8. Жас
— Привет, крошка! — Эйнсли врывается в мою комнату, с ее рук свисают две многоразовые продуктовые сумки.
— Что в пакетах?
Она улыбается.
— Что же еще? Чипсы, попкорн, конфеты. Ты не можешь смотреть кино, не наевшись большим количеством нездоровой пищи.
Я усмехаюсь.
— Я думала, мы закажем пиццу?
— Уже сделано, — отвечает Эйнсли. — Один большой ананасовый с маслинами для тебя — что, кстати, отвратительно — и один тройной пепперони для меня.
— Эй, не суди по себе, пока не попробуешь.
— Неа. — Она качает головой. — Этого никогда не случится.
— Это твое упущение, — я пожимаю плечами.
Эйнсли оглядывает комнату.
— Итак, где мне следует расположиться? DoorDash сказали, что пицца будет здесь примерно через десять минут.
— Главный театральный зал находится в подвале, но мне совсем не хочется спускаться на два лестничных пролета. Если ты не против поваляться на раскладном диване, мы можем воспользоваться игровой комнатой в конце коридора.
— Звучит неплохо.
— Мне просто нужно быстро пописать. Встретимся там? — я сползаю с кровати и направляюсь в ванную комнату.
— Конечно, Жас.
Когда я, наконец, добираюсь до игровой-комнаты/мини-театр-комнаты, Эйнсли уже ставит первый фильм. Я улыбаюсь, когда на огромном экране появляются три черные Honda Civics, водители которых выполняют миссию по угону грузовика, набитого электроникой.
— Боже, мне нравится этот фильм.
— Мне тоже, — соглашается Эйнсли. — Если мы будем смотреть их один за другим, то успеем посмотреть первые три части до того, как мне нужно будет уйти.
Я качаю головой.
— Не-а. Насколько я понимаю, второго и третьего фильмов не существует. Мы переходим прямо с первого к четвертому.
— Это точно, — Эйнсли смеется. — Единственная хорошая вещь, которая вышла из этих двух фильмов, это добавление персонажа Лудакриса.
— Абсолютно, — соглашаюсь я.
Я нахожу удобное положение и накрываю ноги пушистым одеялом. Как раз когда я потянулась за пакетом попкорна, который Эйнсли поставила между нами, дверь распахивается.
— Кто-нибудь заказывал пиццу? Курьер приехал сразу после меня. Поговорим об идеальном времени.
Я поворачиваю голову и вижу Бентли, стоящего в дверях с двумя коробками пиццы в руках.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Эйнсли вырвала слова прямо у меня изо рта.
Бентли делает несколько шагов вперед, а прямо за ним стоят двое его лучших друзей. Улыбка расплывается на лице Эйнсли, когда она замечает Рида. Я уверена, что у меня совершенно противоположное выражение лица, когда я смотрю на Кингстона.
Бентли ставит пиццу на журнальный столик, откидывает крышку и берет кусочек ананасовой с оливками.
— А зачем еще мне здесь быть? Я слышал, мы смотрим кино.
— Эй! — кричу я. — Это мое.
Он откусывает огромный кусок, опускается на середину дивана и корчит смешную гримасу, пока жует.
— Это дерьмо отвратительно.
Я закатываю глаза.
— Вот решение: «Не ешь мою чертову пиццу».
Бентли начинает чистить оливки и бросать их в коробку.
— Не, это не работает.
Пока мы с Бентли спорим о пицце, Рид ставит напитки и занимает место рядом с Эйнсли. Единственное оставшееся место на диване — справа от меня, которое быстро занимает Кингстон, эффективно вклинивая меня между собой и Бентли.
Отлично.
— Спасибо, что дали мне время, — бормочу я.
Уголки глупо полных губ Кингстона приподнимаются.
— Когда-нибудь ты поймешь, что терпение — не моя добродетель.
— О, поверь мне, я уже хорошо осведомлена об этом.
