3. Жас
— Жасмин, офицер ждет, чтобы задать тебе несколько вопросов. Ничего, если я впущу ее?
— Эм… да.
Марика, моя медсестра, назначенная на этот день, высунула голову за дверь и вернулась с брюнеткой в темно-синей форме.
Офицер занимает место рядом с моей кроватью.
— Привет, Жасмин. Меня зовут Иза Домингес. Ничего, если я задам тебе несколько вопросов?
— Конечно.
Она жестом указывает на Марику.
— Хотела бы ты уединения во время дачи показаний? Или чтобы кто-то еще присутствовал?
— Она может остаться. Больше никого.
Офицер Домингес кивает.
— Твои травмы указывают на то, что ты, возможно, стала жертвой нападения. Это так?
— Да.
Она мягко улыбается.
— Ты помнишь какие-нибудь подробности?
— Это приходит в виде вспышек. Там было двое мужчин. Они были в масках — я не знаю, кто они.
Теперь, когда моя голова прояснилась, я думаю об этом без остановки. Я не могу перестать проигрывать инцидент снова и снова, пытаясь определить, что я могла упустить. Я не узнала их голоса, но что-то показалось мне знакомым в тех мужчинах, которые напали на меня, особенно в главном парне. Я продолжаю испытывать фантомные боли от того, что я чувствовала, когда он придавил меня своим весом, лапал меня, бил меня. Я все еще чувствую запах алкоголя в его дыхании, когда он смотрел на мое обнаженное тело. Чувствую, как его эрекция упирается мне в бедро, становясь все больше и больше по мере того, как я кричала.
Офицер пишет заметки в блокноте, который у нее с собой.
— Я буду ждать сколько потребуется.
— Эм… они появились из ниоткуда и начали преследовать меня. Когда один из них догнал меня, он пригрозил мне ножом, сказал, что не причинит мне вреда, если я буду сотрудничать.
— Теперь слушай сюда, дрянь. Вот как все будет происходить. Ты прекратишь попытки покалечить нас и раздвинешь свои красивые ножки. Если ты снова попытаешься кричать о помощи, я перережу тебе глотку. Если будешь терпеть, как хорошая девочка, пока мы с тобой не закончим, ты останешься в живых. Поняла?
— Сотрудничать, каким образом?
Я проглотила комок в горле.
— Он сказал мне раздвинуть ноги и принять его, как хорошая девочка.
Офицер Домингес делает глубокий вдох.
— И что потом?
— В какой-то момент я выхватила нож, но он попытался вернуть его обратно, — я поднимаю левую руку. — Вот тогда-то она и сломалась, я думаю. Потом он ударил меня ножом во время борьбы. После этого все стало немного туманным.
Она делает еще больше заметок.
— Можешь ли ты вспомнить какие-нибудь детали их внешности? Цвет волос, телосложение, что-то в этом роде?
Я задумалась на мгновение.
— Они оба были высокими… один парень был худощавого телосложения, как у бегуна, а тот, кто ударил меня ножом, был довольно мускулистым. Он был очень тяжелым, но крепким. Их маски закрывали всю голову, так что я не знаю о цвете волос или еще о чем-то.
Она смотрит мне прямо в глаза.
— Я знаю, что следующий вопрос будет трудным, но я должна спросить, исходя из того, в каком состоянии ты была, когда прибыла. Ты подверглась сексуальному насилию?
Я прочищаю горло, проклиная сухость. Медсестра, должно быть, читает мои мысли, потому что она включает кран в маленькой раковине и протягивает мне бумажный стаканчик, наполненный водой.
— Спасибо, — я делаю несколько глотков, прежде чем продолжить. — Да, но не… полностью. Он ничего не засунул в меня. Не из-за отсутствия попыток, а когда он пырнул меня ножом, они испугались и убежали. Я думаю, нож был просто предназначен для того, чтобы напугать меня.
Ответить на этот вопрос было достаточно сложно, когда одна из моих медсестер впервые задала его, но я понимаю, что офицер должен быть внимательным.
— О, черт, мужик! Ты пырнул ее ножом! Ты, блядь, пырнул ее ножом! Нам нужно убираться отсюда к черту!
— Посмотри, что ты наделала, тупая сука. Ты могла бы просто раздвинуть ноги, и этого бы никогда не случилось.
