Валерия:
И снова я чувствовала себя не в своей тарелке — вокруг шумно, звучит музыка, люди танцуют, веселятся, болтают друг с другом, причем, преимущественно на треклятом английском, что никак не давался мне ни раньше, ни теперь.
Я выпила несколько шотов — благо, с груди на общий стол Тема перешёл пару месяцев назад. Потанцевала, даже успела увильнуть от нескольких особенно наглых ухажёров, вызвав недоумение на их лицах. На большом танцполе у бассейна я заметила, как некоторые девушки особо навязчивым кавалерам говорят " marryied" и указывают на кольцо на пальце. Неплохой прием, судя по моей неожиданной популярности здесь, стоит взять на вооружение.
А теперь вот грустила, стоя на небольшой веранде и глядя на веселье внизу. Идти обратно? Ну уж нет. Я только представлю насмешливый взгляд Соболева- и сразу режим " назло" включается. Он два года гулял? Я чем хуже!
Услышав рядом с собой щелчок зажигалки, я вздрогнула. Высокий светловолосый мужчина в белой кофте и тонких льняных брюках извинился:
— Простите, не хотел вас напугать. Тут так темно, я думал, что один.
Ого. Русский! Мне плакать захотелось, ведь все эти дни кроме Соболева я и пообщаться ни с кем не могла. Не будешь ведь за стойку ресепшена лезть, требуя "поговорить за жизнь". А больше русскоязычных, кроме одного раза в аквапарке, я не встречала. Вернее, мы не встречали. Ведь Соболев как банный лист прилип.
— Ничего страшного- мило улыбнулась в ответ.
— Вы не против? — он чуть приподнял руку с сигаретой вверх.
— О, нет, курите, пожалуйста.
Мужчина затянулся, выпуская дым. Оперевшись рукой на балконную решетку, он повернулся ко мне:
— Вы из России, надолго тут?
— О, ну, ещё несколько дней, наверно, — не солгала я, понимая, что скоро придет пора возвращаться, работа ждать не будет.
— Вы тут одна? — в его голосе послышался неподдельный интерес, а я нервно окинула себя взглядом. Простенькое чёрное платье до колен, без всяких украшений. Сумочка на тонкой цепочке через плечо, чуть завитые светлые волосы с большой заколкой, украшенной тёмными камнями. Вот и все. Неужели я могла заинтересовать кого-то? Или наоборот, мне нужно работать над самооценкой?
— Извините, если что-то лишнее спрашиваю, — неверно понял причину задержки с ответом незнакомец.
— Одна. Вернее, с сыном.
Я даже в полутьме видела, как в удивлении приподнялась его бровь:
— Простите мою бестактность, но выглядите очень молодой, я бы не сказал, что у вас есть ребенок…
— А ещё у нее есть муж! — раздался бас позади. В дверях стоял Соболев, буквально метая молнии.
— Вообще-то, не муж. Знаете, мы с ним заключили договор! — взыграло во мне то ли выпитое, то ли любимое с недавних пор " назло"- Подожди, а где Тема? — окинула я хмурым взглядом мощную фигуру " мужа".
— Он с няней от отеля в номере! — бросил Соболев, надвигаясь на меня- Всего доброго! — рявкнул он незнакомцу, и того будто ветром сдуло.
— И зачем ты это сделал? — кивнула я на то место, где ещё какую-нибудь пару секунд назад стоял другой мужчина- И вообще, по-моему, я не разрешала оставлять МОЕГО (от злости я специально выделила это слово) сына неизвестно с кем! А если…
Соболев, не отвечая, обхватил мою талию рукой, притягивая к себе. Его губы обрушились на мои в собственническом поцелуе. Руки ласкали мое тело, поигрывая с набухшими бусинками сосков. Скользнув в вырез платья, Соболев рванул его вниз, открывая своему жадному взгляду мою грудь. Опустив голову, он стал ласкать грудь своим горячим ртом, то легонько прикусывая соски, то облизывая. Лёгкий ветерок обдувал грудь, влажную от его ласки. Откинувшись назад, на решётку, я ухватилась за нее двумя руками, подставляя свое тело для его поклонения.
Одной рукой скользнув под платье, он погладил мои возбужденные складочки через лёгкую ткань трусиков.
