17. Кингстон
Я шиплю, когда Жас проводит ватным шариком по разорванной коже на костяшках пальцев.
Она закатывает свои красивые карие глаза.
— Перестань быть таким ребенком.
— Чертовски больно, — бормочу я.
— Действительно? — она поднимает свои скульптурные брови. — Ты можешь получить удар в лицо, без проблем, но не можешь справиться с небольшим количеством антисептика на руке?
Мои глаза сужаются.
— Тогда на меня подействовал адреналин.
Она бросает ватный шарик в мусорное ведро и отступает назад, чтобы оценить свою работу.
— Я рада видеть, что большая часть этой крови была не твоей. Все не так плохо, как казалось.
Я протягиваю руку за спину и стягиваю рубашку. Я не упускаю из виду, как взгляд Жас прикован к верхней части моего тела.
— Мне бы не помешал душ, — я жестом показываю на размазанную кровь на ее коже от того, что она была прижата ко мне. — Тебе тоже.
Жас кивает.
— Ты прав, — она берет банное полотенце с полки рядом с собой. — Ты можешь взять этот душ, а я быстренько запрыгну в свой.
Я засовываю палец под бретельку ее крошечного платья. Господи, когда я впервые увидел ее сегодня вечером, все, что я хотел сделать, это перекинуть ее через плечо и отнести на ближайшую доступную поверхность. То есть, после того, как я отлуплю Бентли за то, что он прикоснулся к ней.
— Мы могли бы сэкономить воду и занять одну вместе.
— Ха-ха, забавный парень.
— Я не шучу.
Мне приходится подавить стон, когда Жас облизывает губы.
— Кингстон…
— Что? Это нормально, если Бентли прикасается к тебе, но не я? Почему?
Ее глаза наполняются огнем.
— Я не просила Бентли прикасаться ко мне.
— Но ты и не остановила. Знаешь, мне любопытно, что бы случилось, если бы я не появился в тот самый момент? Бентли выглядел готовым затащить тебя в темный угол. Ты бы позволила ему? Черт, позволила бы ты ему засунуть руку под платье еще дальше, ласкать пальцами твою киску прямо там, посреди переполненной комнаты?
— Я не знаю, — Жас отводит взгляд в сторону. — Я уверена, что не стала бы с ним спать.
Мои зубы скрежещут.
— Это не тот ответ, который я искал, Жас
Она вскидывает руки вверх.
— Ты хочешь, чтобы я солгала? Я думала, мы больше не будем скрывать друг от друга всякое дерьмо.
— Ладно, раз уж мы такие честные, почему бы тебе тогда не рассказать мне, что это такое? — я щелкаю пальцами между нами двумя. — Ты. Хочешь. Меня? Ты хочешь быть со мной?
— Ты серьезно хочешь поговорить об определении наших отношений прямо сейчас?
Я скрещиваю руки на груди.
— Почему не сейчас? Это кажется необходимым после того, что я увидел там внизу.
Она подражает моей позе.
— Во-первых, ты только что вырубил парня без сознания. Возможно, даже госпитализировал его. Разве полиция не должна появиться с минуты на минуту, чтобы арестовать тебя?
Я усмехаюсь.
— Бентли позаботится об этом. Ты видела все эти телефоны, нацеленные на драку? У нас есть признание Лоусона. Если кому-то и стоит обратиться к адвокату, так это ему.
Жас потирает виски.
— Я не могу сделать это прямо сейчас.
— Это простой вопрос — «да» или — «нет», Жас, — я отвожу ее руки от лица и приподнимаю подбородок. — Думаю, я уже ясно выразил свою позицию, но на всякий случай позволь мне объяснить ее тебе. Я не трахался ни с кем другим с тех пор, как мы познакомились. Кроме нескольких поцелуев с той цыпочкой в джакузи, которые были только для показухи, я больше ни к кому не прикасался. Я и не хочу. Ты — единственная женщина, которую я хочу. В моей постели, рядом со мной — только ты.