Теперь он широко ухмыляется.
— Тогда в чем проблема?
Я стреляю в него кинжалами из своих глаз.
— Ты. Ты — моя проблема. Клянусь, я уже говорила об этом раньше.
Бентли закидывает руку мне на плечи.
— Втяни коготки обратно, котенок. Да ладно, что тут такого? Мы все здесь просто для того, чтобы расслабиться и посмотреть несколько фильмов. Черт возьми, я даже закажу еще еды, чтобы ты не беспокоилась о том, что тебе придется делиться своей мерзкой пиццей.
— Моя пицца не мерзкая, — надулась я.
Бентли смеется.
— Как скажешь, малышка.
— Не издевайся надо мной, Бент.
Он прижимает ладонь к груди и ахает.
— Я бы никогда. Я просто говорю, если ты хочешь целоваться со мной во время фильма, не могла бы ты сначала съесть мятную конфету?
Я бросаю на него свой испепеляющий взгляд.
— Не волнуйся, Бентли, мой рот и близко не приблизится к твоему.
— Это мы еще посмотрим, — подмигивает он.
Кингстон перелезает через меня и бьет Бентли по затылку.
— Заткнись, придурок.
Бентли потирает затылок.
— Хреновый ход, брат.
Кингстон сужает глаза.
— Держи свои руки при себе, и у нас не будет проблем.
Бентли качает головой и бормочет что-то себе под нос.
— Э, ребята, — прерывает Эйнсли. — Не могли бы вы приостановить бой на мечах, чтобы мы могли посмотреть фильм?
Кингстон встает с дивана и выключает верхний свет.
— Эй! Зачем ты это сделал? — спрашиваю я.
Он падает обратно на подушку рядом со мной.
— На экране был блик.
Нет, не было, но я держу рот на замке, потому что мне надоело пропускать шоу. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на быстрых машинах и конфетах на экране, не обращая внимания на идиотов по обе стороны от меня. К сожалению, у меня получается только наполовину, потому что одеколон Кингстона пахнет слишком аппетитно. В какой-то момент я даже понюхала его, но он не сказал мне об этом, если и заметил.
На середине третьего фильма я начинаю ерзать, потому что мне действительно нужно размяться, но раскладной диван недостаточно большой. Он рассчитан на восемь человек, но три огромных парня и их непрекращающаяся потребность раздвинуть ноги занимают большой кусок пространства. После нескольких жалких попыток повернуть свое тело, я, наконец, сдаюсь.
Кингстон наклоняется к моему уху.
— Что случилось?
— Я не могу найти удобное положение.
— Может — лежачее положение?
— Возможно, — я пожимаю плечами. — Но здесь недостаточно места для этого.
— Конечно, достаточно, — настаивает он. — Положи голову мне на колени и ложись.
Я фыркнула.
— Я не собираюсь класть голову тебе на колени, Кингстон.
— Я не просил тебя отсосать мне, Жас. Я просто пытаюсь помочь, — Его лицо освещено достаточно, чтобы увидеть жар, пылающий в глубине его глаз, как будто он представляет, как я делаю именно это.
Неа, я не собираюсь.
— Спасибо, но нет.
— Бент, подвинь свою задницу, — требует Кингстон. — Жас нужно прилечь.
Бентли улыбается.
— Ты можешь лечь на меня в любое время, Жасси.
Кингстон вытаскивает из-под руки подушку и кидает ее в Бентли.
— Она может положить свою голову на это. На диване.
Я с тоской смотрю на подушку.
— Места все равно не хватит.
Кингстон похлопывает себя по бедрам. — Положи голову на эту чертову подушку и закинь ноги мне на колени.
— Ладно, — бормочу я, осторожно ложась на бок и вытягиваясь. Не хотелось бы это признавать, но так гораздо удобнее.
Кингстон поправляет одеяло, чтобы оно по-прежнему покрывало мое тело, и кладет свои руки мне на лодыжки.
