День не задался с самого утра.
Всё началось с того, что я проспала. Опоздала на первую пару. Заработала отработку, потому что принципиальный преподаватель не захотел пускать меня. В итоге мне пришлось тусоваться полтора часа в холле на подоконнике, слыша голос препода, доносящийся из аудитории, и конспектируя хотя бы то, что я могла расслышать.
Затем в столовой какой-то неуклюжий студент с другого факультета поскользнулся и опрокинул содержимое своего подноса на меня и ещё на парочку так же везунчиков. Пришлось пропустить обед и вместо этого идти ополаскиваться и переодеваться. Благо сегодня по расписанию последней стоит физкультура и у меня с собой была форма.
Я думала, что на этом трешовый день закончится, но нет. Оказывается, всё только начиналось.
Третьей парой, как и в прошлую пятницу, стоит лекция у профессора Разумова, поэтому я, вынуждено одетая в спортивную форму, поднимаюсь на кафедру и занимаю свободное место в среднем ряду. Своей одеждой привлекаю внимание парней, сидящих на последних рядах и пришедших явно чисто для галочки.
Сначала они начинают активно шушукаться, кидая на меня беззастенчивые косые взгляды. А затем переходят к более громким комментариям:
— Эй, блондиночка, — обращается ко мне один из трёх парней. — Блондиночка-а-а, — слащаво тянет незнакомый однокурсник.
Он высок, хорошо одет и сложен. Лицо у парня слишком смазливое, но не отталкивающее. Но вот голубые глаза, несмотря на улыбку на лице, источают такой лёд, что меня пробирает внутренняя дрожь.
Я знаю этот взгляд. Любитель поиздеваться над слабым полом и тем, кто слабее него самого. Тот, кто считает себя хищником, на деле являясь обычным трусом. Обычный зарвавшийся богатенький мальчик, привыкший получать всё, что захочет. И неважно, что это — вещь или человек.
Я поднимаю глаза и кидаю на него предупреждающий взгляд, не собираясь связываться, и продолжаю раскладывать канцелярские принадлежности перед собой. За последние сутки произошло столько всего, что организм уже никак не реагирует на новый раздражитель, предпочитая махнуть на всё рукой.
Тем более до начала лекции около десяти минут, а Виктор Сергеевич приходит, как минимум минут за пять. И эти недолюди вынужденно отвянут от меня сами собой.
— Я же не гордый, сам могу подойти. — Произносит так громко, чтобы я услышала.
Парочка студентов замечает нашу перепалку, но предпочитает никак не вмешиваться. Они отворачиваются, делая вид, что заняты подготовкой к лекции или беседой с друзьями.
Я вся напрягаюсь, ощущая, как каменеет каждая мышца.
Конечно, благодаря Соколовскому я привыкла к таким задирам и поддёвкам, но сейчас моя нервная система похожа на натянутую струну, которая вот-вот порвётся. И, боюсь, если этот парень продолжит, я могу сорваться. И тогда точно что-то произойдёт.
Хорошо, если это будут просто слёзы…
И, кстати… А где сам Соколовский?
Я невольно начинаю искать его глазами, быстро пробегаясь взглядом по кафедре, но нигде не вижу его. Похоже, Глеб либо прогуливает, либо опаздывает. Впрочем, как обычно.
Проходит около пары минут. Я уже решаю, что парень всё же понял намёк и оставил меня в покое. Но мои надежды не оправдываются, и рядом со мной плюхается голубоглазый шатен. Опирается одной рукой о письменную подставку, а вторую без спроса кладёт мне на плечи.
— Ну, привет. — Лыбится во все тридцать два белых зуба.
Точно ещё один мажор. Слишком хорошо одет — его «лук» так и кричит о своей брендовости. А лёгкий, ненавязчивый парфюм от популярной компании, которую невозможно не узнать, лишь подтверждает мои догадки.
Я резко дёргаюсь в сторону от него, стряхиваю наглую лапу однокурсника.
Последнее время слишком много мажоров на один квадратный метр моей жизни.
— Держи руки при себе, а не то…
Парень не даёт мне договорить, перебивая:
— Не то что? Тот мажорчик мне их оторвёт?
— Что? — Теряюсь я, не понимая, о ком и о чём парень говорит.
— Я про сыночка мэра Соколовского. — Услужливо поясняет незнакомый мне парень. Однако руки свои в этот раз держит при себе. Хотя взгляд холодных, льдисто-голубых глаз горит недовольством и раздражением. — Он тебя застолбил что ли? Ты только перед ним ноги раздвигаешь?
— Ч-чего?.. — Заторможено говорю я.
— Давай, познакомимся поближе, красотка? Меня зовут Демьян. Означает — покоритель, — стреляет в меня глазами.
