Валерия:
Все плохие мысли, обиды оказались погребены под шквалом эмоций. Я, конечно, понимала, что это- временно. Что сильная обида на Соболева выплеснется при первой возможности. Но пока предпочла зарыть даже малейшие проблески этих чувств глубоко внутри себя, наслаждаясь отдыхом с сыном. Он действительно был прекрасен.
После того, как искупались, мы пообедали в бунгало, где были все удобства — и телевизор, и небольшая кухня с микроволновой печью и холодильником, а затем лениво лежали на пляже, под зонтиками, ожидая, пока проснется Артёмка. Я лежала, обнимая сына, на боку, лицом к Соболеву, но старалась не смотреть на его мощную фигуру, на капли воды, стекающие по рельефномв телу. Казалось, что все пару лет без нас (вот, уже начинаю мыслить, точно мы воссоединились!) он только и делал, что не вылезал из спортзала. Попыталась, отвернуться, но чуть не разбудила Тему. Отвела глаза, но они предательски вновь и вновь возвращались к его телу:
— Нравлюсь? — хмыкнул он, а я подняла взгляд — и едва со стыда не сгорела. Оказывается, все это время и он следил за мной. Какой позор!
— Нет…я просто….форма хорошая у тебя…Ну, спортивная, — ой, лучше бы молчала. Соболев лишь довольно ухмыльнулся, обернувшись ко мне полностью. Я со злорадством подумала о заскрипевшим от натуги лежаке под ним- вот бы рухнул сейчас, и в таблице позора было бы 1:1.
— Лера, скажи, каким ты видишь наше будущее? — вдруг выстрелил он вопросом, буравя потемневшим взглядом.
Будущее? Наше?
Расслабленность не дала ответить грубо. Впрочем, я редко это делала с кем-либо, кроме него, вообще. Не считаю себя вправе портить настроение чужим людям. Или выдавать хамство, отсутствие воспитания (да-да, вот такие мы, детдомовские, бываем. Зря принято считать, что в детдоме многие дети сами себе предоставлены. У меня например были лучшие воспитатели на свете, книги).
— Мы общаемся ради сына, не ограничиваем друг друга ни в чем- я стрельнула глазами, будто упрекая его- Ну а в остальном, все как и было. Единственное, — не могла не добавить- Возможно, какой-нибудь контракт или что-то в этом роде. Договор…
Соболев удивлённо вскинул брови:
— Договор?
— Да. Чтобы мы прописали на бумаге то, что запрещено делать каждому. В отношении другого. Допустим, как ты сделал с нашим отпуском — хоть мне и понравился этот отдых, но допускать самоуправства в отношении своей жизни впредь я не собиралась. Соболев из тех, кому дай палец- он и руку откусит.
— Но согласись, тебе ведь сейчас хорошо? — его обволакивающий голос с нотками хрипотцы, до безумия сексуальное тело, придали двойного смысла этому вопросу. Но, обрубив все фантазии на корню, я решила поговорить начистоту. В любом случае это когда-то пришлось бы сделать.
— Сейчас-да. Зато все эти годы, особенно, в самом начале, было ужасно плохо. Это сейчас я успокоилась, эмоции подутихли. Но поверь- приехал бы ты в самом начале, спустя хоть несколько месяцев, я не то, что не говорила бы с тобой — я бы с кулаками на тебя набросилась.
Повисла тишина. Затем Соболев кивнул:
— Я понимаю тебя. Во всем виноват я и только я.
— Зачем ты поступил так со мной? — помимо воли вырвалось у меня. Хоть я и знала его примерную версию, но хотелось услышать снова. Может, он солгал? А сейчас скажет правду?
— Лера, я думал дать тебе свободу- только и проговорил он, усаживаясь на шезлонге. Скрестив руки на коленях, он напрягся всем телом- Пойми, что я мог тебе дать? Любовь? На тот момент, я не понимал этого. Не знал, что со мной происходит. Внимание? Я был весь поглощён своим горем, да ещё всей этой хренью, что происходила. Ты сама не раз бросала мне, что ненавидишь, что боишься. Потом….
Я вздернула подбородок — ну же, продолжай? Почему он остановился?
— Потом я понял, что ты, по сути, ещё совсем наивный ребенок. Вчерашний ребенок, что видел во мне первого мужчину в своей жизни (сейчас я была благодарна ему, что не стал упоминать деталей. Того, что, фактически, он стал даже не вторым…). Как я мог верить в то, что действительно нужен тебе?
— А сейчас? Что изменилось? — какой-то маленький бесёнок во мне отчаянно желал узнать это, хоть я и уговаривала себя- нам с Соболевым не по пути. От того, что он скажет, ничего не изменится. Никогда.
— Сейчас я понял, что люблю тебя, люблю- его глаза сверкнули неизбывной печалью- своего сына.
— А если бы Артема не было? Ты бы приехал? — попыталась я заглянуть в его глаза. И он честно признался:
— Я не знаю.
— Хороша же твоя " любовь".- поддела я его, чтобы не показать, как мне больно слышать такую правду.
— Лера, пойми. Я думал, что ты счастливо живёшь, встречаясь со сверстником. Что забыла как страшный сон и меня, и всё….
— И ты готов был отпустить свою любовь? Отдать ее другому? — раздирала я свою душу вопросами.
— Тогда-да- многозначительно посмотрел он на меня, наклонившись вперёд.
— А сейчас? — еле слышно выдохнула, стараясь смотреть вниз, на песок.