— Кингстон…
— Я еще не закончил, — я беру ее лицо в свои руки и прижимаю наши лбы друг к другу. — Когда я нашел тебя той ночью, когда я думал, что потеряю тебя навсегда, это было как гигантское пробуждение. Я больше не хочу отталкивать тебя, Жас. Я не хочу притворяться, что ты не мой чертов мир — не тогда, когда есть только мы, Эйнсли или ребята. Меня тошнит, что я окружен всеми этими секретами и ложью. Я сыт по горло неопределенностью. Я знаю, что мы должны продолжать играть в игру ради общего блага, но мне также нужно что-то настоящее, а ты — самое настоящее, что я когда-либо знал. Ты хочешь того же, Жас. Ты не можешь этого отрицать. Только не мне.
— Это безумие, — шепчет она. — Мы познакомились всего пару месяцев назад.
— Технически говоря, мы познакомились, когда были младенцами, — губы Жас так близко, что я не могу удержаться. Я прижимаюсь губами к ее губам, оттягивая зубами ее полную нижнюю губу.
— Кингстон.
— Жасмин.
Ее теплое дыхание щекочет мое лицо, когда она вздыхает.
— Я тоже не хочу продолжать отталкивать тебя. Это утомительно. Но…
Я немного отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Но что?
Жас отводит глаза и пожевывает уголок губы.
— Но… я не могу притворяться, что этого с Бентли не существует. Он мне нравится — просто как друг, но… не как платонический друг. У нас такая сумасшедшая химия. Я не знаю, как сделать так, чтобы это прошло, и я не думаю, что будет честно с моей стороны говорить тебе, что я полностью согласна, когда есть эта большая, нерешенная проблема.
Ее влечение к моему лучшему другу — не новость, но мне все равно требуется некоторое время, чтобы сформулировать ответ. Что я действительно хочу сделать, так это снова съездить кому-нибудь по физиономии, но вместо этого я говорю: — Я не могу делиться, Жас. Не тобой.
— Я и не прошу тебя об этом. Я не такая…, — она качает головой. — Ты и я… мы и так достаточно сложные. У меня нет желания усугублять, — она сардонически смеется. — Кроме того, мысль о том, что ты состоишь в поли-отношениях, да еще с другим парнем, это просто шутка. Это не вяжется с твоим пещерным образом жизни.
Нет, блядь, не сочетается.
— Позволь мне спросить тебя вот о чем. Тебе нравится быть со мной?
Она наклоняет голову набок.
— Как… как ты… что ты…?
Я бросаю на нее язвительный взгляд.
— Сколько нам? Двенадцать? Есть ли у тебя ко мне чувства, которые выходят за рамки дружбы или физического влечения? Можешь ли ты представить себя в отношениях исключительно со мной?
Господи, кто бы мог подумать, что я окажусь на этом конце такого разговора?
— Да, но…
Я прижимаю указательный палец к ее губам.
— Тогда мы разберемся с остальным.
Ее брови хмурятся.
— Как?
— Я не знаю, — признаюсь я. — Но, если отсутствие тебя — это альтернатива, я что-нибудь придумаю.
Жас слегка проводит пальцами по моим волосам, и, клянусь, я почти мурлычу, как чертов котенок.
Я осторожно беру ее только обнаженное запястье и целую в точку пульса.
— Где твоя шина?
— Сняла, — Жас пожимает плечами. — Спасибо за то, что ты там сделал.
Я приподнимаю бровь.
— Ты благодаришь меня за то, что я выбил из кого-то дерьмо?
Она мягко улыбается.
— Не совсем так… но я благодарю тебя за то, что ты защитил меня. За то, что исправил ошибку.
Я спускаю бретельку платья Жас с ее плеча и оставляю поцелуй на ее обнаженной коже.
— Я продолжу это делать, если ты позволишь.
Дыхание Жас прерывается, когда я притягиваю ее к себе и опускаю вторую бретельку.
— Как ты думаешь, его арестуют? И если да, то будут ли предъявлены обвинения? Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал.
— Не знаю, — бормочу я, касаясь кожи под ее ключицей. — Но если нет, то я, блядь, уверен, что он знает, что мы за ним наблюдаем.