— Ты хочешь меня- с ухмылкой констатировал факт. Да, черт побери! Хочу! Я уже даже мыслить связно не могла- так хотела. " Пожалуйста" — прошептала еле слышно, одними губами. Но он услышал — рука его лишь на мгновение покинула мои трусики, чтобы в ту же секунду сдвинуть их. Погрузившись в меня пальцами, он одновременно начал ласкать бусинку клитора. Я застонала, подавшись вперёд, уткнулась лицом ему в плечо. "Ещё, ещё"- хрипло просила, отдаваясь на волю крепких мужских рук. Его аромат забивал ноздри- терпкий, свежий, мужской. Я бесстыдно таяла в его объятиях, тихо постанывая. А он продолжал эту сладкую пытку, другой рукой крепко удерживая меня за талию.
Когда меня стала бить дрожь приближающегося оргазма, он лишь крепче обнял меня, задышав тяжело, почти в унисон со мной. А затем…я словно взлетела и потеряла связь с землей — такой силы оргазм накрыл, заставив извиваться от наслаждения.
Когда я замерла, пытаясь перевести дух, хоть немного прийти в себя, Соболев вытащил из меня пальцы, а затем провел ими по моим губам, заставляя приоткрыть их. Мне стало неловко, но он приблизил свои губы к моим, облизывая пальцы так, будто это — самый вкусный в мире десерт. А затем поцеловал меня- жадно, слизывая с губ мой собственный вкус.
— Ты такая сладкая- хрипло прошептал мне на ухо- Ты просто не представляешь, какая ты сладкая.
А затем….резко повернулся, закрывая меня собой. Я услышала, как мимо веранды проходят люди, болтая и пересмеиваясь.
" А если кто-то из них все видел?" — мелькнуло в голове.
— Не бойся, никто сюда не поднимался до этого. — будто услышал мои сомнения Святослав. Повернувшись, он поправил на мне платье, натянув на плечи бретельки, и предложил мне руку. Ухватившись за его локоть, на все ещё ватных ногах, я послушно поплелась за ним, уже зная, что сегодня я не смогу ему отказать. Не в этот раз.
И каково же было мое удивление, когда в номере он расплатился с няней, весьма милой женщиной средних лет, быстро поцеловал меня в щеку, сообщил, что Тема спит у него, пожелал спокойной ночи, и…удалился к себе в номер. Мне захотелось ворваться следом и…
Всю эту ночь я ерзала на кровати, не в силах уснуть. Благо, Тема не со мной, иначе бы будила его каждую минуту. Чертов Соболев! Чертов, чертов Соболев!
Меня то знобило, то трясло будто в лихорадке. Пытаясь собрать кусочки пазла воедино, я размышляла над тем, кто мы друг другу? Зачем я ему нужна, да и нужна ли? Эти несколько дней сблизили нас до странного больше, чем когда-либо. Возможно, потому что ради ребенка каждый держал своего внутреннего монстра на привязи.
Воспоминания обрывками всплывали в затуманенном сознании, заставляя сожалеть о том, насколько взрослые всё усложняют. Как просто и легко все в детстве. И как мы, взрослые, можем делать все наоборот, извращая естественный ход вещей до безумия- спать, а лишь потом начинать узнавать друг друга. Горько усмехнувшись, похвалила себя- я-то хотя бы знала имя и фамилию, а многие и этого не знают. Это ведь просто ужас, если вдуматься. Сколько в стране " случайных" деток с прочерком в графе " отец"- потому что мама и не знала, как того зовут, а папа и не собирался нести какую-либо ответственность за ребёнка. Оттого стало вдруг страшнее, что не смогу наладить нормальные отношения с Соболевым, а пострадает по итогу Артем. Что ни говори, а отец из Соболева хороший. Да, звучит это довольно смешно, особенно с учётом того, что Святослава не было весь год с небольшим Темкиной жизни, но по той любви, что плещется в глазах Соболева, когда он смотрит на сына, нежности, с которой он обнимает его, укладывая спать или играя, все видно. Ну и, стоит признаться, для меня было важным, что Соболев не стал проводить никаких экспертиз, тестов ДНК. Если не брать во внимание их нереальное сходство, ведь мог бы? Да, этим он навсегда оттолкнул бы меня от себя, такого простить я бы не смогла. Но ведь был вправе.