И в этом сальном взгляде такой жирный намёк, что мне хочется сходить и ещё раз помыться. Желательно с грубой мочалкой, чтобы оттереть этот липкий и неприятный взгляд со своей кожи.
Я передёргиваюсь от отвращения, но парень не желает затыкаться. Он будто намеренно меня провоцирует. Или он просто мудак, каких только отыскать. Что вероятнее всего.
— Ну, так что? Обслужишь меня сегодня вечерком? Покатаю в дорогой тачке. Буду ласков. Даже цацку подарю, какую захочешь. А то Соколовский, смотрю, вообще не хочет тратиться на тебя. Ни единой побрякушки, кроме хреновой бижутерии тебе не подогнал, — говорит Демьян и тянет свои руки к моему кулону.
От его слов и действий внутри происходит взрыв. Да такой мощности, что волна злости захлёстывает каждую клеточку. Дальше я не думаю. Просто делаю.
Замахиваюсь и со всей силы залепляю пощёчину смазливому красавчику. И этот звон внезапно становится неким катализатором, который «выключает» все окружающие звуки. Студенты, понимая, что что-то случилось, поворачивают головы в нашу сторону и окончательно умолкают.
Лицо парня искажается от злобы. Он хватается за то место, куда я его ударила, второй рукой сжимая ворот моей спортивной куртки, и рывком притягивает меня к себе. Его лицо близко, но от страха, только сейчас понимая, что натворила, я леденею. Забываю, что нужно хотя бы попытаться отстраниться.
Все мои мысли сейчас занимает лишь одна фраза, набатом бьющая по вискам:
«Мне конец!»
— Ты за это заплатишь, дешевка! Я ведь по-хорошему хотел. — Подтверждает мои мысли Демьян. — И моли бога, чтобы ты смогла меня ублажи… — Шипит он. Но его фраза резко обрывается, и я вдруг понимаю, что кто-то решил вмешаться и помочь мне.
А в следующую секунду всё пропадает — и руки, удерживающие мой ворот, и неприятное смазливое лицо мажора.
«Мой спаситель одним ловким движением выкрутил руку, которой Демьян держал меня за ворот, вынуждая последнего выпустить меня из захвата», — понимаю отстранённо.
А затем Демьяна вытаскивают в проход между кафедрой, бросая того прямо на ступеньки спиной.
— Да ты охренел?! — Орёт не своим голосом шатен. — Ты знаешь, какие проблемы тебя теперь ждут? Падаль! Да…
Я не слушаю Демьяна и его пустые угрозы дальше. Словно в прострации, поднимаю глаза на парня, что пришёл на помощь. Звуки доносятся до меня, как через вату, и я вижу перед собой лишь его. Того, кто впервые в моей жизни, решил за меня вступиться, хотя был не обязан. Того, кто…
Последующее утверждение перебивает другая мысль, пронёсшаяся вспышкой в сознании:
«Он не первый. Вчера тебя спас Глеб.»
Чувствую укол совести за свою неблагодарность. Но тот, кто оттащил Демьяна от меня, и сейчас, склонившись, нависает над гадким мажором, не Глеб.
Парень высокий, худощавый, но при этом жилистый. Волосы короткие, русые с золотистым оттенком. Одет простенько — в обычную чёрную футболку, облегающую его торс, с бомбером поверх, и потёртые синие джинсы. Его профиль чёткий, с заострёнными скулами и прямым лбом и носом. Глаза незнакомого мне парня разглядеть не удаётся, поэтому их цвет остаётся загадкой.
Поза двух парней недвусмысленная. Все понимают, что назревает драка. Тот, кто вмешался, раздражён и явно не собирается спускать Демьяну с рук то, что он собирался провернуть, да ещё и на публику, ведь мажор говорил достаточно громко. Чтобы услышали, если не все, то многие.
Демьян продолжает осыпать отборной руганью моего защитника, но тому хоть бы что. Лишь желваки играют на скулах парня, выдавая, что он едва держит себя в руках, чтобы не ударить моего обидчика за его язык без костей.
— Извинись, — доносится до меня низкий, вибрирующий баритон.
На фоне высокого голоса Демьяна, покрывающего парня благим матом, фраза звучит особенно угрожающе. И отчего-то громче, чем все остальные звуки на фоне, несмотря на то, что весь поток начал шушукаться, как только незнакомый парень вступился за меня.
— Извиняться будешь ты, когда я встану, гнида! — Парирует мажор, собираясь подняться с прохода. Но незнакомец грубо припечатывает его обратно, схватив за грудки.
— Я сказал, извинись перед девушкой, мразь.
Демьян ошалело смотрит сначала на руки парня, а затем на него самого. Вскидывает брови, словно не может поверить своим ушам и глазам, и начинает дико гоготать.
— Ты прикалываешь или чё? — Говорит отсмеявшись. — Думаешь, бессмертный?