— Кто-нибудь из них сказал что-нибудь, что бросилось в глаза или ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы потенциально навредить тебе?
— Ты видишь эту великолепную маленькую киску? Она свежевыбритая и все такое. Как будто она ждала нас. Наш работодатель поймет.
— Эм… я так не думаю, — я не знаю, почему я опускаю эти факты, но мой внутренний инстинкт подсказывает мне держать это при себе.
— Можешь ли ты вспомнить что-нибудь еще, что может помочь найти нападавших?
Я качаю головой.
— Нет, насколько я могу судить.
— Хорошо. Думаю, на сегодня достаточно, — офицер Домингес спрашивает мой номер телефона, затем достает из кармана рубашки визитку и кладет ее на прикроватный столик. — Вот моя контактная информация, если ты вспомнишь что-нибудь еще. Что угодно. Пожалуйста, не стесняйся обращаться ко мне. Если я не получу от тебя вестей, я свяжусь с тобой, как только у меня будет больше информации с места преступления.
— Спасибо.
Я издаю тяжелый вздох, когда она выходит из комнаты.
— Могу я тебе что-нибудь предложить? — спрашивает медсестра Марика. — Обед подадут примерно через час, но я могу принести тебе что-нибудь перекусить, если хочешь.
Я совсем забыла, что она здесь, поэтому немного подпрыгнула, когда она заговорила.
— Э… нет, я в порядке. Спасибо. Думаю, я бы хотела просто вздремнуть.
Я замечаю принт в виде доски для серфинга на ее халате, когда она останавливается в дверном проеме.
— Извини, если я перегибаю палку, но джентльмен, который был здесь вчера, ни разу не покинул больницу. Его друзья приходили и уходили, но он все время был здесь. Похоже, он очень беспокоится о вас — постоянно спрашивает, разрешила ли ты принимать посетителей.
— Спасибо, что сообщили мне, — я вздохнула. — Но я все равно не хочу никаких посетителей.
Марика кивает.
— Конечно.
Я смотрю в потолок, когда она выходит из комнаты. Какого черта я сейчас чувствую себя виноватой? Что с того, что Кингстон находится здесь уже более сорока восьми часов? Я едва могу дойти до уборной, которая находится в пяти футах от меня. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, вполне разумно не хотеть, чтобы кто-то был рядом со мной, пока я такая беззащитная. Кингстон может слоняться по больнице сколько угодно, но я не позволю ему вернуться в мою палату.
***
— Юная леди по имени Эйнсли принесла это, пока вы спали, — медсестра кладет мой мобильный телефон на прикроватный столик, а сумку с вещами — на встроенную скамейку. — Она подумала, что они могут вам понадобиться.
Я беру свой телефон, улыбаясь заботливости Эйнсли. Все мои вещи, включая телефон, остались в доме у озера. Я с ужасом думала о том, что придется договариваться о том, чтобы забрать их. Я могла бы обойтись без одежды, но в моих контактах есть один номер, который я не запомнила и который мне очень нужен. Удивительно, но есть только одно текстовое уведомление, и, конечно же, оно от Кингстона.
Я делаю глубокий вдох, разблокирую телефон и читаю сообщение.
Кингстон: Контакт перенаправлен: Белль Ривьера-Вашингтон
Что за черт? Я открываю карточку контакта и вижу имя Белль с адресом iCloud на ней. Когда это она успела обзавестись устройством Apple, чтобы иметь такой адрес?
Я тут же набираю номер Кингстона, и он отвечает после первого же гудка.
— Вижу, медсестра доставила твои вещи.
Я сразу перехожу к делу.
— Почему ты присылаешь мне контактную информацию моей сестры?
Он издал глубокий смешок.
— Я знаю, что ты была разочарована из-за того, что тебе постоянно приходилось связываться с ней через Джерома, поэтому я устранил посредника. У Белль теперь есть новый iPad, так что вы можете общаться по FaceTime так часто, как захотите. Он подключен к сотовой сети, а счет выписан на мое имя, так что нет никакого риска, что его отключат за неуплату. Не беспокойся об ее отце — о нем тоже позаботились. Он не будет вмешиваться.
— Но… как? Почему?