Почему-то из всех людей на земле, жизнь столкнула именно нас, сделав родителями такого маленького чуда. Таких разных, не похожих ни по мировоззрению, ни по темпераменту, ни по натуре. Соболев подавлял меня, рядом с ним я вновь становилась той неуверенной в себе, дико напуганной девочкой. А он как долбаный дементор питался моим страхом, становясь ещё властнее.
А потом меня захлестнула гремучая смесь страха и сомнений — а что, если я не справлюсь? Не смогу вырастить Тему так, чтобы у него было всё необходимое? Предательская мысль о том, что, может, лучший вариант для всех- отдать сына отцу, у которого точно есть всё, мелькнула в мозгу, заставив помучиться угрызениями совести долгое время.
Нет! Я выдержу всё, все смогу! Это не Соболев в ужасе лежал на сохранении под кучей мерзко пищащих аппаратов, это не Соболев писал почти завещание перед кесаревым- на случай, если бы сердце не перенесло операции, я написала с добрых три листа послание Стелле и Эдуарду.
***
К утру та небольшая доза алкоголя, которой я хоть на каплю могла оправдать свое постыдное поведение, выветрились. Я погрузилась в тяжёлый сон, накрывшись огромным, но почти невесомым одеялом.
****
— Ма-Ма-Ма! — я проснулась от того, что чьи-то маленькие шаловливые пальчики играли с моими волосами. Тема. Он пританцовывал на ножках, опираясь на кровать. А позади него, прямо на ковре, сидел довольный Соболев. Слишком довольный.
— Тема, ты голодный? — сонно зевнула, пытаясь встать так, чтобы Соболев не увидел ничего из того, куда он так жадно уставился. На мою грудь под тонкой ночной рубашкой.
— Ма-Ма-Ма! — вновь радостно повторил Тема, шлепнувшись на попу, а затем снова стал лезть наверх, перебирая ручками по мягкому боку кровати.
— Ты кормил его? — натянула на себя одеяло, решив, что сейчас Соболев ответит — и отошлю его к себе. А то слишком в семью заигрался, хватит.
— И кормил, и погулять сходили, и даже искупаться успели, — расплылась его физиономия в ехидной улыбке. Что за?! Ночью? Он повёл ребенка купаться ночью? Нет, даже для него это — уже слишком. Но тогда…. Подождите, а сколько времени?
— Да, спящая красавица, сейчас шесть вечера, — все ещё улыбаясь сообщил мужчина, а мне захотелось запустить чем-нибудь тяжелым в эту самодовольную физиономию.
— Боожее, — простонала я, пододвигаясь на попе к краю кровати. Надо же, я помню как вчера даже переодеться умудрилась, косметику смыть хотела…И отключилась. Видимо, всё, что недосыпала это время, по ночам баюкая Тему, а утром отвозя его к Стелле, либо выезжая от нее в почти пять утра, навалилось разом. И я проспала почти целые сутки.
Ой, косметика! Так ведь и не смыла, и выгляжу, наверно, ужасно сейчас. Потребность "выгнать Соболева" разрослась до космических масштабов.
— Эмм… спасибо тебе, — хрипло поблагодарила я Святослава — А теперь не мог бы ты выйти? Мне нужно привести себя в порядок.
К моему удивлению, он кивнул, поднимаясь с пола. А Тема вдруг стал кривиться, словно плакать собирался, увидев, что папа уходит. Я замерла я раздираемая противоречивыми чувствами- с одной стороны, обида и ревность. Прошло всего ничего времени, а он уже относится к отцу, которой несколько дней видит, как ко мне, маме. А с другой- восхищение от того, насколько сильны узы крови. На каком-то подсознательном уровне ребенок потянулся к отцу.
Отбросив одеяло, взяла Тему на руки, намереявась вместе с ним пойти в ванну.
— Тебе идёт розовый, — бросил уже у двери Соболев, выходя из спальни.
Что? О чем он? И уже спустя минут пять, в ванной, к стыду своему поняла, что ночнушка почти полностью просвечивала, сквозь нее призывно светились розовые трусики.