Чуть больше полугода спустя…
Я сижу на веранде и жду, когда муж вернётся с работы. Летний ветерок развевает мои волосы, и я с наслаждением прищуриваюсь, отпивая лавандовый чай из чашки. Наблюдаю, как солнце медленно клонится к горизонту, и почему-то именно сейчас окунаюсь в ностальгию и вспоминаю вечер Посвящения.
Какими же глупыми и безбашенными мы были той ночью. А ведь казалось, что сбежать — самый очевидный и лучший выход из сложившейся ситуации.
Хорошо, что на следующее утро всё сложилось иначе. Это уберегло нас от стольких ошибок.
Мы никуда не улетели. Точнее, нам банально не позволили.
Сотрудники аэропорта отправили нас обратно на выход под конвоем охраны депутата (отец Глеба постарался), как только увидели в паспорте мажора фамилию «Соколовский». Брюнет побузил немного на охрану, но, в конце концов, сдался.
Тем утром нас привезли в особняк Соколовских, где Николай отчитал нас, как говорится, и в хвост и в гриву. Депутат не думал, что Глеб настолько серьёзно настроен и в итоге сдался. Пошёл на любые условия, лишь бы сын остался здесь с ним и продолжал его дело.
Сейчас я согласна с каждым словом, которое услышала в тот день от Соколовского старшего. Он был прав насчёт того, насколько безумна была наша затея. Прав, что отчитал нас, как подростков. Мы оба могли похерить своё будущее, ведь пришлось бы бросить институт. Да ещё и жить в чужой стране, без поддержки. Как слепые котята.
Шанс того, что всё сложилось бы хорошо — минимален.
Зато как хорошо всё стало после. Словно то решение было необходимо для того, чтобы, наконец, в нашей судьбе начала властвовать светлая полоса. Глеб сделал мне предложение на новый год. Спланировал свадьбу поздней весной после моего дня рождения. А отец Соколовского помог с размахом.
За полгода жизни в особняке, Николай кардинально изменил ко мне отношение и стал относиться чуть ли не как к дочери. Не говоря уже о том, что, наконец, если и не завоевал прощение родного сына, то явно вышел на тропу перемирия.
Я же радостно наблюдала за тем, как Глеб со временем перестал хмуриться, видя отца на горизонте. И даже открыто улыбается ему теперь. Нет настороженности и обиды. Нет пассивной агрессии. Да, прошлое не изменить, но зато они могут выстроить будущее так, как хотят. Особенно теперь, когда Соколовский официально вступил в права наследования отцовского бизнеса.
Что касается меня, я окончательно разорвала связь со своей семьёй. Мать ещё несколько раз пыталась меня шантажировать и требовала денежную компенсацию за то, что содержала меня все эти годы, а я гадко кинула их, выгодно выйдя замуж.
После того я не захотела иметь с семьёй ничего общего. И ещё ни разу об этом не пожалела.
Увидев, как Порше Глеба въезжает во внутренний двор, внезапно прослезилась — меня накрыла волна нежности к этому мужчине. Он столько для меня сделал. И продолжает делать. Соколовский за эти месяцы изменился. Возмужал ещё больше. Стал серьёзнее и ответственнее. Настоящий мужчина.
Мой.
«Что-то я стала слишком сентиментальной последнее время», — думаю я, утирая слезу.
Я успеваю допить лавандовый чай к тому моменту, как брюнет заходит на веранду. На нём домашние шорты и серая футболка, обтягивающая мускулистый торс. Я невольно подвисаю, словно вижу его в первый раз.
К слову, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что этот шикарный мужчина (а помимо этого — Глеб Соколовский! Тот самый Глеб! Да-да, Арина!) — мой муж.
Парень замечает, как я на него смотрю, и растягивает губы в понимающей ухмылке.
— Соскучилась?
— Невероятно, — говорю я и встаю плетёного стула, чтобы обнять его и поцеловать. — Как дела на работе?
— Скучно, нудно и, как всегда, отец выжимает из меня все соки до последней капли. — Брюнет отстраняется, закатывая глаза, но не выпускает меня из объятий. Поглаживает мою поясницу через тонкую ткань муслинового платья большими пальцами. — Как прошёл твой день?
— Готовилась к последнему экзамену. А ещё поняла, что, похоже, нужно покупать новую одежду, — с этими словами я опускаю одну руку вниз и поглаживаю округлившийся за три месяца живот.
Да, медовая неделя заграницей для нас не прошла даром. Но две полоски на тесте были приятным шоком для нас обоих. Этот момент мы обговаривали ещё до того, как поженились. Решили, что позволим событиям идти своим чередом и если я забеременею, так тому и быть.
А уж как обрадовался Николай. Заранее заказал будущему внуку или внучке кучу игрушек, развиваек, всяких распашонок и ползунков. А сейчас рабочие делают детскую из одной из гостевых комнат.
— Закажешь на дом или съездим в ТЦ завтра вечером после работы? — Нежно щурится Глеб, с благоговением поглаживая мой живот своей большой ладонью.
— Хочу тебя немножко помучить. — Дразняще морщу носик, чмокая брюнета в губы.
— Я весь в твоём распоряжении. Только давай ты начнёшь мучить меня уже сегодня ночью? — Мажор закусывает нижнюю губу, глядя на меня со страстным пожаром в янтарной радужке. — И, пожалуйста, медленно. Со вкусом, — хрипит он, склоняясь к моим губам.
Я хихикаю, но подыгрываю ему.
— Как скажешь, любимый. Я вся в твоём распоряжении.
— Навечно?
— Ощущение, что я подписала контракт с дьяволом на свою душу. — Хохочу я, тыча ему пальцем в рёбра.
Брюнет охает от неожиданности и корчит шутливую гримасу.
— Подлая женщина. Кто кого ещё околдовал. — Его взгляд падает на мою шею. — Кстати, ты знаешь, кто тебе подарил эту цепочку? — Поддевает жемчужинку указательным пальцем.
Подавив улыбку, рвущуюся наружу, я делаю самое серьёзное выражение лица, на которое способна. Прикладываю палец к нижней губе и задумчиво постукиваю по ней.
— Даже и не знаю. Много кто испытывал ко мне симпатию в школе. Коля? — Предполагаю и, видя округлившиеся глаза Соколовского, тут же хмурюсь и отвечаю сама себе. — Нет, вряд ли. Никита? Тоже нет, он вроде потом с Ленкой мутил. Лёша? Точно, наверное…
— Ты издеваешься? — Сощуривается брюнет, догадавшись и гася искры бешенства в глазах.
— Нет, — отвечаю с самым невинным выражением лица.
— Ну, всё! Ты напросилась. — Рычит парень. — Сейчас я проведу индивидуальный курс специально для тебя, мелкая. «Антиамнезия» называется. Память быстренько вернётся. — Гаденько улыбается он, но моё сердце приятно замирает от этой улыбки. — Как миленькая будешь выкрикивать имя красавчика, подарившего тебе кулон.
Глеб подхватывает меня на руки. Я сопротивляюсь, но, скорее, для вида, потому что обожаю его «наказания».
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, когда двое уединились в спальне, даря друг другу ласку и любовь. Тем временем счастливая история Жемчужинки, ставшей единственной драгоценностью для Мажора, только начиналась…
Больше книг на сайте - Knigoed.net