4. Жас
После целых семи дней, проведенных в больнице, я наконец-то могу вернуться домой. Кингстон сдержал свое обещание стоять все это время на страже. Однако, насколько мне известно, мой донор спермы так и не появился и не предпринял ни одной попытки связаться со мной. Я задавалась вопросом, знает ли он вообще, где я нахожусь, пока управляющая домом, мисс Уильямс, не позвонила в больницу, передав сообщение, что мой водитель, Фрэнк, отвезет меня домой, когда я буду готова.
Я не могу перестать думать о том, как бы по-другому моя мама справилась с ситуацией, если бы была жива. Она бы порхала вокруг меня, следя за тем, чтобы мне было комфортно. Или пекла бы угощения для персонала больницы, чтобы выразить свою признательность за всю их тяжелую работу. Белль была бы рядом с ней, раскрашивала или читала, или свернувшись калачиком, смотрела со мной мультфильмы в постели. У меня было несколько мрачных моментов, когда я лежала в этой кровати, и все мои мысли о том, что могло бы быть, практически душили меня.
— Вы готовы идти домой? — санитар улыбается, совершенно не понимая, что оставаться здесь на самом деле лучше, чем в особняке моего отца.
Я осторожно опускаюсь в кресло-каталку, которое он предлагает.
— Готова настолько, насколько это возможно
Еще до того, как мы проехали комнату ожидания, я почувствовала близость Кингстона. Этот человек всегда умеет проникать в мои чувства. Пряный аромат его одеколона, запах мыла, которым он пользуется, тембр его голоса. Но самое заметное — это то, как мое тело напрягается, когда он рядом. Меня необъяснимо тянет к нему, несмотря на яростные протесты моей головы. Даже сейчас, в моем ослабленном состоянии, мой мозг воюет с моим телом. Часть меня с нетерпением ждет, когда я впервые увижу его, в то время как другая часть говорит мне бежать далеко-далеко отсюда.
Кингстон вскакивает со стула, когда видит нас.
— Подождите!
Санитар перестает толкать мое кресло.
— Вы его знаете?
Я вздыхаю.
— Да.
Кингстон выглядит лучше с тех пор, как я видела его в последний раз — по крайней мере, его одежда чистая, но он все еще выглядит измученным. Однако это не умаляет моего непреодолимого влечения к нему. Как кто-то может провести неделю в тесной комнате ожидания и при этом оставаться таким потрясающе красивым — уму непостижимо.
— Я возьму свою машину и встречу вас у входа, — Кингстон поворачивается к Эйнсли, которая только что присоединилась к нам. — Ты останешься с Жас.
— Кингстон, нет, — я хватаю его за руку, прежде чем он успевает уйти, но быстро отдергиваю руку, когда чувствую, как между нами вспыхивает искра.
— Что значит «нет»? — его брови сходятся.
Эйнсли одаривает меня мягкой улыбкой.
— Привет, Жас
— Привет. Еще раз спасибо, что принесла мою сумку.
Она кивает.
— Конечно.
Я не выдержала и написала Эйнсли несколько раз за последние несколько дней, решив, что она — самый безопасный выбор. Наши разговоры касались нейтральных тем, но общение с ней помогало сдерживать мое одиночество.
Я снова повернулась к Кингстону.
— Фрэнк ждет меня у входа. Меня подвезут.
Выражение лица Кингстона за полсекунды меняется с озабоченного на взбешенное.
— К черту. Ты не вернешься в этот дом.
Властная задница.
Я свирепо смотрю на него.
— А куда еще мне прикажешь идти? Это единственный дом, который у меня есть.
— Мой дом, — в его тоне звучит возмущение, как будто спрашивать его об этом нелепо.
Ладно, я признаю, что особняк Каллахана — не мой приоритет, но это мой единственный вариант, потому что я точно не останусь с Кингстоном. Когда я жила в Уоттсе, я так много времени проводила, присматривая за сестрой, пока наша мама была на работе, что я ни с кем не общалась вне школы. Мои друзья были больше похожи на школьных знакомых. Единственным исключением был мой бывший, Шон, и я не собираюсь спрашивать его, могу ли я переночевать у него.
