Валерия:
Мы едем в машине, моя голова лежит на плече Святослава, а он расслабленно поглаживает рукой мою ногу. Все это неправильно. Безумно. Безумно приятно, порочно. Будто бы какая-то неизвестная мне доселе развратная часть моей натуры вылезла наружу, загнав рассудок в самый темный угол подсознания. И теперь наслаждается происходящим, без страха упрёков с его стороны.
Да, я многое должна обдумать, да моя жизнь, наверно, висит на волоске. Да, всё, что я сейчас творю- чистейшее безумие. И все же мне так хорошо, так спокойно. Будто я в бушующем жизненном море нашла свою тихую гавань.
Конечно, я — не сумасшедшая. Я понимаю, чем это вызвано- все вокруг для меня новое, незнакомое. А он, хоть и причинил столько боли, зло, уже известное. Человек ведь боится больше всего лишь одного- неизвестности. Даже когда обречён, можно подготовиться. Тут я вспоминаю Анну Болейн, чью казнь откладывали и откладывали, доведя тем самым экс-королеву до сумасшествия. И едва не рыдаю в голос- ну как же так?! Почему я вспоминаю вот такие, совершенно не нужные мне сейчас, факты, а о себе — белый лист. Никаких вспышек или озарений.
***
Святослав предложил мне перемирие. Смешно, конечно, будто у нас была война. Нет, я всего лишь несчастная жертва психопата- социопата, что каким-то образом смог расположить меня к себе. А ведь это должна была сделать я. И я уже не понимаю, где та грань, между которой- настоящая я и та, что играет?
Линда, так зовут медсестру, что говорила со мной, рассказала мне многое. То, во что и поверить можно с трудом, но факты говорят сами за себя, как минимум, с женами. Первая скоропостижно умирает, стоит ему пожелать жениться на второй. Вторая же умирает тогда, когда заходят слухи о том, что она неверна мужу. Когда вездесущие журналисты ловят ее на отдыхе в одном из сверхдорогих отелей с очень влиятельным человеком. Ловят с фото и видео- вот она поправляет платок, призванный, видно, скрыть, кто она такая; вот ее спутник обнимает ее за талию, жарко целуя напоследок в губы; вот усаживает ее в свою машину, придерживая дверь. Конечно, все это называли дипфейком, а представители Святослава ещё пригрозили судом, да вот только в суд не подали. Правда, сделали вернее, — он попросту купил этот медиахолдинг. Естественно, вышвырнув на улицу с худшими рекомендациями и без копейки тех самых журналистов, что делали статью. А немногим после этого и его жена разбилась в аварии.
И, если допустить, что хоть капля из его лжи- правда, то во мне действительно её сердце? Странно, разве я не ощущала бы этого? И тут накрывает осознание- а что, если мое влечение к нему, результат этого? Все путается в мыслях, сплошной абсурд, мелодрама. Будто не жизнь, а дешёвый мыльный сериал.
— Давай сходим куда-нибудь? — вдруг предлагает Святослав, и тут же добавляет- Как тебе станет немного лучше, не сейчас.
Кукловод. Настоящий кукловод. Чуть ослабил ниточку- и снова натянул.
— Хорошо, — вяло киваю я, устраиваясь поудобнее на его плече. Говорить не хочется. Думать тоже.
— Это для твоего же блага- бросает он, а мне хочется добавить " сказал удав кролику", но я молчу, памятуя, что должна держаться. Делаю вид, что мне всё равно, что я почти смирилась:
— Да, конечно.
Когда мы доезжаем до ресторана, где нам отводят огромный кабинет просто для того, чтобы перекусить, я решаюсь начать:
— Скажи, а…все, что ты говорил о сердце твоей жены… моём, вернее, теперь моём, правда? — вижу, как он с силой сжимает вилку так, что та сгибается ровно пополам.
— Да, правда. — отрывисто бросает он, а затем добавляет недовольно- Давай есть.
