Черная пустошь задрожала, как только прозвучало ИМЯ. Оно принадлежало Падшему, и Влад, при всей своей гениальности, не мог его ни прочитать, ни запомнить, ни тем более понять. Но на устах Неисчислимого оно казалось легким и естественным. Возможно, этот выродок действительно был предельно близок к божественности.
Молчаливый ребенок долгое время не реагировал, но затем протянул ладони в сторону Квадука. На их поверхности материализовался серый эллипсоид, с узорами облаков по всей поверхности. Это было нечто, напоминающее череп перевертышей — изначальной расы внутреннего мира Падшего. Эллипсоид излучал ужасающие колебания, но они не разрывали пространство-время как обычная избыточная сила, а напротив, укрепляли его, делая стабильнее и прочнее.
Квадук осторожно принял сингулярность в форме черепа, не стесняясь выражать своим стеклянным лицом безумного восторга. Влад же, мрачный, словно туча в ненастный день, посмотрел на таявшего в воздухе ребенка.
— Не волнуйся Влад, я сдержу слово. — Квадук подавил искрящееся счастье, и заговорил величественно, будто король, общающийся с вассалом. Он немедленно начал поглощать сингулярность, отчего стеклянную фигуру окутали дуги серой дрожащей массы, содержащей всю силу протовселенной. — Ты слишком полез…ен?…
Легкое недоумение отразилось на лице Неисчислимого, когда Влад сократил дистанцию и положил ладонь на эллипсоид. Квадук хотел оттолкнуть противника, но в процессе поглощения был беспомощен, а потому мог только ускорить впитывание сингулярности. Он думал, что Влад хочет сделать то же самое, и перехватить эту силу. Однако то, что произошло дальше, превзошло ожидания жестокого отца.
— Сияние пустоты… — Глядя прямо в стеклянные глаза Квадука, Влад высвободил всю энергию вечности, поглощенную за время вторжения в кристаллический риф, а вместе с ней и почти девяносто процентов всей своей анимы. В совокупности просто ужасающее количество энергии. — Может, ты и лучший кандидат на пост бога, но после смерти Эйдона, начался обратный отсчет. Ты уже был мертв.
Все вокруг поглотил белый свет. Ни одна форма восприятия не могла бы наблюдать то, что произошло внутри. Когда же вспышка, длившаяся не дольше полутора секунд, исчезла, оба, и Влад, и Квадук, остались стоять на месте. Первый ничем не отличался от себя прошлого, лишь немного бледности наползло на кожу, а вот в Неисчислимом зияла дыра на пол тела. Сквозь нее виднелась картина разрушений, причиной которых стало сияние пустоты.
Гигантская часть города Бесконечности попросту исчезла, даже не разлетелась на фотоны, а вернулась к состоянию полностью неактивных структурных полей, неспособных сформировать материю, или энергию.
— За-ч-чем… — Квадук, поглотивший часть сингулярности, мог говорить даже с такой ужасающей раной. Это было его истинное тело, учувствовавшее в поглощении силы протовселенной, но теперь и сингулярность, и основная часть духовной оболочки уничтожены. Осталась лишь тающие на ветру остатки разума. — Боги почувствовали… они идут… ты… убил и меня, и себя.
Боль от несовместимой с жизнью травмы не могла сравниться с непониманием, терзавшим Квадука. Он знал Влада долгое время, с самой Земли, и видел его несравненное стремление к выживанию. Зачем он сделал то, что наверняка убьет его самого?
Словно вторя словам и мыслям Квадука, протовселенную задрожала. Скрытые измерения начали распадаться, сливаясь с реальностью, а через них в мертвое царство пришло ПРИСУТСТВИЕ. Никто не мог понять, что это такое, но каждое осознающее себя и окружение существо испытывало глубочайший страх.
Боги явились за платой, обещанной Ангромедалусом.
— Я убил тебя, но разве это как то связано с моим выживанием, тварь? — Влад обошел Квадука по кругу, наслаждаясь его жалким видом со всех ракурсов. Смерть того, кто играл с ним долгое время, кто убил Эйдона, Марека Неруда, и весь легион Бесконечных крыльев, не могла не радовать. Вновь оказавшись напротив, Влад положил ладонь на стеклянное лицо, полное боли, а затем, словно приведение, протолкнул его сквозь Квадука, не причинив ни малейшего вреда последнему. — Меня не убьют, ведь то, чего не существует, умереть не может.
