Загадка была решена.
Лампия на качелях показалась старику человеком проницательным.
Она делилась своей проницательностью. То есть давала советы, писала письма. Старик свою проницательность держал при себе.
Загадка была решена, и можно и нужно было уезжать, но хотелось все-таки точно знать, что загадка решена верно.
В этот же вторник, до обеда, он составил письмо. В письме он изложил свою версию. Писал как очевидец.
“Зачем я пишу то, что вы и без меня знаете? Хочу наконец забыть то, что знаю. Как? Пять тысяч долларов, думаю, помогут забыть.
Надеюсь найти их в газетном свертке в четверг в одиннадцать часов, под скамейкой на платформе”.
Он запечатал письмо, надписал адрес, кружным путем дошел до дома
Степана Петровича и опустил письмо в почтовый ящик. Никто его не видел.
Почему он написал именно пять тысяч? – Стоимость дома на Казанке.
Ночь он спал хорошо и во сне чувствовал свет месяца.
В среду он взял бидон и поехал в город. Бар был открыт. Письмо уже прочитано, – подумал старик. Он был возбужден и впервые за последние годы ощутил время. Что до четверга надо прожить время.
Больше суток.
Он прошел улочкой над Окой к оврагу. Как всегда, запахло погребом.
Подошел к лестнице и услышал гудение насекомых. Взялся за гладкие перила.
Он спускался медленно. На третьей площадке закурил. Его обогнал мальчишка с пластмассовой флягой. Старик швырнул окурок в заросли. Поднял бидон и взялся за перила. Он не слышал ничьих шагов за спиной – а у него был тонкий слух! – но кто-то толкнул его в спину, и он вместе с перилами рухнул в заросли.
Даже не закричал. Лежал, как мертвый, и боялся дышать. Звонкий голосок доносился от родника. Наконец он решился и открыл глаза.
Никого не увидел. Медленно поднялся.
Руки болели от крапивы. Крышка от бидона потерялась. Он увидел мальчишку, легко поднимавшегося со своей флягой, и окликнул.
Мальчишка помог ему взобраться на лестницу.
– Вы осторожнее, перила гнилые внутри.
Какие тебе еще нужны доказательства? – думал старик.
Он зашел в парк над Окой и просидел на центральной аллее до закрытия, до сумерек, до остановки “чертова колеса”.
Бар был закрыт, но в витринах горел дежурный свет. Павлиньи перья глядели черными зрачками. Старик еле переставлял ноги.
Он не успел на последний автобус и до Казанки добрался в два часа после полуночи.
Он шел вдоль решетки, как можно ближе к решетке. У школы хотел перейти и – не смог. Остолбенел от страха. Если бы у льва было кольцо, он бы в него вцепился.
Шло время. Он чувствовал его ход. Он взмолился о прохожем, и Бог сжалился. Пьяная веселая женщина перевела его через дорогу.
Верка встретила радостным воплем. Она уже наревелась, извелась, его дожидаясь. Старик ничего не стал объяснять, попросил чаю, попросил выключить свет. И сказал, что уезжает завтра.
– Когда первый поезд на Москву?
– В одиннадцать.
– Ты меня не провожай. – Так сказал, что Верка не посмела возразить.
Вечером, пока Верка мыла посуду, он достал старухино письмо из своего портфеля, вышел и тихо опустил в почтовый ящик. Назавтра он вышел из дома рано, чтобы наверняка взять билет. Верке сказал:
– Гляди, письмо в ящике.
Она махала ему вслед рукой с письмом.
Старик взял на станции билет. Времени еще оставалось три часа, и он пошел в клуб железнодорожников, в кино.
Погас в зале свет, и на старика навалилась усталость, организм не выдерживал напряжения. Старик провалился в сон. Очнулся от вопля: “Стой! стой!”.
Мальчишка рядом, открыв рот, глядел в экран.
Человек с пистолетом уже не кричал, а тихо говорил: “Стой”.
Другой человек отступал от пистолета с поднятыми руками.
Стена – некуда отступать.
– Вот и хорошо, – сказал человек с пистолетом и вынул наручники.
Бросил наручники к ногам того, у стены.
– Надень сам.
Тот защелкнул браслеты и устало спросил:
– Как догадался?
– По кольцу, Степан Петрович, по кольцу.
– По какому кольцу? – ошарашенно спросил старик.
– По садовому, – сказал мальчишка.
Старик вышел из клуба на платформу и тихо пошел к скамейке.