Что же, я с первой попытки потерпела фиаско. Вот вам и Мата Хари. И я замираю с вилкой, так и не донеся ее до рта- ну вот, опять воспоминания. Похоже на медленную загрузку обновлений в телефоне- еле-еле, по несколько процентов. Вот только там- в час, а у меня? Вдруг, в год? Или вообще никогда?
Опять пытаюсь настроить себя- успокойся, успокойся. Твое волнение и нервы лишь всё испортят. Когда я рыдала от страха перед Линдой, там, уже в процедурном кабинете, умоляя спасти меня сейчас, она сказала мне одну важную вещь: " Ты в безопасности по крайней мере несколько недель, пока не надоела ему. А ещё ты должна сделать это не только ради себя, а ради всех тех несчастных, что будут после тебя".
И я согласилась.
— Скажи, — вновь это дурацкое " вводное слово", но с налаживанием мостов и мало-мальски нормального диалога у меня пока не очень- А куда ты хотел меня пригласить? Я бы хотела в парк? Или куда-то на природу, я так измучилась в четырех стенах.
Ну, про " четыре стены", я, конечно, загнула- на территории дома и придомовой можно разместить как раз целый парк, но я использую метод " чуток вызова+щепотка правды"- нужно заверить его в том, что я честна с ним. Раз позволяю себе такие высказывания о том, чего затрагивать раньше не решилась бы, боясь разозлить.
Святослав молча оценивающим взглядом проходится по мне, а я играю дурочку, налегая на еду, и будто не замечая этого. Наконец, он отвечает:
— Здесь есть довольно неплохой, большой парк. Если ты захочешь, мы можем там прогуляться. Но я хотел пригласить тебя на пару мероприятий.
И снова я использую свой прием:
— Ты знаешь, мне неловко там. Сперва я думала, что стану центром всеобщего внимания- все будут смотреть, осуждать, обсуждать. А потом увидела, что наоборот- никому особо и не интересна, и я не знаю, что задело меня больше- глупо улыбаясь, размахиваю перед собой вилкой.
Святослав лишь ухмыляется такой моей болтливости и непосредственности, но, кажется, заглатывает удочку:
— Поверь, там большинство — с такими же мыслями. Именно поэтому они щеголяют перед друг другом всем, чем могут, ведут себя как пафосные снобы. Они боятся не меньше твоего, что найдется кто-то, кто скажет- а что вот он здесь делает?
Так, молодец, Лера. Первый шаг сделан и, вроде, довольно успешно.
— А ты? Мне кажется, ты так не думаешь? — осторожно продолжаю я- Я видела, как ты себя ведёшь, для тебя такие мероприятия в порядке вещей, ты там- как рыба в воде, не так ли?
Глупо улыбаясь, я покачиваю вилкой, и тут же морщусь от боли- мою другую руку, что лежит на столе, смял своей здоровой лапищей Соболев:
— Какую игру ты задумала, Талова? Что происходит, чёрт побери?! — его глаза буравят меня так обжигающе, что, кажется, прожгут дыру насквозь. Вот и " втерлась в доверие", меньше минуты…
Но то ли упрямство, то ли неясная бравада заставляют меня играть дальше. Опустив глаза, тихо бросаю:
— Та сам сказал- перемирие. Я пытаюсь его поддержать. И… мне больно- кошусь я на руку.
Он тут же убирает руку, не сводя с меня взгляда. Затем кивает, сухо бросив " извини".
Я не могу понять, поверил ли он. Да и как может быть, что жертва становится равной похитителю, втирается в доверие- эта мысль свербит на задворках сознания. Но тут же ей возражает другая моя сторона- а Роксолана? Из пленницы и жертвы стала любимой и единственной, женой и правительницей.
Истерический смешок вылетает из моих губ прежде, чем я успеваю заметить- ну надо же, может, я историей увлекалась? Иначе отчего почти все, что вспоминается, связано с нею.
— Лера, прости, я виноват, — удивляет вдруг меня Святослав, и я вспоминаю, что он все ещё наблюдает за мной- Я не должен был себя так вести, просто… — я вижу, как работают желваки на его лице, но он молчит.