— А сейчас у меня есть семья. Мы- семья, даже если ты этого пока не осознала.
— Ты сейчас серьезно!? — меня так и подбросило на лежаке. Я едва не разбудила Тему, но успела уложить его поудобнее, подоткнув вместо своего плеча полотенце- Я же говорила тебе, договор, правила! Ты снова не слушаешь меня, решаешь все сам.
— Лера, этого не будет. Никаких договоров, правил. Ты- моя. Просто смирись. Я мог бы солгать, сказать, что дам тебе кучу времени, выбор. Но я понял, что не смогу- он жадно облизнул губы, окинув меня быстрым взглядом — И то, как ты реагируешь на меня….Не лги сама себе.
Я остолбенела от его наглости и самоуверенности. Ухватив парео, принялась трясущимися руками оборачивать вокруг себя.
— Ты…ты просто…у меня слов нет. Ты думаешь, вот так пришел, спустя годы, и тебе все простили? И жить начали с тобой?! Семьёй? — шипела я- А ничего, что даже если допустить невероятную мысль, что мы будем жить вместе, то я тебя простить-то все равно не смогу. Это все будет внутри меня сидеть. Начну ненавидеть!
Я и моргнуть не успела, как Соболев подошёл, обхватив меня своими здоровенными ручищами.
— Ле-ра- рвано выдохнул он в мои губы, и нежно, лёгкими поцелуями стал опускаться от губ к подбородку, шее, ключицам. Я нереальным усилием воли запретила себе трогать его, вытянув руки как оловянный солдатик, по швам. Но ласки, такие нежные и не грубые, плавили меня жарче, чем южное солнце. Одна рука его скользнула в мои волосы, пропуская светлые пряди. Он прижал меня ближе, его возбужденный член упирался мне прямо в низ живота, отчего жар растекался по всему телу.
— Я хочу тебя, — прошептал он мне на ухо, отчего мурашки пошли по всему телу. Попытавшись освободиться, я прохрипела:
— Отпусти! Если тебе нужен секс…
И тут Соболев тихо рассмеялся, ласково глядя на меня, он наматывал прядь моих волос на палец:
— Лера, ты искренне считаешь, что в моей жизни мало секса? Или им можно завлечь мужчину? Я люблю тебя. Именно тебя.
Мне отчего-то стало и до невозможности приятно, и жутко обидно- значит, вот оно как. У него достаточно секса? Конечно, куда там мне, что так упахивалась на работе и с Темой, что даже на свидания времени не было.
— Ну вот, снова накручиваешь- ухмыльнулся он, а затем вдруг подхватил меня на руки и понес в сторону океана. Я взвизгнула:
— Пусти, Тёма проснется или упадет!
— Не упадет, а если проснется, мы увидим- уверенно бросил Соболев, продолжая нести меня в воду.
— Да пусти же ты! — отбивалась я, но это было заведомо бесполезно. Точно со скалой сражаться- Если ты меня сейчас не поставишь, я закричу!
— И тогда Тёма точно проснется или упадет. — поддел меня Соболев. Аккуратно, словно с драгоценной ношей, он вошёл со мной в воду по пояс. Поставив меня на ноги, он позволил мне скользнуть по нему всем телом. Вода в этом месте оказалась мне по грудь. Решив обойти наглеца, я быстро, насколько это возможно в воде, скользнула в сторону, но он лишь засмеялся и шагнул ко мне, приподнимая и усаживая на себя так, что мне пришлось обхватить ногами его поясницу, а руками ухватиться за плечи.
Он качнул бедрами, так, что я не выдержала, тихо застонав. Затем принялся жадно целовать меня, выпивая тихие стоны с губ. Я вся горела. Все стало второстепенно — мир вокруг, люди, что могли прийти на пляж в любую минуту, даже Темушка, что мирно сопел в нескольких метрах. Боже…
Я забила кулаками по его плечам:
— Отпусти! — зло сверкнула глазами, пытаясь неуклюже слезть с него. Наверно, это выглядело довольно комично, но Соболев был распален не меньше моего. Разжав руки так, что я, не ожидавшая подобного, бултыхнулась в воду почти с головой, да ещё и треклятое парео едва не утопило, вздувшись на поверхности над головой.
Сильные мужские руки подхватили, бережно поддерживая.
— Иди к Артему- хрипло бросил Соболев, отпуская меня и отворачиваясь. И я бросилась бежать словно газель от льва. А он ещё несколько минут плавал, разрезая воду мощными бросками рук.
До отеля мы дошли под аккомпанемент Темного голодного плача. Я сильно устала, да ещё и перелет с акклиматизацией " выстрелили" сейчас- вдруг жутко захотелось спать. До одури ватная голова и руки-ноги, глаза слипались сами собой. Соболев предложил покормить и поиграть с Темой у себя, пока я сплю. Видя, что я все ещё не решаюсь, сомневаясь, он добавил, усмехаясь:
— Все как ты хотела. строго по договору. Помогаем друг другу. И не бойся, я его не заберу и не улечу, пока ты спишь.
Вот если бы он этого не сказал вслух, возможно я бы и решилась отдать ему Тему. Но теперь упрямо покачала головой:
— Нет. Я сама, я же как-то без тебя справлялась раньше- попыталась задеть, но отчего-то самой стало больно, едва увидела, как поблекла его веселая усмешка.
— Я могу в спальне лечь, а вы в комнате будете? — предложила я компромисс- если уснет, принесешь ко мне?
Соболев кивнул, прижимая к себе Тему как самое дорогое сокровище на свете.