Войдя передними лапами в прозрачную холодную воду, собака так жадно лакала, что ребята некоторое время стояли и смотрели. А когда сами принялись пить, никто не подумал о Леньке, которому было не дотянуться до струи. Но этот человек отлично обходился без чужой помощи. Он обошел проточное озерцо и присел на корточки у берега, напротив пса. Полюбовался, как тот лакает. Опустил в лужу руки, подержал там, а потом стал горстями набирать воду и плескать ее себе в лицо. Не обратили внимания и на то, что Ленька умывался и пил из одной «посуды» с собакой, а потом, увлекшись, вошел в воду прямо в сандалиях и был теперь мокрый от головы, которую тоже смочил, до ног. Сухими оставались только трусики и рубашка сзади.
Все уже напились, остудили руки и лица, а собака все еще лакала, уже не так жадно, с паузами. Полакает немного, поднимет голову и стоит. Ребята тоже стоят и стоят, слушают, как долбится об воду вода, бездумно смотрят на нее, и уходить отсюда никому неохота.
Леня решил вброд добраться до собаки. Он ловко прошел под аркой бегущей из колонки струи, сделал еще шажок и очутился прямо перед носом у овчарки.
Все, кроме Славы, благодушно поглядывали на него. Слава, который даже умывался одной рукой из-за того, что не хотел ни на минуту никому передать поводок, перекладывал его из руки в руку, с явным нетерпением ожидая, когда он опять натянется и ладонь снова ощутит живую, непокорную силу.
Овчарка, поднявшая морду от воды, деликатно понюхала мокрую рубаху на Ленькином животе и резко отвернулась. Гришка фыркнул, Володя — тоже. Они думали, что псу не понравился Ленькин запах. На самом же деле овчарка так резко отвернулась, чтобы отогнать осу, которая вилась у ее задних лап.
Клацнув несколько раз зубами, пес опять понюхал Леню и внимательно на него посмотрел. Леня этот взгляд понял по-своему. Он нагнулся, набрал в ладони воду и провел по собачьей морде, от носа к ушам, мокрыми ладошками. Собака устало прикрыла глаза.
— Молодец, Леня!
— «Молодец, Леня»! — грубо передразнил Слава Костю. — Оттяпает дураку полбашки — будет тогда знать.
— Ничего не оттяпает. Смотри — сел! Значит, ему приятно.
Володя, которому тоже начинал нравиться пес, отошел от Гриши, навалился грудью на колонку и сверху любовался всем этим.
Обращаясь к Славе, он сказал:
— Чудак ты, он же приручает собаку.
Как раз это Славе и не нравилось, и он угрюмо молчал.
Подошел пожилой человек напиться. Заглянул в кольцо мальчишек, увидал, что там происходит, и тоже стал смотреть.
Пацан стоял в воде по щиколотки. Собака сидела перед ним — передние лапы в воде, морда поднята высоко, потому что пацаненок мокрыми руками мажет ей подбородок и шею.
Человек наклонился над струей, попил, вынул платок, вытер губы. А Леня — будто никого и нет! В какой-то момент он сам решил, что хватит. Овчарка открыла глаза и посмотрела на Леньку. Леня, как человеку, улыбнулся в ответ, и тогда произошло то, чего никто не ожидал, — овчарка вильнула хвостом. Один раз, но вильнула. На песке остался неоспоримый след.
— Пошли! — резко скомандовал Слава. Этого еще не хватало, его собака кому-то виляет хвостом!
— Пошли, — подхватил Гриша и положил руку Володе на плечо.
Но пес ни с места. Возможно, не хотел уходить от воды. Ребята дергали поводок, уговаривали. Володя пробовал свистом заставить овчарку идти. И все зря! Тогда решили действовать сообща.
Четверо мальчишек, как бурлаки, тянули собаку вперед.
Внезапно поводок ослаб, и наступила тишина.