Кроме того, мисс Уильямс сказала мне, что Чарльз и Мэдлин будут в Мексике еще две недели, так что то, что мне не придется иметь с ними дело, уже облегчение. Даже если бы у меня были деньги на мотель — а у меня их нет, — мне не нравится мысль о том, что я буду совершенно одна. В особняке всегда есть персонал, который поможет мне в случае необходимости. Такие простые вещи, как ходьба или одевание, по-прежнему даются мне с трудом. У меня есть швы по всей ширине лобковой кости, а также в небольшом месте на боку, и каждый раз, когда я двигаюсь, они растягиваются, что причиняет адскую боль.
Не говоря уже о том, что половина моего тела была изуродована. Мои синяки уже не такие темные, и глаз больше не опухший, но каждое место, куда меня ударили, или пнули ногой, или бросили на землю, болит. Не буду врать: мой супер-люксовый матрас с подушками в доме донора спермы кажется раем после недели, проведенной на неудобной больничной койке.
Я усмехаюсь.
— Спасибо, но нет.
— Почему, черт возьми, нет? — он практически кричит, совершенно не заботясь о тех, кто сейчас наблюдает за разворачивающейся драмой.
Эйнсли дергает его за руку.
— Кингстон, успокойся.
— Э… мне вызвать охрану по рации? — санитар слегка отодвигает мое кресло назад.
— Нет, — я качаю головой. — Мы можем просто пойти?
— Конечно, — говорит он, подталкивая мое кресло к лифтовому отсеку.
Конечно, Кингстон и Эйнсли следуют за нами по пятам. Мы все четверо заходим в лифт, когда двери открываются.
— Жас, ты не можешь вернуться в этот дом, — настаивает Кингстон. — Нет, пока мы не выясним, кто сделал это с тобой. Я им не доверяю.
— Мы можем обсудить это позже?
— Конечно.
— Правда? — мои брови приподнимаются. Я не ожидала, что он так быстро согласится.
Кингстон ухмыляется.
— Да, мы можем поговорить об этом позже. У меня дома. После того, как ты устроишься.
Я должна была догадаться, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Я возвращаюсь в свой дом. Я не идиотка и знаю, что никому из них нельзя доверять. Я никогда и не доверяла. В одном я уверена: это мой единственный выход. Я справлюсь с этим.
Мужчина позади меня, вероятно, задается вопросом, что, черт возьми, происходит. Держу пари, он обычно не чувствует себя так, будто попал в мыльную оперу, когда вывозит кого-то из больницы. Лифт, наконец, достигает первого этажа, и мы направляемся в зону приема пациентов. Фрэнк стоит перед черным лимузином, покорно ожидая моего прибытия.
Фрэнк открывает заднюю дверь.
— Мисс Жасмин, рад вас видеть.
Я улыбаюсь.
— Привет, Фрэнк. Спасибо, что приехал за мной.
Фрэнк поднимает сумку с моих колен, прежде чем помочь мне подняться с кресла и сесть в машину.
— Я рад помочь, — бедняга стоит там, неловко ерзая, потому что Кингстон мешает ему закрыть дверь.
Я мягко улыбаюсь.
— Дай нам минутку, ладно?
— Конечно, — он кивает, прежде чем обойти машину и сесть за руль. Тем временем Кингстон в ярости держит дверь открытой, несомненно, прикидывая свои шансы на спасение, если он перекинет меня через плечо и бросится бежать. Глаза Эйнсли расширились в знак предупреждения, несомненно, почувствовав его намерения с помощью их причудливой близнецовой связи.
Его губы поджимаются, когда я пристегиваю ремень безопасности.
— Мы будем прямо за вами.
Я смотрю ему прямо в глаза.
— Нет. Ты этого не сделаешь. Я иду прямо в постель, так что нет смысла, — я поворачиваюсь к его сестре. — Не позволяй ему следовать за мной — в доме достаточно персонала, чтобы присмотреть за мной. Я напишу тебе позже, хорошо?
Она улыбается.
— Хорошо.
