Ирина
«Дядя Илья» дождался, пока Ник выйдет из палаты и вновь посмотрел на меня с тем же подозрительным прищуром, который я увидела, когда открыла глаза.
— Ирин, — опять громыхнул он, — давайте сначала я скажу, а потом вы будете задавать мне вопросы, — к окончанию фразы Илья говорил уже тише. Или это я привыкла к его манере речи.
По идее, громкие и неожиданные звуки должны были меня пугать. Но вот только… почему-то не пугали. Почему-то этот здоровяк меня в принципе не пугал. Хотя, при желании, он мог бы отделать меня похлещенего. Сил точно на это хватит.
Сумбур в чувствах и ощущениях решила отложить на потом. Сейчас я точно плохо соображаю. Да и есть дела поважнее.
— Вчера вечером, — начал свой рассказ мужчина, — я встретил вашего сына у дома. Он сидел на лавочке с хоккейной сумкой и ждал, пока вы спуститесь, чтобы отвезти его на тренировку. Когда вы не пришли через пять минут, он решил подняться к вам. Еще через некоторое время, из дома выбежал ваш муж…
— Он мне не муж, — резко прервала речь Ильи, отчего-то возмущенная его предположением, что это чудовище могло быть моим мужем.
— Хорошо, — невозмутимо кивнул он, хотя я успела заметить его удивление. — Ваш сожитель, — подобрал он подходящее слово, — выбежал из подъезда. Я не сразу понял, что это он, но затем решил также подняться и посмотреть, где Никита.
— Зачем? — нахмурилась.
Пока что мне не очень удавалось уложить в голове тот факт, что практически незнакомый нам мужчина решил влезть в чужие семейные разборки.
— Он оставил внизу свою сумку, — пояснил Илья. — Поднявшись, я столкнулся с бегущим вниз Никитой. Он был напуган, — на мои глаза навернулись слезы, бедный мой мальчик. Не представляю, как на нем отразилось вчерашнее. Надо бы, наверное, сводить его к психологу. Потом, когда мне станет лучше, и меня выпишут из больницы. — Когда мы подошли к вашей квартире, сквозь распахнутую дверь я увидел вас, лежащую на полу. Сильно избитую. Поскольку мой друг работает хирургом в больнице, я решил отвезти вас к нему. Пока вы находились тут, Никита ночевал у меня.
Здоровяк замолчал, изложив основные факты и предоставляя мне возможность осознать случившееся. Что же… надо бы сказать ему спасибо. Зачем ему это надо — непонятно, но я была благодарна, что он смог позаботиться о Никите. Да и обо мне тоже.
— Мне нужно знать, — осторожно продолжил он, — вы собираетесь писать заявление?
В голосе мужчины слышалось недовольство. Словно он уже заранее решил, каким будет мой ответ, и он ему не нравился. Прекрасно понимая, что именно он предполагал, я решительно помотала головой, отрицая саму возможность возвращения кнему. Илья нахмурился, неправильно истолковав мой жест, и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но я его прервала.
— Да, — заявила, посмотрев на него настолько твердо, насколько могла. Мой ответ его удивил, но на лице Ильи мелькнуло удовлетворение. А мне стало отчего-то радостно, что я его не разочаровала. — Он ударил моего сына. Я заметила синяк. Одного этого мне достаточно для того, чтобы хотеть от него избавиться. Что уж говорить про мое состояние…
— Отлично. Тогда я приведу завтра знакомого полицейского, составим протокол. Я прослежу, чтобы его нашли и засадили за решетку.
— У вас и знакомые юрист и киллер, наверное, есть, — вспомнила старую шутку про подобных друзей.
Илья недоуменно сдвинул брови, а потом, усмехнувшись, покачал головой.
— Юрист есть, а вот с киллером пока не довелось подружиться.
Я улыбнулась, довольная тем, что он меня понял и поддержал мою неуклюжую попытку пошутить.
— Тогда с вами полезно водить знакомство.
— Очень, — в зеленых глазах блеснул озорной огонек.
— Простите, — я, вдруг, осознала, что кроме имени и того, что он — мой сосед снизу, ничего про него не знаю, и решила начать с фамилии, — а как вас зовут?
