Валерия:
Я уже две недели в плену. Время тянется словно старая жвачка, в доме одиноко- персонал, что видит меня, либо и вправду не понимают, либо спешит сделать вид, что не понял, чтобы не было нужды вступать в любое взаимодействие с моей всеми презираемой персоной.
Больше никаких указаний насчет уборки, помощи. Наоборот — все словно забыли обо мне, будто я- бестелесный призрак, слоняющийся по большому замку, от которого слуги в ужасе шарахаются. Меня кормят, приносят всё необходимое, но не более.
Никто больше не ограничивает меня в передвижениях — я побывала почти везде в доме. В кабинет после того раза я не захожу, и даже рядом с ним стараюсь ускорить шаг. То же самое чувство и рядом с дверью в подвал. Ноги подкашиваются, едва вспоминаю те сутки, что провела там. Меня выпустили в обед следующего дня, испуганную, замёрзшую, готовую согласиться на всё, лишь бы выйти. Но новый охранник лишь на чистом русскому велел мне встать и идти за ним. Приведя меня в комнату, он передал мне указания моего мучителя- по дому ходить можно, еда будет готовиться три раза. Я могу спускаться, либо мне могут приносить все в комнату. Разрешается выходить во двор, гулять. Чтобы не было скучно- внизу телевизор, ещё библиотека. Телефон запрещен. Если я пожелаю- и в моей комнате установят телевизор. Но каналы будут ограничены, вернее, цифровые записи одобренных хозяином передач.
Все просьбы я могу передать через охрану, либо просто написать их на листе и передать любому из слуг. Необходимое купят и привезут в дом.
Таблетки принимаю исправно — всё же, шрам и самочувствие, заметно улучшающееся после их приема, вынудили согласиться с версией про операцию.
***
— This is eyes- насмешливо прищурилась на меня Лолита, та самая смуглая девушка, что когда-то с интересом поглядывала на меня в спальне. За время, что прошло с отъезда Святослава, примерно три с половиной недели, мы успели если не подружиться, то наладить какое-то подобие общения. Я держалась за нашу связь как сумасшедшая- девушка была буквально моим лучиком света в темном царстве. Человеком, помогающим не сойти с ума от одиночества м неизвестности. Пару раз Лолита даже тайком давала мне свой телефон, но разобраться мне было сложно- все там было на английском, которого я, увы, почти не знала — в школе нам до пятого класса преподавали французский, а потом место учителя иностранных языков и вовсе стало вакантно. Никто особо не горел желанием его занимать за те копейки, что предлагались в виде оклада. Поэтому и уроков у нас не было- их заменяли или игрой в волейбол, если спортивный зал был свободен, или гнали весь класс в библиотеку, наказывая сидеть тише воды.
— А это? — я показала пальцем на нос, другой рукой ухватив с блюда в центре столешницы спелую зелёную виноградину.
— Nose- Лолита, предвосхитив мои дальнейшие расспросы, сама стала указывать на своё лицо, называя его составляющие на английском — eyebrows, forehead, chicks, mouth, teeth- широко улыбнулась она, показывая зубы- this is hear- двумя пальчиками ухватила она прядь своих темных волос- and this is- обрисовала она круг вокруг головы
— Head- раздался мужской голос позади меня. Лолита так и застыла, испуганно глядя сквозь меня, за мою спину.
— Leave us- произнес мужчина.
Лолита, бросив на меня виноватый взгляд, кивнула, выскользнув из кухни.
Святослав! Сидя на высоком барном стуле, повёрнутом спинкой вперёд, к столешнице, я с ужасом слушала звук его шагов. Ближе, ещё ближе. Наконец, сильные руки в одно движение развернули меня к нему вместе со стулом. Он выглядел уставшим, слегка осунувшимся. Даже спортивный костюм был словно на размер больше, хоть фигура и оставалась по прежнему мощной. Да что там " мощной"- при желании он бы мог прищелкнуть, придавить меня одним пальцем, как букашку, особо не утруждаясь.
— Смотрю, ты как кошка: куда не брось- приземляешься на все четыре лапы, да, Талова? Живучая, стерва? — хрипло бросая мне очередные обвинения, он жадно всматривался в моё лицо, будто что-то пытаясь найти. Неожиданно он провел большим пальцем по моим губам, стирая капельку сладкого виноградного сока, а затем сделал то, что удивило меня не меньше — наклонился ко мне и… поцеловал. Его губы сминали мои, брали, не спрашивая. Руками он упирался в столешницу по обеим сторонам от меня, отрезая мне путь к отступлению. Он будто завоевывал меня этим поцелуем, пытаясь вобрать в себя без остатка, его жадный язык творил с моим такие вещи, что внизу живота стало покалывать от желания, соски под тонкой футболкой напряглись, заныли, мучаясь от отсутствия прикосновений. "Что со мной происходит? Я ведь ненавижу его?" — мелькнуло и тут же погасло удивление в затуманенном происходящим разуме.
— Lo siento Señor- раздалось позади нас. Святослав отпустил меня, краем глаза я увидела в проеме осуждающее лицо домработницы, старой Марии, которая теперь точно уверилась в своем отношении ко мне. Для нее с этих пор я окончательно и бесповоротно- " prostituta". Я хмыкнула, улыбнувшись мысли, что хоть кто-то может дать мне точную характеристику. Для Святослава я — то последняя сволочь, то — предмет для посягательств. Он думает, я не вижу, какое пламя полыхает в его глазах, когда он смотрит на меня? Я потеряла память, а не разум!
