большее замешательство.
Что я пропустила? Складывалось впечатление, что я смотрю фильм, не зная сюжета и даже названия. Причем, смотрю его с середины, а герои изъясняются на неизвестном мне языке.