Кингстон хватается обеими руками за дверную раму и наклоняется, пока не оказывается в нескольких дюймах от моего лица. Его глаза сегодня цвета лесной зелени с крошечными золотыми крапинками вокруг радужки. Мне требуется огромное самообладание, чтобы остаться на месте и не прижаться к нему. Я чувствую жар, исходящий от его тела, пока мы смотрим друг на друга, и мне так сильно хочется прикоснуться к нему. Чтобы он прикоснулся ко мне.
Что такого в Кингстоне Дэвенпорте, что так сильно меня привлекает? Почему он может втянуть меня в свою орбиту без всяких усилий? Это Лос-Анджелес… В моей жизни было немало необычайно привлекательных парней, но я никогда не испытывала такой сильной реакции на них, как на него.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить свой учащенный пульс.
— Кингстон, пожалуйста, отойди, чтобы я могла закрыть дверь.
— Это еще не конец, Жас, — он выпрямляет спину и захлопывает дверь.
Я наблюдаю за ним, пока мы отъезжаем от обочины, позволяя его словам найти отклик. Конечно, это еще не конец. Это далеко еще не конец. Я твердо намерена выяснить, кто напал на меня, кто их нанял и что, черт возьми, происходит между нашими отцами. Мне просто нужно подождать, пока я не стану достаточно передвигаемой чтобы что-то предпринять.
Кингстон сколько угодно может изображать крутого парня, но я не похожа на тех девушек, к которым он привык. Я не боюсь запачкать руки, и я определенно не боюсь правды. Независимо от того, насколько уродливой она может оказаться, я собираюсь докопаться до сути. Внутри меня бурлит тьма, требующая возмездия, чего бы это ни стоило, и я намерена добиться своего. Если в процессе мне придется потерять частичку своей души… что ж, по крайней мере, у меня останется хороший кусок.
***
— Жас!
Я улыбаюсь, когда улыбка моей сестры озаряет экран нашего FaceTime-звонка.
— Привет, горошинка. Я скучаю по тебе.
Круглые шоколадные глаза Белль прищуриваются, когда она рассматривает мой внешний вид. Я намеренно ждала, пока окажусь дома, чтобы связаться с ней, чтобы скрыть свои синяки. Стратегически грамотно нанесенный макияж и приглушенное освещение сделали свое дело. Вблизи все еще можно разглядеть небольшое изменение цвета кожи, но при видеовызове — не так заметно.
— Ты не выглядишь раненной.
Я сдерживаю ухмылку в ответ на обвинительный тон Белль. Ее дерзость — одна из моих любимых черт в ней.
— Это потому, что я чувствую себя намного лучше. Врачи привели меня в порядок, почти как новенькую.
Я ненавижу лгать, но я ни за что не расскажу ей, что произошло на самом деле. Она слишком молода. Даже если я все приукрашу, она уже в том возрасте, когда воображение работает на полную катушку. Последнее, чего бы я хотела, это чтобы она представила себе хоть часть того, что со мной произошло.
— Кингстон подарил мне iPad, а у меня даже не день рождения! — взволнованно говорит она, в конце концов переходя к следующей теме. Слава Богу.
— Я вижу, — улыбаюсь я. — Ты уже поблагодарила его?
— Я нарисовала рисунок! — камера теперь направлена в потолок, так что я предполагаю, что она отложила iPad. — Смотри!
Я успеваю мельком увидеть лицо Белль, парящее над экраном, прежде чем она показывает его. Она нарисовала высокого светловолосого мальчика, невысокую темноволосую девочку и еще более маленькую девочку с заплетенными косами, которые держатся за руки. Судя по тому, как Белль выбрала цвет волос и кожи, нет никаких сомнений в том, кого представляет каждый из них: Кингстон, я и моя сестра.
Пока Белль без умолку рассказывает о своей жизни с тех пор, как мы виделись в последний раз, я улыбаюсь и киваю, время от времени вставляя несколько слов. Однако мои мысли витают в другом месте. Я не могу перестать думать о Кингстоне, что, полагаю, вполне объяснимо, учитывая, что именно благодаря ему я сейчас могу общаться с сестрой по FaceTime. Привязанность Белль к нему после всего лишь нескольких прогулок вызывает тревогу. Но как я могу винить ее, когда он был таким милым, терпеливым и щедрым каждый раз, когда она его видела? Я бы никогда не поверила, что он обладает этими качествами, если бы не увидела это собственными глазами.