Тут уже на помощь мажору приходят его дружки, которые только сейчас пришли в себя и поняли, что друга нужно спасать, а не таращиться на назревающую драку вместе со всеми остальными.
Хотя, судя по виду этих двоих, вмешиваться — последнее, что им хочется.
— Э, слышь, руки от Демьяна убери. — Пихает моего спасителя в плечо один из дружков мажора — тот что выше и крепче. Второй же просто бычится, стоя за спиной товарища. Но при этом никто не спешит оттаскивать парня от Демьяна.
Мой непрошеный защитник напрочь игнорирует всех. Смотрит лишь на Демьяна. И с каждой минутой его взгляд свирепеет больше и больше. А желваки играют чаще.
Я хоть и хочу вмешаться и остановить происходящий абсурд, но понимаю, что встревать между двумя сцепившимися мужиками — дело изначально провальное и бесполезное. Они пока отношения не выяснят, никакой альтруист не поможет. Только достанется.
Ситуация с каждой секундой накаляется сильней. Напряжение повисает в воздухе и, кажется, его можно резать ножом — настолько плотное. Время тянется бесконечно долго. Я чувствую, как у меня от волнения по спине вниз стекает капелька пота.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы на пороге лекционного зала не объявился Разумов.
Сдвинув свои седые косматые брови на переносице, он громогласно выдаёт на весь лекционный зал:
— А, ну, брейк, петухи. Ишь, устроили тут! - Его по-военному суровый голос эхом отлетает от стен. — Считаю до трёх. И чтобы все по местам расселись! Иначе никому зачёта в конце семестра не видать, как своих ушей!
Угроза Виктора Сергеевича действует на всех, как ушат ледяной воды. Студенты суетятся, пытаясь успеть вернуться на своё место, пока профессор громко ведёт обратный отсчёт. Мой спаситель же что-то шепчет на ухо Демьяну, прежде чем отойти от него и усесться рядом со мной.
Я удивленно смотрю на парня, но он игнорирует меня и делает вид, что это его место и он сидел тут с самого начала семестра. Хотя, по сути, ни за кем из студентов места не закреплены, на каждой лекции все рассаживаются по-разному.
— С-спасибо, — с запинкой выдаю я, краснея.
Парень кивает, давая понять, что услышал меня. На его лице появляется лёгкая полуулыбка.
— Стас, — кратко представляется он и невозмутимо достаёт тетрадь и ручку, готовясь записывать лекцию.
— Так, орлы, — Разумов, закончив считать, останавливает не успевших занять свои места мажоров, — на выход. Увидимся на зачётной неделе, и чтобы я вас больше не видел на своих лекциях. — И, видя, что парни застыли и не спешат выполнять его указание, добавляет громче. — Бегом!
Мажоры нехотя собирают вещи и плетутся на выход. Более не обращая внимания на провинившихся парней, Виктор Сергеевич невозмутимо подходит к кафедре и начинает раскладывать на ней свои вещи, готовясь к лекции.
Демьян спускается последним. Чуть замедляясь у прохода, в котором сидим я и Стас, бросает на нас угрожающий взгляд, шепча одними губами:
— Ещё не вечер. Вы оба пожалеете.
Стас тоже замечает это. Пренебрежительно закатывает глаза и бросает тихое:
— Мудаки.
Я же мечтаю провалиться сквозь землю.
Только этого не хватало! Мало мне Соколовского, ещё один мажор на голову свалился! И как мне теперь отбиваться от нападок обоих? Я же с ума сойду! Не прошло и недели, а я нажила себе ещё одного врага, причём Демьян точно будет похуже Глеба.
Проще перевестись в другой университет. Семестр только начался, может, пока не поздно…
Видимо, на моём лице мелькает что-то эдакое, потому что Стас оборачивается ко мне и пристально смотрит в глаза. Его радужка насыщенно синяя, как небо, когда он ободряюще шепчет:
— Не переживай, Демьян и его псы безобидные. Лают, но не кусают. Мои одногруппники. Так что забей. Ничего они тебе не сделают. Максимум, будут также тявкать с задних рядов.
Парень выражается кратко, но ёмко. Его голос звучит низко. Уверенно. И я невольно заражаюсь этой уверенностью, с благодарностью глядя на Стаса. Теплая улыбка расцветает на моём лице. Его слова дарят небольшое, но облегчение.
— Спасибо. — Повторяю ещё раз. И собираюсь представиться в ответ, но Разумов начинает лекцию и мне приходится замолчать.
Провоцировать и без того разозлённого профессора — себе дороже. Мне вечером ему ещё отработку сдавать. А привлекать к себе лишнее внимание не хочется. Поэтому я принимаюсь старательно записывать лекцию.
А ещё, всё оставшееся время отмахиваюсь от странного, не проходящего ощущения жжения между лопаток.