Жас стонет, когда я опускаю платье еще ниже и скольжу языком по ее едва заметному декольте.
— Кингстон, что ты делаешь?
— На что это похоже? Я помогаю тебе вылезти из этой одежды, чтобы мы могли привести себя в порядок. Не волнуйся, ты не единственная, кто разденется, — я снимаю туфли и выхожу из брюк, чтобы продемонстрировать это.
Она ничуть не протестует, пока я спускаю хлипкий красный материал до конца. На самом деле, когда она выходит из платья, которое валяется на полу, она сразу же расстегивает лифчик без бретелек, который был на ней, и отбрасывает его в сторону.
— Черт, — я кусаю костяшки пальцев, которые ужасно болят, поскольку они изранены.
Эта женщина — воплощение искушения. Мое спасение и гибель, завернутые в большой красный бант. У нее самое подтянутое тело, которое я когда-либо видел. Длинные, худые мышцы. Тонкая талия, которая сужается к идеальным бедрам. У нее упругие сиськи со светло-коричневыми сосками чуть темнее ее кожи, а ее задница в виде сердечка безупречна. И я действительно имею в виду гребаное совершенство. Я мог бы провести дни, поклоняясь ей, и так и не насытиться.
Я опускаюсь на колени, осыпая поцелуями подтянутый пресс Жас и спускаясь к ее черным атласным стрингам. Когда я отодвигаю ее трусики в сторону, я обнаруживаю, что она уже мокрая и блестит от желания.
Я долго облизываю ее, прежде чем отстраниться. Господи. Я почти забыл, какая она потрясающая на вкус.
— Это для меня? Или это осталось после того, что было ранее с Бентли?
Руки Жас сжимают мраморную столешницу, пока я продолжаю пировать на ее восхитительной киске.
— Наверное, и то, и другое.
Я рычу на ее разгоряченную плоть и наказываю ее за это замечание своим языком. Несколько раз я довожу ее до края, прежде чем отступить и сменить схему. Жас хнычет, умоляя о разрядке. Она пытается взять дело в свои руки, но я отталкиваю ее и сжимаю ее запястья пальцами. Другой рукой я ввожу в нее два пальца, изгибаю их, заставляя ее издать целый ряд проклятий. Она плотно сидит, еще больше, когда я добавляю третий палец, но она так возбуждена, что я без труда ввожу и вывожу их.
— Черт, Кингстон, — стонет она, когда я провожу большим пальцем по ее клитору. — Вот здесь. Боже, не останавливайся.
— Я и не собирался.
Когда я наклоняюсь вперед, добавляя свой язык, она бесстыдно прижимается своей киской к моему лицу, крича о большем. Говорит мне, как это хорошо. Стонет мое имя снова и снова, умоляя меня никогда не останавливаться. После того, как я заставил ее кончить в третий раз, я встаю и включаю душ. Мы действительно в гребаном беспорядке и должны привести себя в порядок.
Мы с Жас встаем под струю, позволяя теплой воде смыть все следы красноты. Намылившись и ополоснувшись, и, ладно, немного пошалив между этим, я уже собираюсь выключить воду и перенести эту вечеринку на кровать, но она умоляет меня остаться своими большими карими глазами. Кто я такой, чтобы отказать ей?
Жас ведет меня, чтобы я сел на встроенную скамейку в углу душевой. Затем она опускается на кафельный пол и заползает между моих бедер. Моя голова откидывается назад, когда она проводит языком по нижней стороне моего ствола, от корня до кончика. Она втягивает щеки и берет меня в рот, проникая в меня дюйм за дюймом, пока я не касаюсь задней стенки ее горла.
Я хватаю в кулак ее волосы и издаю придушенный стон.
— Блядь, Жас. Если ты будешь продолжать в том же духе, я опозорюсь.
Мой член становится невероятно твердым, когда она улыбается, обхватывая его, работая рукой в тандеме со своим ртом. Сначала я позволяю ей вести шоу, но уже через несколько мгновений я не могу больше сдерживаться. Я собираю ее длинные волосы в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как мои бедра входят и выходят из настоящего рая, которым является ее рот.