В стеклянных глазах отразился шок, не из-за бестелесности Влада, ведь подобный фокус он мог проделать и сам, а из-за того, что образ перед ним, не ощущался. Он был видим, но нет ни души, ни разума, ни жизни, что составляли основу анимы. Не было так же ничего, что заменяло бы их. Фактически Влада не существовал.
— Впечатляет? Моя интерпретация совершенного существа, говна ты кусок. — Влад позволил себе легкую улыбку, разговаривая с мертвецом. Он не боялся, что Квадук вдруг выпрыгнет с новой силой. С жестоким отцом покончено, даже если он возродится в Омонисе, боги сожрут его. — Вместо накопления энергии трех типов в сосуде, не важно, пространственном измерении, или физическом теле, я рассеял ее. Развеял коллективное бессознательное, Вормортис, и захваченную часть Кал’дура, вместе с оболочками избранных Вормонд. Теперь они существуют лишь как реликтовое излучение, и возможно, войдут в состав каких-то форм жизни, или будут поглощены другими измерениями, может богами. Меня, как и Вормонд, больше нет. Но когда частицы, или поля реликтового излучения трех природ оказываются достаточно близко, мы есть. Мы обладаем всей своей силой, и личностью, и при этом неуязвимы. Ведь уничтожить можно лишь синергию рассеянных частиц в каком-то конкретном месте. Рано или поздно наши поля войдут в состав внешнего мира, камней, газов, металлов, еды, новорожденных богов, мы станем всем. Вечные, всесильные, настоящие боги.
Проговаривая все это, Влад отдал мысленный приказ, и сто пятьдесят избранных начали действовать. Они реализовывали давно подготовленный план по созданию первого легиона. И если раньше он включал в себя только Влада, из-за чего и был пронумерован в качестве единицы, обозначающего легион в одном существе, то теперь это сильнейшие представители Вормонд.
Простые солдаты Вормонд начали притягиваться сквозь пространственно-временные разломы трех измерений к обладателям омега-рецессива и поглощаться, при этом теряя все следы разума, и наследственности души, а так же жизни. Обладатели омега-рецессива притягивались к носителям сигма рецессива, а те к повелителям с геном бета-доминанты, и дальше по лестнице, к альфа-доминантам. Таков план создания первого легиона. Легиона в лице одного существа. Жертва всех Вормонд трагична, однако эта сила необходима для следующего шага.
— Ты ничего не знаешь о богах. — Квадук на короткое время смог стабилизировать состояние, и говорить нормально. Перед смертью он хотел дать понять своему убийце, что все его потуги тщетны. — В царстве трансцендентности есть концепции намного более возмутительные, чем твоя интерпретация «совершенного существа». И никто из них не всесилен. Не говоря уже о внешнем мире, боги, вторгшиеся в протовселенную, оборвут твою браваду. Вы не сможете проскользнуть мимо них.
— Вторженцы будут заняты. — Усмехнувшись, Влад создал два кресла, и сел в одно из них.
Расслабленность и беззаботность владыки Вормонд приводили неисчислимого в ярость.
— Чем же? — После долгого молчания, Квадук занял предоставленное место, и наконец, спросил.
— Мной. — Указав на себя пальцем, Влад заставил Квадука содрогнуться.
Долгое время Неисчислимый ничего не говорил, пока, наконец, не разомкнул хрустальные губы.
— Все ради этого? Стремление к вечной жизни, свободе от всех оков, и в итоге жалкое самосожжение, чтобы представители твоего искусственного вида имели ничтожный шанс стать богами? — Квадук резко встал, он мог принять смерть, мог принять поражение, но не от того, кто выбрасывал все свои стремления на ветер.
