— В ней есть всякое, папа, я чувствую это. В ней, как в капле, собрана вся жизнь. Это меня и пугает.
Его дитя стояло перед ним, закрыв лицо руками. Старый Питер, никогда не умевший лгать, молчал, не зная, чем ее утешить. Но вот исчезло темное облачко, и снова на него взглянули смеющиеся глазки Томми.
— Скажи-ка, папа, нет ли у тебя каких-нибудь дел, я имею в виду вне редакции?
— Хочешь от меня отделаться?
— Видишь ли, для того, чтобы добиться результата, мне ничего не остается, как играть и играть. Необходимо много и упорно заниматься.
— Пожалуй, я смогу проглядеть написанную мной статью на набережной, — сказал Питер.
— По крайней мере, в одном вы все должны быть мне благодарны, — сказала с улыбкой Томми, усаживаясь за пианино. — Разве я не вынуждаю вас проводить больше времени на свежем воздухе?
Оставшись одна, Томми со свойственным ей рвением и старательностью принялась за свои упражнения. Вступив в единоборство с нелегкими гаммами, Томми все ниже и ниже склонялась к развернутым перед ней «Этюдам» Черни. Подняв голову, чтобы перевернуть страницу, Томми к своему изумлению, увидела перед глазами незнакомца. Глаза у него были карие, а выражение лица добродушное. Золотившиеся в солнечном свете пушистые усы и короткая бородка клинышком, однако, не скрывали красивый рот, в уголках которого притаилась улыбка.
— Прошу прощения, — сказал незнакомец, — я стучал трижды. Возможно, вы не слышали.
— Да, не слышала! — призналась Томми, прикрывая «Этюды» Черни и вставая, при этом ее подбородок устремился так высоко, что каждый, кто был знаком с движением ее нрава, счел бы уместным скрыться с глаз долой.
— Скажите, это редакция журнала «Хорошее настроение», не так ли? — осведомился незнакомец
— Именно так.
— Могу ли я видеть редактора?
— Он вышел.
— А помощника редактора? — рискнул незнакомец.
— Помощник редактора — я!
Незнакомец в изумлении поднял брови, в то время как Томми, наоборот, потупилась.
— Не будете ли вы добры посмотреть вот это? — Незнакомец вынул из кармана и протянул Томми свернутую рукопись. — Она не займет у вас много времени. Конечно, я мог бы отправить ее по почте, но мне уже так надоело отправлять рукописи почтой.
В манере незнакомца было что-то одновременно и от дерзости, полной достоинства, и от застенчивости, не лишенной трогательности. Его взгляд то бросал вызов, то умолял. Томми протянула руку, взяла рукопись и удалилась вместе с нею за надежный бастион, то бишь огромный редакторский письменный стол, с одного фланга прикрываемый ширмой, а с другого — громадным вращающимся книжным шкафом и являвший в узкой комнате вид неприступной крепости. Незнакомец остался стоять.
— Что ж, неплохо, — похвалила помощник редактора. — Возможно, опубликовать стоит, но платить не будем.
— Как, даже и... и символически? Ведь я же не дилетант какой-нибудь!
Томми поджала губы.
— Стихи в издательском деле неходкий товар. За бесплатно можно раздобыть сколько угодно всяких стихов.
— Ну хотя бы полкроны? — взмолился незнакомец.
Томми кинула беглый взгляд через стол, и только тогда впервые смогла оглядеть его с ног до головы. На посетителе было длинное, поношенное коричневое пальто — собственно, длинным оно бы оказалось на мужчине обычного роста, тогда как незнакомец был необыкновенно высок, и подобное пальто на нем выглядело до смешного коротким, едва доходя ему до колен. Вокруг шеи был аккуратно обмотан и засунут глубоко под сюртук голубой шелковый шарф, так что, не видя рубашки с воротничком, есть ли она на нем в действительности, сказать было невозможно. Из рукавов торчали синие от холода руки. Вместе с тем черный сюртук и жилет, а также серые французские панталоны были, бесспорно, сшиты первоклассным портным и сидели на нем идеально. Шляпа, которую он положил на стол, отдавала восхитительным блеском, а ручку шелкового зонта венчала позолоченная голова орла с двумя рубинами вместо глаз.