Жас принимает это как чемпион, когда я трахаю ее рот, стонет и гудит вокруг меня, как будто она наслаждается этим почти так же, как и я. Гораздо быстрее, чем хотелось бы, я подаю обязательное предупреждение, что скоро кончу. Жас усиленно всасывает по мере того, как я погружаюсь в ее рот, и отпускает меня только после того, как стихает последний толчок. Я смотрю сквозь прикрытые глаза, как она с улыбкой откидывается назад, вытирая указательным пальцем капли спермы с уголка рта. Когда она берет тот же палец и всасывает его в рот, стонет, пробуя меня на вкус, я клянусь, что никогда в жизни не видел ничего более горячего.
— Господи, женщина. Что ты со мной делаешь?
Жас забирается ко мне на колени, и обхватывает меня руками за шею.
— Я могла бы спросить тебя о том же.
Я беру ее лицо в свои руки.
— Значит ли это, что ты подумаешь о том, что я сказал ранее? Действительно подумаешь?
Она смотрит мне в глаза.
— Да. Я подумаю об этом.
— Тогда пока этого достаточно.
Так и должно быть, потому что потерять эту девушку — это не тот выбор, с которым я готов жить.
Мы вытираемся и быстро понимаем, что у нас нет чистой одежды. У меня нет выбора, поэтому я снова натягиваю испачканные штаны и рубашку. Я почти уверен, что сломал этому ублюдку нос, и, к несчастью для моих любимых джинсов, сломанные носы обычно сильно кровоточат. Спальня Жас находится рядом, так что мы составляем план, как можно быстрее добежать туда, чтобы она могла добраться до своего шкафа. Я замираю, когда выхожу из ванной и вижу Бентли, сидящего на краю кровати для гостей.
Я останавливаюсь так внезапно, что Жас врезается в меня сзади.
— Ой! Мой нос. Какого черта ты остановился?
Зная, что Жас одета только в полотенце, я пытаюсь прикрыть ее тело, но она такая крошечная, что ерзает вокруг меня и вздрагивает, когда видит Бентли.
— Бентли! — Жас прижимает полотенце к груди. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен был решить проблему с Лоусоном?
Глаза Бентли темнеют, когда он внимательно смотрит на нее, прежде чем поднять бумажное полотенце, которое прижимает к голове. Жас морщится, когда он показывает неприятную рану над бровью.
— Рид и Эйнсли взяли это на себя. Сначала я не думал, что все так плохо, но кровотечение не останавливается. Ублюдок ударил меня бутылкой, прежде чем мы его завалили. Я надеялся, что у тебя есть лейкопластырь или что-то в этом роде. Пейтон исчезла после своего маленького припадка, так что я проверил твою комнату, но она была пуста, — он закатывает глаза. — Очевидно. В любом случае, когда я возвращался вниз, мне показалось, что я услышал чей-то разговор. Я постучал, но никто не ответил, тогда я дернул ручку, и дверь распахнулась
Мои глаза сузились.
— Дверь была заперта.
Брови Бентли сходятся вместе.
— Нет, не была, чувак.
— Да, была. Я сам ее запер.
— Видимо, не так хорошо, как ты думал, — защищается он.
Жас смотрит на меня в замешательстве — потому что мы оба прекрасно знаем, что дверь была заперта — прежде чем обратиться к Бентли.
— Кажется, я видела одну в аптечке в ванной. Позволь мне, эээ, надеть чистую одежду, и я тебе помогу.
— Спасибо, Жасси.
Я жду, пока она выйдет из комнаты, прежде чем наброситься на него.
— Какого черта, чувак? Ты, блядь, наблюдал за нами?
Дверь в ванную не была открыта настежь, но и не была закрыта, потому что я запер дверь в спальню, несмотря на отрицание Бентли.
Бент пожимает плечами.
— А что, если так?
— Это пиздец, чувак, — мои кулаки сжимаются по бокам.