— Этого тебе достаточно?
Поза совершенно безобидная, но мои гормоны еще не поняли этого.
— Да, — я снова обращаю свое внимание на экран, где идет нелепая, неправдоподобная, но совершенно потрясающая сцена погони.
Большой палец Кингстона выписывает круги прямо над моей лодыжкой, что становится все труднее игнорировать. Под моей кожей разливается жар, вызывая тупую боль между бедер. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять эту нашу с ним связь. Кингстон, черт возьми, почти не прикасается ко мне, но я чувствую, что растворяюсь в луже желания. Как будто между нами существует какая-то врожденная связь, нечто, что выходит за рамки логики. Теперь, когда мы занимались сексом, стало еще хуже. Зная, каково это, когда он двигается внутри меня, какие звуки он издает, когда кончает, у меня текут слюнки при мысли о том, чтобы сделать это снова.
Но этого не произойдет, напоминаю я себе. Кингстон что-то скрывает от меня, несколько вещей, и пока я не узнаю, что именно, не смогу доверять ему, не говоря уже о каких-либо отношениях с ним. Эти мучительные сомнения в моей голове никогда не исчезнут, пока существует так много неизвестных факторов. Почему он так настойчиво хотел оттолкнуть меня поначалу? Почему он считал необходимым издеваться надо мной, унижать меня, делать компрометирующие фотографии? Боже, это само по себе должно быть непростительным проступком, но, как ни странно, меня это волнует меньше всего.
Я хочу знать, что он скрывает о наших родителях и почему он думает, что я не смогу с этим справиться. Разговор, который мы подслушали между нашими отцами, противоречит всему, что я знаю о своей маме. Конечно, у нее был не самый лучший вкус в мужчинах — Джером и мой отец тому пример, — но она не была распутной. Черт, единственный раз, когда я видела ее с мужчиной в детстве, были ее короткие отношения с Джеромом.
Когда мне было пятнадцать, может, шестнадцать лет, я спросила маму, почему она никогда не ходила на свидания, и она ответила, что мы с Белль на первом месте. Она так много работала, чтобы поддержать нас, она была так сосредоточена на том, чтобы мы выросли сильными, независимыми женщинами, что не оставалось времени ни на что другое. Это просто не имеет никакого смысла, чтобы у нее был постоянный случайный секс с двумя значительно более взрослыми мужчинами, с которыми у нее не было ничего общего.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не поняла, что фильм закончился, пока Эйнсли не встала, чтобы включить свет. Я быстро моргаю, пока мои глаза привыкают к яркости, а затем осторожно сажусь. По привычке я начинаю убирать остатки еды, но Бентли шлепает меня по руке и берет все на себя.
— Ты выглядишь вымотанной, малышка. Мы с ребятами разберемся с этим перед уходом.
Я не осознавала этого раньше, но я очень устала. Обычно я не хочу спать в десять часов, но восстановление после многочисленных травм не совсем нормально для меня.
— Ты уверен?
Бентли обхватывает мое лицо своими большими ладонями и чмокает меня в лоб.
— Конечно. Ложись спать, а мы сами разберемся.
— Спасибо, Бент.
Я чувствую, что Кингстон ждет моего внимания, но сначала я обращаюсь к Эйнсли.
— Спасибо за идею с вечерним кино.
— Конечно. Ты все еще хочешь потусоваться завтра? — она пристально смотрит на каждого из парней. — Без этих незваных гостей?
— Эй! — говорит Бентли. — Это было немного грубо, тебе не кажется?
Рид, как обычно, молчалив и стоически держится, лишь слегка ухмыляясь в ответ. Кингстон отдает сестре честь средним пальцем.
Эйнсли опирает руку в бедро.
— Невежливо прерывать наш вечер. Этого больше не случится. Нам с Жас нужно поговорить о старом добром, а мы не можем этого сделать в присутствии вас, идиотов.