— Моров Илья Владимирович, — представился мужчина. — У меня еще к вам пара вопросов, — поспешил добавить.
— Давайте на «ты», Илья Владимирович? — предложила.
Было довольно странно обращаться друг к другу так холодно и отчужденно, после подобного.
— Хорошо, — улыбнулся Илья. Какая очаровательная у него улыбка, широкая, заразительная, он даже моложе казался, когда улыбался. Хотя и так был не слишком старым. Лет тридцать пять-тридцать семь.
— Какие еще у тебя вопросы? — подтолкнула, потому что Моров неожиданно замолчал.
— Я так понял, что кроме тебя у Никиты никого нет?
— Все верно, — подтвердила, а сердце сжалось от застарелой боли.
Родители погибли в автокатастрофе несколько лет назад, а я до сих пор не могла привыкнуть к тому, что больше никогда не смогу поговорить с мамой. Услышать, как она ворчит, сетуя на беспокойного отца, в очередной раз решившего отправиться исследовать необъятные просторы нашей родины. Или поговорить с папой, спросить у него совета.
С отцом же Никитки мы не поддерживали отношения. Он знал о том, что у него был сын, но не более того. Он оказался просто донором спермы, сбежавшим от меня, как только я объявила о своей беременности. А ведь обещал золотые горы, твердил о вечной любви…
— Тогда у меня предложение, — выдернул меня из воспоминаний голос Морова.
— Какое?
— Пусть Никита поживет пока у меня.
От неожиданности, широко раскрыла рот от удивления.
— Почему? — смогла выговорить спустя некоторое время. — Зачем тебе это?
Мужчина неловко передернул широкими плечами. Перевел задумчивый взгляд на окно. Помолчал некоторое время, видимо, собираясь с мыслями.
— Затем, что я не могу просто так бросить его на произвол судьбы, пока ты лежишь в больнице, — Илья говорил медленно, подбирая слова и не отрывая взгляда от окна. Я даже повернулась в туже сторону, посмотреть — вдруг, там происходит что-то интересное, или ему кто-то подсказывает, что именно говорить.
Последняя мысль вызвала улыбку. Учитывая то, что мы находились не на первом этаже, а из окна ничего, кроме деревьев не рассмотреть, если бы Морову и правда кто-то подсказывал, ему приходилось бы сидеть на ближайшей ветке с табличками. Представив подобную картину, тихо рассмеялась.
Илья недоуменно на меня посмотрел, не понимая причины моего веселья. Я покачала головой. Если бы и хотела, объяснить я бы этого не смогла. Даже для меня мои мысли были очень странными. Особенно, если учитывать то, что незнакомый мне мужчина в этот момент предлагал позаботиться о моем сыне, пока я прохлаждалась в больнице со сломанными ребрами и лодыжкой из-за собственной глупости и неспособности вовремя уйти от человека, поднимавшего на меня руку.
В свою защиту могу сказать, что ничего подобного до вчерашнего вечера не было. Иногда он через чур сильно сжимал руку. Пару раз давал пощечины. Но каждый раз извинялся, говорил, что такое больше не повторится. И что я сама во всем виновата. А я… я почему-то ему верила. Верила и сносила все с покорностью.
Сейчас же готова была волосы на себе рвать, что вела себя, как последняя идиотка. Подобное поведение для меня было совершенно не свойственно. Но после смерти родителей я долгое время, не смотря на наличие у меня Никиты, находилась в каком-то трансе.
Заботилась о сыне, о себе, работала. Но делала все механически. Не жила — существовала. Аемуудалось вытащить меня из этого состояния. И я была ему безмерно благодарна поначалу. И эта благодарность отключила мой разум, чувство самосохранения. Да и здравый смысл, говоря откровенно.
И вот я словно очнулась ото сна. Кошмара, в котором жила последние несколько лет. И определенно не хотела в него возвращаться. Жаль, что мне понадобилась подобная встряска, чтобы прийти в себя. Чтобы сказали на это мои родители?
— Ир, — позвал меня Моров.
Чуть громче, чем следовало, отчего я подпрыгнула на кровати, от неожиданности. Точнее, попыталась. Сделать это было сложно, учитывая то, что меня опутывали провода и трубочки.