Он усмехается.
— Да пошел ты, Дэвенпорт. Что случилось с «Мне плевать, с кем она трахается, Бент. Она всего лишь средство для достижения цели?». Кроме того, я уже видел, как ты трахаешь какую-то цыпочку, и наоборот. Если ты забыл, мы трахали одну и ту же девушку в одно и то же время, и не один раз.
Я качаю головой.
— Сейчас все по-другому.
— Почему это? — его челюсть сжимается.
— Потому что она чуть не умерла! — я делаю глубокий вдох и понижаю голос. — Если бы я не подоспел вовремя, она бы, блядь, умерла, чувак.
Бентли делает глубокий вдох.
— Я не наблюдал за тобой. Я буквально только что пришел, когда душ уже отключился. Я слышал, как ты говорил о том, чтобы одеться или что-то в этом роде, поэтому решил подождать.
Я сглатываю комок в горле, пока мы смотрим друг на друга.
— Она моя, Бент, так что тебе нужно отвалить.
— Кажется, сегодня вечером она так не думала, — он бросает вызов. — Если кто-то и имеет право злиться, так это я, потому что я совершенно уверен, что ты только что наслаждался плодами моего труда, и это уже не первый раз.
Я делаю шаг к нему.
— Не делай этого, Бентли. Я пытаюсь быть терпеливым с тобой и дать тебе некоторую свободу действий, потому что я знаю, что все, что произошло в последнее время, напоминает тебе о Кариссе, но…
Бентли вскакивает с кровати и отпихивает меня на шаг назад.
— Пошел ты! Не впутывай ее в это. Она не имеет к этому никакого отношения!
Я потираю подбородок, пытаясь успокоиться.
— Как скажешь, чувак.
— Не надо, блядь, опекать меня, придурок.
— Ты бы предпочел, чтобы я ударил тебя по лицу? — предлагаю я, загибая пальцы. — Потому что это можно легко устроить.
— Эй! — кричит Жас, входя в комнату. — Что здесь происходит? Что с вами двумя?
— Ничего, — бормочем мы с Бентли одновременно.
— Ага, — скептически произносит она. — Бентли, в ванную, сейчас же. Я буду там через минуту, — она тычет пальцем в мою сторону. — Ты… я поговорю с тобой завтра.
Бентли, как хороший мальчик, направляется в ванную и закрывает за собой дверь.
Я машу рукой в сторону ванной комнаты.
— Я не оставлю тебя с ним наедине.
Жас смотрит на меня с силой тысячи солнц.
— Не разрушай то, что только что произошло между нами, ведя себя как ревнивый мудак.
О Господи, если бы она сказала что-нибудь еще, я бы продолжил бороться. Например, буквально все остальное.
— Ладно, — я делаю шаг вперед и притягиваю губы Жас к своим. Я вкладываю в поцелуй все то разочарование, которое испытываю, пока она не прижимается ко мне, отчаянно желая большего. — Но, если ты захочешь еще раз кончить сегодня вечером, позвони мне. Я вернусь в мгновение ока.
Жас ухмыляется.
— Если я захочу еще раз кончить сегодня вечером, моя насадка для душа прекрасно справится с этим за меня. Он не такой угрюмый, как ты.
Я качаю головой.
— Ты — заноза в моей заднице.
— Взаимно, кексик, — Жас гладит меня по щеке, а затем целует в то же место. — Иди домой, Кингстон. Тебе не о чем беспокоиться. Я поговорю с тобой утром. Может быть, мы сможем позавтракать где-нибудь.
— Ладно, ладно, я ухожу, — я еще раз быстро целую ее и шлепаю по заднице. — Веди себя хорошо.
Она показывает мне язык.
— Да, хозяин.
Искренняя улыбка растягивается по моему лицу.
— Мне это нравится. Ты должна использовать это чаще.
Она толкает меня в грудь, пока я не оказываюсь в коридоре. Я смеюсь, когда она отпихивает меня, прежде чем захлопнуть дверь перед моим носом.
Черт. Что мне делать с этой женщиной?