— Понятия не имею, откуда ты столько обо мне знаешь. Через семена вселенной, или через наблюдения вестника, но кое в чем ты ошибаешься. Свобода от угнетения времени, пространства, материи, и вероятности — вовсе не моя мечта. — Влад спокойно реагировал на вспышку гнева мертвеца, продолжая сидеть на мягком кресле, сотворенном анимой. Напротив, Квадук был поражен услышанным. Казалось, единственное, что он знал наверняка о противнике, оказалось неверным? — Не удивляйся так, я и сам это только недавно понял. Разговор с Эйдоном разбудил меня. Он рассказал мне о своей мечте, заветной цели, а затем выбросил все это, отказавшись бороться.
На лице Влада отразилась горечь. Он мог изолироваться от чувства утраты по другу, но воспоминания были слишком свежи.
— Я не понимал, как можно так поступиться собой, и начал размышлять о своей собственной мечте. Свобода, абсолютная, и непререкаемая. Оглядываясь назад, эта «мечта» была сформирована в результате череды травм, рожденных бессилием. Я никогда не думал, что могу испытывать страх, так как не ощущал его физических проявлений, но как оказалось, моя мечта и была самым большим воплощением страха. Страх оказаться бессильным сопровождал на протяжении все жизни, и понять его можно было лишь пройдя определенный путь, и проанализировав собственные действия. Теперь, отбросив его, я смотрю на мир трезво. И знаешь что? — Влад, с налетом равнодушия, посмотрел на осевшего в кресло Квадука, чье состояние вновь стало ухудшаться. — Я непобедим.
На стеклянном лице, помимо боли, отражались глубокие сомнения. Не сошел ли из-за стресса и постоянного преследования смерти Владислав с ума?
— Звучит как бред, понимаю. Но я не могу разработать ни одного рабочего способа убить, или заточить себя, ведь на каждый такой, способен придумать еще десть спастись, и перевернуть ситуацию. — Влад поднял глаза к белокаменному потолку, и посмотрел сквозь него инвазивным зрением на бесчисленные фантомы искаженных богов, сражавшихся с потусторонними существами. Эта битва, что была чрезвычайно важной, теперь выглядела по-детски безобидной, и даже забавной. — Раньше, казалось, вся вселенная наторена враждебно ко мне, но в результате? Именно она вновь и вновь страдала. Я не знаю ничего, чего не мог бы сделать. Не знаком с врагами, к которым бы не смог найти подход и одолеть, понимаешь? То, что я остаюсь в протовселенной — не акт самопожертвования. Я устал убегать. Пора побегать другим. Могущественны ли боги? Что если да? Какая разница, если в конце все равно останусь я? Падший заключил примерно двести контрактов, значит за своей долей придут двести богов. Если они умрут, мертвое царство расширится, и придет еще больше богов… Ха… Хахахаха!.. Разве не смешно?
Квадук вообще не понимал, что в описанной ситуации может быть смешного.
— А ведь даже если я не прав, и это всего лишь приступ необоснованного нарциссизма, все равно не страшно. — Влад встал, и крепко сжал кулак, глядя на него, как на величайшее оружие. — Никогда не чувствовал себя свободнее. Восхитительное ощущение, может быть этим и именуют счастье? К тому же, мое наследие будет жить при любом раскладе.
Улыбаясь вовсю ширь, Влад подумал об избранных представителях Вормонд, каждый из которых был либо мифическим духом экстра-класса, либо архидьяволом, либо представителем высшей силы другой цивилизации. Но все они теперь носили его геном. Особенно ярко в сознании воплотился образ Мариэль, поглаживающей свой пока еще плоский живот. Радости смертных примитивны, но в них есть особенное очарование. Смысл в бессмысленном.
Квадук со своей стороны уже полулежал на кресле, испуская последний вздох. Перед смертью он размышлял о своей собственной жизни, о достижениях, и неудачах. Постепенно приходя к выводу, что, несмотря на жалкий конец, все это было не зря. Ведь как паразит внешнего бога, он был рожден для чего-то гораздо меньшего.
Дождавшись смерти единственного по-настоящему опасного врага, Влад покинул город Бесконечности. Он скрыл своей ужасающей аурой, возникшей в результате поглощения более половины всех Вормонд, сто пятьдесят избранных, и отправился встречать незваных гостей. Боги и не подозревали, что кто-то в этом мертвом царстве, из рода жалких смертных, жаждет содрать с них шкуры.