— Эйнсли и Рид заехали к твоей сестре домой и объяснили, почему ты пропустила нашу последнюю встречу в прошлое воскресенье… объяснение, во всяком случае, подходящее для семилетнего ребенка. Белль знает, что ты была ранена и находишься в больнице, но что с тобой все будет в порядке. Она ждет твоего звонка, когда ты будешь в состоянии это сделать.
Черт бы его побрал. Он знает, что моя младшая сестра, Белль, — моя самая большая слабость. Ее отец, Джером, редко берет трубку, когда я звоню, и половину времени он оправдывается тем, что Белль не может говорить. Я не знаю точно, почему он постоянно держит меня подальше от нее, но подозреваю, что это может быть связано с контролем. Он хочет напомнить мне, у кого есть опека над ней, и кто на самом деле главный.
Заверения Кингстона, что Джером не будет вмешиваться, говорят мне о том, что он платит ему за то, чтобы он разрешил это, так же как он платит ему за наши еженедельные визиты. Я ненавижу, что Кингстон сделал это, потому что он снова использует Белль, чтобы сблизиться со мной, но я не могу сказать, что это не делает меня счастливой, имея такой легкий способ поговорить с ней.
Моя мама пристыдила бы меня за то, что я не приняла подарок, поэтому я смирилась и сказала: — Спасибо. Это было очень предусмотрительно.
Клянусь, я слышу, как он улыбается.
— Тебе было очень трудно произнести это, не так ли?
— Нет, — ворчу я.
Так и было на самом деле.
Еще один смешок.
— Ты чувствуешь себя лучше? Могу я тебе что-нибудь принести?
Я прикусила губу, тщательно продумывая свой ответ. Я не хочу, чтобы Кингстон подумал, что я открываю линии общения между нами, потому что я не готова к этому.
— Нет. Медсестры заботятся обо мне. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это дать мне время.
Иииии неловкое молчание.
— Я не имею к этому никакого отношения, Жас. Ты должна это знать.
Я качаю головой.
— Я сейчас ничего не знаю.
Он рычит себе под нос.
— Когда я найду того ублюдка, который сделал это с тобой, он заплатит. Я, блядь, гарантирую это.
— Я уже говорила тебе однажды, мне не нужен рыцарь в сияющих доспехах, Кингстон. Я могу сама о себе позаботиться.
— Очень жаль. Я не хочу быть рыцарем, Жас, но я намерен сделать все необходимое, чтобы поймать этого парня.
Я заметила, что он не упоминает, что на меня напали двое мужчин. Впрочем, все это может быть притворством. Кингстон — самый наблюдательный человек, которого я когда-либо встречала, он обращает внимание на детали, так что он знал бы, что не стоит совершать такую ошибку, если бы он действительно знал. Боже, пытаться распознать уловки — это утомительно.
Я вздыхаю.
— Насколько я знаю, ты не был офицером полиции.
— У меня есть доступ к ресурсам, которых нет у полиции. Они могут провести собственное расследование, но у меня уже есть свой человек, который делает то же самое. Если он найдет что-нибудь полезное, он передаст это в полицию.
— Зачем тебе все это?
Клянусь, я чувствую его пристальный взгляд.
— Ты серьезно? Как ты думаешь, нахрена мне все это?
— Я устала, Кингстон. Сейчас я собираюсь отдохнуть. Тебе стоит пойти домой и сделать то же самое.
— Я никуда не уйду, пока ты здесь, — я так и представляю, как он в отчаянии проводит рукой по волосам. — Ты не хочешь пускать меня в свою палату — хорошо. Я думаю, это нелепо, учитывая, что я один из немногих людей, которым ты можешь доверять, но неважно. Я не собираюсь давить на тебя, пока ты лежишь на больничной койке. Но знай, Жас: как только ты выберешься отсюда, я стану твоей чертовой тенью, так что тебе лучше привыкнуть к этой мысли прямо сейчас. Я никому не позволю снова причинить тебе боль.
— Преследование в Калифорнии запрещено законом, — мой аргумент слаб, но это все, что у меня есть.
Его насмешка слышна через телефонную линию.
— Да? Ну, тогда хорошо, что я знаю несколько отличных адвокатов.
— Ты невозможен.
— Настойчив, — поправляет он. — Именно поэтому я всегда получаю то, что хочу.
Я знаю, что, скорее всего, пожалею, что спросила об этом, но все равно это делаю.
— И чего же ты хочешь?
— Тебя. И мести.
Да, определенно не стоило спрашивать.