Мисс Рэмсботэм рассмеялась.
— Ах, Томми, несчастная, униженная малышка!
— Можно подумать, что я не умею постоять за себя!
Подбородок Томми взмыл вверх.
— Мужайся! — сказала мисс Рэмсботэм. — Мне никогда в жизни никто не мог ничего запретить. Хотелось бы поменяться с тобой местами, но это невозможно.
— Да я бы непременно проникла к Джоуэту в контору и в пять минут вытянула бы из него рекламу! Я умею ладить с пожилыми мужчинами.
— Только ли с пожилыми? — осведомилась мисс Рэмсботэм.
Дверь отворилась.
— Есть здесь кто-нибудь? — послышался вопрос, и в дверь просунулась физиономия Джонни Балстроуда.
— Вы что, сами не видите? — взорвалась Томми.
— Это так, к слову, — пояснил Джонни Балстроуд, обычно именуемый Птенчиком, входя и прикрывая за собой дверь.
— Что вам угодно? — спросила помощник редактора.
— Ничего особенного, — ответил Птенчик.
— За ничем особенным не приходят в половине двенадцатого пополудни! — заметила помощник редактора.
— Что с вами такое? — полюбопытствовал Птенчик.
— Лопаюсь от злости! — призналась помощник редактора.
На младенческой физиономии Птенчика появилось сочувственно-вопрошающее выражение.
— Мы вне себя, — пояснила мисс Рэмсботэм, — поскольку нам не позволено мчаться на Кэннон-стрит, чтобы вырвать рекламу у старого Джоуэта, владельца мыльного производства. Мы убеждены, стоит нам надеть очаровательнейшую из своих шляпок, и Джоуэт против нас никак не устоит!
— Да и выбивать ничего не придется! — сказала помощник редактора. — Стоит мне войти к старику и изложить суть дела, как он сам выразит бурное желание помочь нам.
— А что, Клодда он видеть не хочет? — спросил Птенчик.
— Он никого не хочет видеть из тех, кто представляет какие бы то ни было новые издания! — ответила мисс Рэмсботэм. — Это я виновата. Я сдуру повсюду твердила, что старик падок до женских прелестей. Говорят, миссис Саркитт удалось добыть у него рекламу для «Лампы». Хотя, возможно, это и не так.
— Хотел бы я быть мыльным магнатом и раздавать рекламу направо-налево! — со вздохом сказал Птенчик
— Если бы! — откликнулась помощник редактора.
— Я бы всю рекламу отдал вам, Томми!
— Мое имя мисс Хоуп! — поправила его помощник редактора.
— Прошу прощения! — сказал Птенчик. — Я уж не знаю почему, но все зовут вас Томми. Меня прямо-таки тянет назвать вас Томми.
— Была бы крайне обязана, — сказала помощник редактора, — если бы эта тяга у вас прошла.
— Извините, пожалуйста! — сказал Птенчик.
— И чтоб больше этого не повторялось! — заметила помощник редактора.
Птенчик переминался с ноги на ногу, тщетно пытаясь хоть как-то привлечь к себе внимание.
— Что ж, — сказал тогда Птенчик, — я просто заглянул, и все. Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет, — с благодарностью отозвалась помощник редактора.
— Тогда всего хорошего, — сказал Птенчик.
— Всего хорошего, — сказала помощник редактора.
С выражением полной безысходности на лице Птенчик медленно спускался вниз по лестнице. Большинство членов Автолик-клуба по крайней мере раз в день заглядывали сюда узнать, не надо ли чем помочь Томми. Некоторым из них везло. Всего лишь вчера Порсон — грузный, маловыразительный джентльмен — был направлен до самого Плейстоу справиться о состоянии поврежденной руки мальчика, подручного печатника. Юный Александр, чьи стихи некоторые просто не понимали, был командирован на поиски по всему Лондону дешевого издания «Архитектуры» Мейтлэнда. Вот уже две недели прошло с тех пор, как Джонни было поручено увезти отсюда неисправный орган; больше ему ничего не доверялось.
Испытывая горечь в сердце, Джонни завернул за угол на Флит-стрит. И столкнулся нос к носу с мальчишкой, несшим какой-то сверток.
— Извиняюсь... — мальчишка глянул Джонни в лицо и добавил: — ...мисс!
И, увернувшись от оплеухи, скрылся в толпе.
Птенчик, по причине своей младенческого вида физиономии, привык к оскорблениям подобного рода, однако сегодня это рассердило его не на шутку. Как же так, ему уже двадцать два, а усы все не растут! Ну почему он ростом всего около пяти с половиной футов? Ну почему судьба наделила его розовыми щечками, по случаю чего члены собственного клуба и прозвали его Птенчиком, а уличные мальчишки нагло заигрывают с ним? Почему даже голос у него звучал как мелодичное контральто и был бы впору... И тут его осенила некая идея. Она завладевала им все больше и больше. Проходя мимо парикмахерской, Джонни вошел.
— Вас постричь, сэр? — спросил парикмахер, накидывая на плечи Джонни простыню.
— Нет, побрить, — поправил Джонни.
— Прошу прощения! — сказал парикмахер, снимая простыню и вместо нее накидывая полотенце.
— Бреетесь, сэр? — осведомился чуть позже парикмахер.
— Бреюсь, — сказал Джонни.
— Славная нынче погода, — заметил парикмахер.
— Весьма! — кивнул Джонни.
От парикмахера Джонни отправился в Друри-Лейн к Стинчкомбу, костюмеру.
— У меня роль в одном комическом представлении, — пояснил Птенчик. — Прошу вас, подберите мне все, что нужно, для костюма современной девицы.
— Вы везунчик! — сказал владелец костюмерной лавки. — Есть набор прямо для вас. Только что привезли.