Мария будто растворилась в воздухе, оставив нас наедине. Святослав, глядя на меня так, будто стыдился своего порыва, отошел на пару шагов назад.
— Слезай, нам с тобой нужно будет кое-куда съездить.
Как собаке. Ни объяснений, ни просьб. Просто приказ. Отчего-то ещё более обидным он прозвучал на фоне того, что мы еще каких-нибудь пару минут назад страстно целовались. А сейчас..
— Я никуда не поеду! — тихо ответила я, слезая со стула. Выставив его перед собой как щит, я отступила назад, уперевшись спиной в холод каменной столешницы.
Скривившись, будто само прикосновение ко мне ему неприятно, он больно ухватил за плечо:
— Лера, не зли. Ты нужна мне сегодня- будет благотворительный вечер, я должен показать тебя. Пошли слухи… — он не продолжил, хоть я жадно, едва дыша, пытаюсь вобрать в себя каждую крупицу информации. Что за слухи? Зачем я ему? Но Святослав лишь потащил меня за собой, заставляя семенить быстрым шагом.
Уже наверху, в моей комнате, я притормаживаю, пытаясь отдышаться. Святослав отпустил меня.
— Зачем мне нужно ехать? — я подняла глаза, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу.
— Потому что я так решил! — оборвал он меня, окинув долгим оценивающим взглядом- Сейчас приедет стилист и этот… — он слегка запинается- Который лицо красит. Хер знает как он там у вас называется — мне кажется, или он действительно смутился?
— Зачем мне нужно ехать? — я настаиваю, не сдавая позиций. Его присутствие рождает во мне странную смесь эмоций: страх, желание перечить во всем, злить, выводя его на эмоции. А ещё… ещё то, в чем боюсь признаться сама себе.
— Чтоб все знали, что ты жива и здорова, мать твою! — взорвался он, толкнув меня в приоткрытую дверь- Вперёд, Лера, сходи в душ пока время есть. — склонился он прямо над моим ухом- Будешь бесить и дальше — зайду вместе с тобой! И натру твою маленькую розовую задницу до блеска! Своим членом!
Одной этой угрозы хватает, чтобы я пулей бросилась в комнату. Следом несётся его хриплый смех.
Хорошо, что я сразу решила выполнить то, что требовал Святослав, потому что через минут десять в моей комнате уже стояло три человека- стилист, красивая и ухоженная женщина лет сорока, визажист, молодая девушка в темном коротком платье, изредка с завистью огдлядывавшая комнату и " специалист по прическам"- молодой парень со смешными женоподобными ужимками, потребовавший с порога не называть его парикмахером. Следом слуги принесли огромый ворох кофров с платьями, установили сборную вешалку, на которую быстро развесили разных оттенков прекрасные вечерние платья. Затем внесли коробки с туфлями- и началось. "Точно Золушку собирают на её первый в жизни бал" — усмехнулась я, за что получила нагоняй от Патрика, специалиста, занимавшегося моими волосами. Правда, говорил он на английском, так что нагоняй перевела Джулия- стилист. Вернее, Юлия Самсонова, как английскими буквами гласили пакеты, в которых были доставлены наряды. Женщина объяснила, что она эмигрировала в Америку еще в 90-е, так и оставшись здесь. Вышла замуж, открыла две сети — магазинов одежды и салонов красоты, а теперь осваивает новое направление в мире моды. "К такой заказчице как супруга Святослава Соболева"- широко улыбалась мне женщина, прислоняя ко мне платья по очереди — " Для меня было честью приехать лично".
Спустя полчаса я была одета в невероятной красоты шелковое серебристое платье, открывающее всю спину, а спереди красиво обрисовывающее грудь, поднимаясь кверху. Лиф держался лишь на тонкой полоске переливающихся камней, перекинутой через шею. На ногах были туфли со стразами в тон полоске и маленькими бантиками из камней по бокам. Но больше всего меня поразила своя же собственная внешность в зеркале- это я?! Неужели я действительно такая красивая? Боже, черты моего лица…они были совершенны- пухлые слегка влажные нежно-красные губы, длинные ресницы, густые брови. Ничего лишнего в макияже, ни капли вульгарности — я словно светилась изнутри молодостью и красотой. Захотелось подойти к зеркалу, прикоснуться, проверяя — я ли это на самом деле или неизвестная мне девушка? А волосы… Если изначально я представляла себе лакированные как туфли модника с района кудри или высокую пышную прическу, то очень ошибалась- волосы, сияющие словно дорогой мех, были просто распущены, заколоты с двух сторон крохотными сверкающими шпильками. На мгновение я прониклась очарованием момента так, что глупо размечталась, представив, будто действительно в моей жизни все замечательно- я счастлива, влюблена, еду с мужем на приём. Но тут же осознание всей абсурдности таких мыслей, неизвестности, что ожидает впереди, окатило удушающей волной. Я пошатнулась, едва не упав. Меня подхватили, усадив в кресло. Патрик тут же вызывался сбегать за стаканом воды, а Юлия отошла открыть окно. Девушка-визажист, чьего имени я не запомнила, а переспрашивать было неловко, тихо шепнула на чистом русском " позвони"- и сунула мне в руку небольшой клочок бумаги с номером телефона, вновь воровато озираясь. Меня осенило- это она не завидовала. А проверяла на предмет камер! Чтобы потом незаметно передать бумажеу, которую я нервно сжимаю во вспотевшей от напряжения ладони. Боже, во что я влипла? Что происходит. Нервно сглотнув, я едва заметно кивнула, про себя усмехнувшись: "Откуда мне позвонить? Телефон у Святослава попросить?".