— Можете оставить рукопись, если вам угодно, — предложила Томми. — Я поговорю насчет нее с редактором, когда он вернется.
— Не забудете? — не отставал незнакомец.
— Нет, — ответила Томми. — Я не забуду.
Сама того не осознавая, она не сводила с незнакомца глаз, незаметно вернулась старая привычка пристально и критически осматривать собеседника.
— Премного вам благодарен, — сказал незнакомец. — Завтра я снова зайду.
Попятившись к двери, он наконец вышел.
Томми сидела, закрыв лицо ладонями. «Этюды» Черни были позабыты.
— Заходил кто-нибудь? — осведомился Питер Хоуп.
— Нет, — сказала Томми. — Хотя... так, один человек. Оставил вот это... по-моему, неплохо.
— Старая песня, — заметил Питер, разворачивая рукопись. — Мы все начинали со стихов. Затем принимались писать романы — на поэзии не заработаешь. Теперь пишем заметки: «Как сделать брак счастливым», «Как следует воспитывать девочек». Вот и проходит жизнь. Так что по поводу этой рукописи?
— А, обычное дело! — сказала Томми. — Он хочет за нее полкроны.
— Вот бедняга! Дадим ему полкроны.
— Это не деловой подход! — проворчала Томми.
— Ну, как сказать, — заметил Питер. — Поместим это в рубрике «Телеграммы».
На другой день незнакомец явился рано утром, забрал свои полкроны и оставил очередную рукопись — на сей раз очерк. Кроме того, он оставил свой зонтик с золоченой ручкой, прихватив вместо него старый дешевый зонт Клодда, который держал его здесь на случай крайне ненастной погоды. Питер счел, что очерк неплох.
— У него есть своя манера, — сказал Питер, — Он оригинально пишет. Скажи ему, чтоб пришел, я хочу с ним встретиться.
Не обнаружив своего зонта, Клодд пришел в негодование.
— Что мне с этой штукой делать! — бурчал он. — С такими только всякие пижоны в пантомиме выступают! Нет, этот малый полный идиот!
Когда незнакомец появился в следующий раз, Томми изложила ему комментарий обоих. Что касается ситуации с зонтами, то тут незнакомец скорее выразил огорчение, нежели удивление.
— Так вы считаете, что мистер Клодд не возьмет этот зонт в обмен на свой? — спросил он.
— Едва ли ваш в его вкусе, — пояснила Томми.
— Как странно! — с улыбкой заметил незнакомец. — Вот уже почти месяц я пытаюсь избавиться от этого зонтика. Когда-то, когда я предпочитал с моим зонтиком не расставаться, его обязательно кто-нибудь уносил по ошибке, оставляя вместо него какое-нибудь старье. Когда же я и в самом деле решил распроститься с ним, зонт оказался никому не нужен!
— А почему вы хотите от него избавиться? — спросила Томми. — По-моему, прекрасный зонт.
— Вы даже представить себе не можете, сколько неприятностей он мне доставляет, — сказал незнакомец. — Этот зонт для богатого человека. Мне стоит огромных усилий отправиться с ним в дешевый ресторан. Стоит мне на это решиться, как официанты принимаются предлагать мне самые дорогие блюда и рекомендовать шампанское самых изысканных марок. И бывают безмерно удивлены, когда я заказываю только отбивную и стакан пива. И мне не всегда достает смелости их разочаровывать. Поистине этот зонт для меня прямо-таки бедствие! Стоит мне его поднять, чтобы остановить омнибус, тотчас несколько кебов подъезжает ко мне и кучеры принимаются спорить, кто первый. Буквально ничего не могу сделать так, как мне хочется. Я хочу жить просто и без претензий, но он мне не позволяет.