— Ну и ладно, — надувается Бентли.
Я дергаю головой в сторону холла, сталкиваясь лицом к лицу с Кингстоном.
— Я полагаю, ты ждешь, чтобы поговорить со мной наедине?
Уголок рта Кингстона приподнимается.
— Может быть, я хочу уложить тебя спать.
— Этого не произойдет. Но если тебе есть что сказать, пройди со мной, — я машу Эйнсли, Бентли и Риду одной рукой. — Спокойной ночи, ребята.
— Спокойной ночи, — отвечают они все в унисон.
Кингстон ждет, пока мы не окажемся в моей комнате и дверь за нами не закроется, прежде чем заговорить.
— Пейтон доставляет тебе какие-нибудь неприятности?
Я качаю головой.
— Я не видела ее ни разу с тех пор, как вернулась домой из больницы. А что?
Он проводит рукой по подбородку.
— Она сказала что-то не то, когда я был здесь в последний раз.
— Например что? — я иду к своему шкафу и достаю из ящика кое-какую одежду.
— Она намекнула, что могла иметь какое-то отношение к твоему нападению.
Я бросаю свои пижамные шорты на пол.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Она ни в чем прямо не призналась. Это могла быть необоснованная угроза, но я попросил своего частного детектива присматривать за ней на всякий случай. Ты должна рассказать мне, что произошло, Жас. Если тебе так будет удобнее, я могу договориться, чтобы Джон — это мой частный детектив — был рядом, когда ты это сделаешь.
Кингстон подходит к моему шкафу, берет упавшую пижаму и протягивает ее мне. Он ненадолго заглядывает мне через плечо и, кажется, погружается в раздумья. Я поворачиваю голову и не вижу ничего, кроме белой стены. Той самой стены, где я взобралась на него, как на дерево, и позволила ему потрогать меня пальцем. О, черт. Теперь я думаю об этом.
Он ухмыляется, очевидно, уловив ход моих мыслей.
— Хорошие воспоминания в этом шкафу.
Я протягиваю руку, качая головой.
— Не-а. Не делай этого.
Этот осел смеется.
— Что делать? Я ничего не делал.
Я тычу пальцем в его сторону.
— Тебе не удастся очаровать меня своей сексуальной самодовольной ухмылкой. Ты должен мне ответы, приятель, и я отказываюсь больше ждать. Как только я их получу, я расскажу тебе, что произошло.
— Так ты считаешь меня сексуальным?
Я уверена, что на самом деле рычу.
— Не в этом дело, придурок.
Он задерживается на мгновение, вытягивая шею из стороны в сторону, прежде чем ответить.
— Ладно. Но мы встретимся у меня дома. Мне нужно кое-что тебе показать.
Я подозрительно прищуриваюсь.
— Если это что-то у тебя в штанах, держи это при себе.
Кингстон делает шаг вперед, прижимая меня к встроенному комоду в центре шкафа.
— Мы оба знаем, что на самом деле ты не это имеешь в виду Жас, но не волнуйся; я смогу контролировать себя, если ты сможешь.
Я смотрю ему прямо в глаза.
— Я определенно могу себя контролировать.
Он отступает назад и смотрит на меня, не делая никаких попыток скрыть свою жажду.
— Отлично, тогда решено. Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы прийти завтра после того, как потусуешься с Эйнс?
— Да, — киваю я. — Я могу подвезти ее, когда мы закончим.
Кингстон стучит костяшками пальцев по дверному косяку.
— Просто напиши, когда будешь в пути.
— Хорошо.
— Еще одно. Собери сумку. Это займет некоторое время, так что ты останешься у меня. И прежде чем ты это скажешь, я могу поспать на диване.
Я качаю головой.
— Я никогда не соглашалась на это.
— А я и не спрашивал, — он сверкнул озорной улыбкой и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Наглый осел.