— Скажи, а я правда…правда принимала наркотики? — решаюсь я задать вопрос, что скачал меня много дней.
— Да, правда, принимала- его взгляд говорит о том, что либо это правда, либо он и сам верит в этк версию.
— Тогда почему я сейчас ничего не чувствую? — продолжаю добивать его то ли фактами, то ли вопросами — ломка, желание снова принять?
Он делает неопределенный жест рукой, устало откидываясь назад на кожаном диване:
— Я не знаю. Я говорил с врачами, большинство сходятся во мнении, что все зависит от мозга. Некоторые отделы могут быть нарушены или не так функционировать… Поэтому и за память тела они не отвечают.
— Но мне ведь делали МРТ? — уже заинтересованно перебиваю я, подаваясь вперёд- мозг в норме, ты сам это слышал? Или ты допускаешь, что я не лгу и память действительно…
— Лера! — угрожающе обрывает он- Не перегибай, ешь.
Я успокаиваюсь, вспомнив, что вылетела из роли напрочь, едва не сбив его и для самой себя неожиданным напором.
— Да, прости, мне просто было интересно.
Когда нам приносят десерт, довольно необычный, горящее мороженое, я с неожиданным для себя удовольствием наблюдаю, как загораются глаза Святослава. Нарочито медленно опускаю ложку в холодное лакомство, подношу к губам- и медленно, чувственно облизываю. Потом проделываю это ещё пару раз, сама кайфуя от того, как ведёт мужчину от этого зрелища. От ощущения своей хоть крошечной, сиюминутной, но всё же власти над ним.
И вдруг меня накрывает с головой. Конечно, потом я буду твердить ошметкам гордости, что это было лишь " для дела", но сейчас я игриво прохожу рукой по его ноге, с удовлетворением отмечая, как набухает бугорок на его брюках, затем прохожу рукой по ширинке, слегка прихватив пальцами. А после — залезаю на него как те стриптизерши из кино, надеюсь, со стороны я выгляжу также сексуально. Слегка прогнувшись в спине, я двигаю бедрами, чувствуя как он хочет меня. Я и сама влажная и готовая на все. Опустив руки на его плечи, я ещё раз прохожусь набухшими складками под тонкой тканью спортивных брюк по его члену, что тоже рвется из штанов. И тут мой запал исчезает. Что делать дальше? Такого в кино не было. Слезать и снимать с него штаны? Это будет неуклюже, смешно и не эротично. Торчать вот так дальше, возбуждённой и не знающей, что предпринять, верхом на нем? Глупо. Пока меня заливает краской стыда, я чувствую, как его сильные руки подхватывают меня, в пару движений освободив от штанов, а затем усаживают на себя. Это так развратно- в зеркалах на стенах отражаемся мы. Сверху мы полностью одеты, а снизу обнажены, наши тела сливаются. Его сильные крепкие руки сжимают мои ягодицы, ласкают. Хриплое рваное дыхание вылетает из его рта, когда он раз за разом с силой насаживает меня на себя. Уперевшись руками в его колени, я прогибаюсь назад, нарастив темп. Он откидывается назад, прикрыв глаза от наслаждения, позволяя мне делать с собой все, что захочу. И это маленькое выражение доверия подстёгивает меня так, что я взлетаю на крыльях оргазма, не сдерживая вскриков. А следом и он присоединяется, обхватив меня за талию руками.
Когда мы понемногу приходим в себя, одеваемся, то первое, что я слышу…Возвращает меня обратно. В грубую реальность, где нет места нежности, заботе, любви, романтике:
— Нужно будет заехать в аптеку, купить что-то от беременности, чтобы ты выпила. И пригласим врача, пускай поставят тебе противозачаточные.
Я киваю, с силой прикусив губу, чтобы не заплакать, чуть отвернувшись- почему это так больно? Что за бред? Будто я хочу детей от него? Просто женская гордость, да, именно гордость заставляет меня сейчас сидеть с каменным выражением лица, ожидая, когда соберётся он.