Мужчина чертыхнулся и виновато на меня посмотрел.
— Прости, не хотел тебя пугать.
— Ничего страшного, — поспешила успокоить, — просто задумалась.
— Так что ты скажешь?
— Насчет твоего предложения?
— Да.
Что я скажу? Не знаю. Наверное, мне не стоит соглашаться. Да нет. Мнеточноне стоит соглашаться. Доверять незнакомцу сына — неправильно. Так настоящие и нормальные матери, к числу которых я себя причисляла до вчерашнего дня, не поступают. Но… выбора-то у меня особо не было.
Ночевать вместе со мной в больнице ребенку не дадут. Жить один в квартире он тоже не сможет. И не только потому, что вездесущие старушки нашего подъезда обязательно нажалуются в полицию. Но еще и из-за большого риска — онможет вернуться в квартиру, ключи есть. И неизвестно, что он сделает с Никитой, когда застанет его там одного. И если с моим ребенком что-то случится, я не переживу.
Но могу ли я довериться Илье? Я ведь совсем не знаю Морова. Какой он человек? На что он способен? Сможет ли он позаботиться о ребенке?
Правда, я думала, что иегознаю. А оказалось, что знаю недостаточно хорошо. Или, наоборот, я все знала. Но не обращала на это внимание. Или же мне было все равно. Возможно ли это? Могла ли я быть настолько глупой, что сознательно оставалась с человеком, который мог навредить моему сыну? Но ведь я же жила с ним, не так ли? Значит… значит, была?
От осознания того, что я столь долгое время подвергала сына опасности, мне стало плохо. К горлу подступила тошнота, на висках выступила испарина. Сердце бешено колотилось, грозясь выскочить из груди.
— Ира, что с тобой? — взволнованно вскочил Моров, метнувшись к двери, наверное, чтобы позвать врача.
— Нет, — прохрипела, попытавшись его остановить. Под дверью сидел Никитка, я не хотела его пугать.
Илья остановился, подошел ко мне, подозрительно поглядывая. Подал стакан с водой, который я приняла с благодарной улыбкой (если мою гримасу можно было принять за улыбку). Сделав пару глотков живительной воды и несколько глубоких вдохов, успокоилась.
— Если такая реакция была вызвана моим предложением, — буркнул мужчина, — то уверяю тебя, что я и пальцем не трону твоего сына. Клянусь всем, что для меня дорого. Понимаю, что у тебя нет причин мне доверять. Ты меня совсем не знаешь, но я — не этот ублюдок. У меня в жизни рука не поднимется на ребенка или женщину. Если хочешь, можешь поговорить со Стасом. Он подтвердит мои слова. Врать не станет. Могу еще привести сюда лучшего друга с детьми, моими крестниками, и его женой. Они тоже могут дать мне рекомендации.
Мужчина все говорил, говорил и говорил, не давая мне вставить и слова, а я все смотрела, смотрела и смотрела на него, не пытаясь прервать этот словесный понос. Здоровяк выглядел таким забавным, пытаясь доказать мне, что он — лучший вариант, который только может быть, для присмотра за моим сыном.
На самом деле, он был моим единственным вариантом. И пусть это было довольно глупо — довериться незнакомцу, но я не могла в данный момент придумать ничего другого. «Благодаря» емуподруг, которые могли бы мне помочь, у меня не было. Всех растеряла. Еще и голова начала болеть сильнее.
Поморщившись от усиливающейся боли, перебила все еще тараторившего Морова:
— Илья, остановись.
Он замолчал на середине фразы. В зеленых глазах застыл вопрос.
— Если Никитка не против, он может пожить с тобой.
Мужчина широко улыбнулся. От явного облегчения, которое отразилось на его лице, я захихикала.
— Спасибо, Ир, — горячо поблагодарил меня Моров. — Спасибо, что доверила мне своего сына. Обещаю, ты не пожалеешь.
Очень сильно на это надеюсь. Сказать, что я уже начала об этом жалеть, значит, сказать не совсем правду. Илья не вызывал у меня неприязни. Я видела, что он искренне хочет помочь. Но… надо быть честной, хотя бы с самой собой, если бы у меня был выбор — я бы не приняла его помощь.