Оказывается, Ленька, упершись обеими руками в пушистый зад, толкал собаку вперед, как шкаф. Это было уже слишком. Пес обернулся, чтобы посмотреть, кто это себе такое позволяет. Когда понял — кто, деликатно от этих услуг освободился. Попросту сел, затем тут же встал и двинулся вперед, будто ничего и не произошло.
Теперь Слава уже увереннее повел овчарку к дому. Не испытывая никакой нежности к животному, которое считал своим, он решил — возьму и назло всем поглажу его по башке.
Не без усилия скользнув ладонью по широкому лбу, удивился, но не тому, что собака позволила прикоснуться к себе, нет. Рука вдруг стала как чужая, точно была накачана чем-то тяжелым и густым. Ее распирал страх!
Ленька, конечно, опять припаялся к боку овчарки, Косте пришлось ему эту честь уступить. По другую сторону шел Слава, ведя овчарку на коротком поводке и удивляясь, почему она не рвется, а идет равномерно у его ноги.
Костя шел рядом, о чем-то думая, потом неожиданно сказал:
— Хуже всего, что мы не знаем его имени.
— Ну и что?
— Легче было бы приручить.
— Тоже мне забота, когда я еще не знаю, куда его девать.
— Как?! — заорали все.
— Значит, ты уже передумал?
— Ничего я не передумал, только соображать надо — в дом ведь меня с ним не впустят…
— Тогда зачем…
— Это мое дело... попробую к бабке в сарай…
— Такую собаку нельзя запирать в сарае, — грустно сказал Костя.
Они были уже у калитки, и все было так, как Слава хотел, — не мать, а Вика первой увидела их и побежала навстречу. Посреди двора все остановились, а Вика спросила: «Славочка, откуда у тебя такая чудесная собака?» А он молчал, поглощенный странным чувством: вот сейчас, когда они так стоят, освещенные солнцем, — он в центре с псом, а все остальные вокруг, — вот это прямо как цветная фотография из журнала «Огонек». Потом он встретил Викин взгляд и задохнулся: «Ей то же самое сейчас кажется!»
Косы у Вики, конечно, уже расплелись, и для того, чтобы видеть, ей приходилось придерживать их обеими руками под подбородком. Получалось, что она закуталась в темный шарф.
Овчарка внимательно смотрела на Вику и слушала ее голос. В недоверчивых волчьих глазах короткой волной прошла радость.
Вика повторила свой вопрос, а когда ей наконец ответили, откуда взялась эта «чудесная собака», она еще лучше посмотрела на Славу и сказала, что он даже не знает, какой он молодец!.. Но в это время на шум вышла Славина мать, очень быстро поняла, что к чему, и тут, конечно, началось!
Славе всегда это было ХОТЬ БЫ ХНЫ, а сейчас почему-то стало неприятно. Слава сунул поводок Косте и побежал навстречу брани; уводя свою мамку в дом, он что-то такое ей сказал, что она сразу перестала кричать.
Через минуту Слава появился.
Когда он шел через двор, Гриша вполголоса высказал общее недоумение:
— Интересно, что он ей наврал?
Сарай, сколоченный из горбылей, освещался короткими лучиками, которые торчали из стен, как новые гвозди, вбитые снаружи. Было здесь незахламленно и чисто. Только в одном углу стояли козлы для пилки дров и две рассохшиеся бочки.
Как только ребята прикрыли дверь, пес почувствовал себя пойманным, начал рваться к выходу, по, увидев, что все рассаживаются тут же на полу, успокоился п стоял теперь рядом со Славой, скорбно поджав хвост.
Ленька и здесь, в полутьме чужого сарая, оказался единственным, кто действительно не боится собак. Гораздо больше он опасался Славы, поэтому сел у задней ноги пса. Костя с Викой очутились ближе к двери, но не из боязни. Им хотелось видеть не хвост, а голову собаки. Гриша с Володей были на отлете. Оттуда Гришка и скомандовал:
— Сядь! Чего ты стоишь?
Собака обернулась к Славе и, глядя на руку, державшую поводок, долгим, изучающим взглядом, села.