Этот человек — ходячее противоречие.
Большую часть времени он задумчив и загадочен, в совершенно сексуальном смысле, как кошачья мята для женского населения. Но когда он общается с парнями вне школы, он расслаблен и даже иногда смешон. С Эйнсли, мной и, черт возьми, даже с Белль, он супер-защитник, и бывают моменты, когда он невероятно заботлив и добр. Независимо от того, какого Кингстона вы видите в тот момент, всегда есть эта скрытая ярость, которую, я думаю, многие не замечают. Или, может быть, они не понимают ее масштабов.
Помню, как на первом курсе на уроке естествознания я смотрела видео об извержении вулкана Сент-Хеленс. Пейзаж был захватывающим, его любили любители активного отдыха или просто те, кто искал спокойное место, чтобы провести свой день. Вулкан спокойно простоял более ста лет, и все это время под его поверхностью нарастало давление. Существовало достаточно доказательств его скорого пробуждения, но широкая общественность не воспринимала эти сообщения достаточно серьезно. Туристы продолжали стекаться в этот район — некоторые даже объезжали блокпосты и игнорировали воздушные ограничения — пока идеальное сочетание событий не вызвало катастрофический взрыв. Извержение было настолько мощным, что буквально снесло вершину горы, убив всех, кто находился поблизости.
Кингстон напоминает мне тот вулкан. Если вы не смотрите дальше его внешней красоты, если вы игнорируете предупреждающие знаки, вы подвергаете себя риску. Он опасен — возможно, даже смертельно опасен, и я была бы дурой, если бы забыла об этом.
— Ребята, вы заедете за мной в воскресенье?
Мое сердце болит, когда я вижу надежду в глазах Белль. Я никак не могу исцелиться к тому времени, и я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. К тому же, пока я не буду уверена, что Кингстон вне подозрений, я не хочу, чтобы он приближался к моей сестре.
— О, милая, не в это воскресенье, но, может быть, в следующее, — если к тому времени я буду достаточно здорова, чтобы увидеться с ней, я попрошу Фрэнка отвезти меня.
Она хмурится.
— Как так? Разве ты не хочешь меня увидеть?
— Конечно, я хочу тебя увидеть, — заверяю я ее. — Но… я пролежала в больнице целую неделю, и у меня много-много домашнего задания, которое нужно успеть сделать перед школой.
По крайней мере, эта часть не является ложью. Первое, что сказала мне мисс Уильямс, когда я вернулась домой, было то, что мой отец ожидает, что я буду продолжать заниматься в школе, пока выздоравливаю.
— Домашние задания — это глупость, — она подчеркивает свое заявление, выпячивая нижнюю губу.
Я смеюсь до тех пор, пока мои швы не натягиваются, причиняя острую боль. Мне приходится притворно чихнуть, чтобы скрыть свой визг, но от этого движения становится еще хуже. Проклятье.
Я делаю паузу, чтобы отдышаться от боли.
— Это действительно так, но знаешь, что самое потрясающее?
— Что? — я вижу, как в ее голове крутятся шестерёнки, как между ее бровями образуется маленькая складка.
— До этого ты можешь увидеть меня в любое время. Тебе просто нужно нажать зеленую кнопку камеры на своем iPad, и мы сможем общаться по видеосвязи.
— Это супер-пупер круто!
Боже, как я люблю ее улыбку.
Я прикрываю рот, когда ко мне подкрадывается огромный зевок. Когда тебя избивают, это действительно отнимает у тебя всю энергию. Я ни капельки не рекомендую это испытывать.
— Думаю, мне нужно немного вздремнуть, прежде чем приступать к домашнему заданию. Мне пора идти, но позвони мне завтра, когда придешь со школы, хорошо?
Белль кивает.
— Хорошо! Люблю тебя, Жас!
— Я тоже тебя люблю, сладкая девочка.
Ее лицо исчезает, когда я нажимаю кнопку завершения вызова. Осторожно забравшись под одеяло, я кладу голову на подушку и закрываю глаза. Я помню только, как сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем крепко заснуть.