— И ещё давай с тобой сейчас рванём в магазин техники, — я подошёл к окну и посмотрел туда. — Я слышал, они могут на заказ камеры привезти, надо посмотреть каталог, какие у них есть и какие нам подойдут. Комбинат оплатит, но надо всё посчитать и прикинуть. И желательно бы проверить, если хоть одна есть.
— Поехали, — Женя покрутил связку ключей и встал на ноги. — Я уж всё равно как твой охранник, кхе!
— Погнали. Работы у нас вал. Зато постепенно всё сделаем. Сначала одно дело, потом другое. Если успеем, может, даже соберёмся сегодня в кафешке. Братва пока всё равно не стреляется, отдыхают.
— Думаешь, опять мирно будет? — спросил он.
— Нет. По-любому, они сейчас сидят все и планируют какую-нибудь пакость друг другу.
*
Окраина Новозаводска, частный сектор
Череп был здесь впервые, но знал об этом месте. Тут раньше жили родители Гоши, но сейчас дом заброшенный. За ним никто не присматривал, но иногда приезжали люди и платили соседям за уборку двора и вывоз мусора. Стёкла целые, в доме сохранилась старая мебель и даже телевизор. Никто в здравом уме не подумает сюда лезть. Даже распоследний наркоман в этом районе знает, что здесь раньше жил Гоша, чьи люди найдут любого воришку.
Сам Гоша родился в интеллигентной семье, хотя сам он не любил об этом говорить, но Череп был в курсе. Отец Гоши играл на пианино в доме культуры и преподавал в музыкалке, а мать была учителем географии в школе.
Но Толя пошёл своим путём. Сначала работал на мясокомбинате, потом организовал собственную банду из крепких парней и выбивал деньги из коммерсантов, а конкурентов уничтожал без пощады. Своеобразная бандитская внешность и большая физическая сила вместе с живым умом очень ему помогали в таких делах. А ещё он умел хитрить.
Сегодня Гоша приехал в дом покойных родителей со своими людьми, но это явно не для ностальгии. Этот старый домик идеально подходил для таких переговоров, ведь гость роскоши не любил.
Гоша сидел за столом на улице, а напротив него сутулый седой мужик в чёрной рубахе. На пальцах вытатуированы перстни, зубы стальные, морда наглая, голос очень хриплый. Будто это персонаж какого-то перестроечного фильма про воров в законе, а не живой человек. Череп стоял в стороне, наблюдая за встречей.
Ну, а Гоша спокойно говорил, добавляя гнусавую интонацию в свою речь. Сам он сидел без толстой золотой цепуры, без дорогих швейцарских котлов, а вместо сшитого на заказ костюма на нём простой спортивный и поддельный адидас. Будто он такой простой парень с блатными замашками, и этот приезжий старик повёлся на маскарад.
— Пока ты сидел, Эдик, — сказал Гоша, куря беломор. — Ссучились они все. Старые законы не соблюдают, понятия забыли, братву на зоне не подогревают. Я вот держусь, но когда авторитетные воры так себя ведут… смотрящий нам нужен.
— Знаю, — прохрипел Эдик. — Захар обвешался рыжьём и брюликами, как баба. С мусорами бадягу разводит, какой-то порожняк гонит. Сход надо собирать, а то все забыли…
Он закашлялся. Большая часть жизни, проведённая в тюрьме, на здоровье сказывалась не лучшим образом. Похоже, Эдуард Волгин по прозвищу Эдик, до сих пор жив только из-за своей злобы, которая так и пёрла из него.
Они говорили ещё, но очень тихо, пока Эдик не уехал на старой шестёрке с гниющим дном, которой управлял какой-то низкорослый мужик в кепке, похожий на Шарикова из фильма.
Уехали, и маскировка кончилась. Теперь уже не надо показывать бедность и приверженность старым традициям, которые помнят только самые дремучие воры. Вроде этого Эдика, который на зоне явно пропустил всё, что случилось со страной за последние лет десять. Только слухи и малявы, в которые он явно не верил.
Снаружи как раз приехал новый джип Мерседес, в котором сидела охрана.
— Ты где его нашёл? — спросил Череп. — Я таких лет пять не видел, думал, они все сдохли. Даже Захар выглядит, как обычный барыга.
— Эдик недавно откинулся, — Гоша усмехнулся, выбросил беломор и достал мальборо. — Вор старой закалки, вот и охреневает. Сидел где-то на севере, вся жизнь мимо прошла. Теперь зависть берёт, что другие в роскоши купаются, а он выглядит как чмо, никому не нужен, а скоро вообще от тубика сдохнет или чего-нибудь подобного. Вот и хочет поднасрать всем перед смертью, особенно Захару. А нам это на руку.
— Захар в городе, — сказал Череп. — Его видели.
— Я тебе запретил ещё раз его трогать, — Гоша нахмурил брови. — Мы и так из-за того случая с ментами рассорились. Мириться с ними надо. Да и не обязательно нам самим его грохать. Пусть Эдик с ним возится, а нам сам знаешь, кем заниматься надо.
Оба вышли за калитку. Охранник открыл заднюю дверь мерседеса и помог залезть Гоше.
— Ну ты и голова, Толя, — Череп поцокал языком. — Я вот так не смогу…
— А тебе и не надо, Гриша. Тебя не за это уважают. Главное, следи в оба и жди. Мы с тобой терпеливые, — Гоша усмехнулся. — Поехали-ка к Косте, давно мы с нашим мэром не встречались.
Глава 9
С самого утра пятницы заехал за Женей на нашей девятке. Неудобно на ней, после просторного паджеро внутри всё мелкое, тесное, кажется, что сидишь слишком низко. Ещё и руль слева. Неизвестно, сколько простоит джип на СТО, а я к нему уже привык. Но будем ждать.
Женя дрых, когда я приехал, так что разбудил его и зашёл к своим, пока он собирается.
— О, Максим, — дед перелистнул газету. На главной странице в очередной раз разъяснялся порядок денежной реформы. — Чаевать сейчас как раз будем. Голова как?
— В порядке, деда. Проходит.
Кирилл сидел дома в эти дни и скучал. Вряд ли он уже успеет на подработку в депо, куда я его запихал, ведь скоро ему уже в школу, доучиваться последний год.
Он сидел на ковре, прислонившись спиной к дивану, и тыкал кнопки карманной китайской приставки с тетрисом. Батарейки садились, и все блоки на экране уже было едва видно. Звук выключен, чтобы экономить последний заряд. Телевизор, по которому показывали Маски-шоу, он не смотрел.
— Кирюха, садись, — напомнил дед. — Хватит глаза портить.
Брат вздохнул, уселся рядом со мной и намазал корочку хлеба маслом, а дед налил всем крепкий чёрный чай.
— А Женька что? — спросил он. — Долго телиться будет? Ты его звал?
— Он всё-то дрых, — сказал я. — Я его поднял, пока соберётся, побреется.
Мы собрались вчера в кафе нашей небольшой компанией, посидели. Прошло спокойно, пили мало, ведь сегодня надо ещё съездить на комбинат, а перед этим решить несколько дел. Но по домам приехали поздно, вот и не выспались.
— Колька-сосед унты новые продаёт, — продолжал дед. — Разных размеров. Взять надо на зиму, а то прошлой вон холодно было, в дутиках ноги мёрзли. И куртку потеплее. И угля по осени. Камаз надо брать, в прошлую зиму не хватило, всё истопили.
— Возьмём, деда. Уголь обязательно надо.
Ну да, дровами тут и не протопишь, не напасёшься ими. Топили углём, каждый день сжигая несколько вёдер, ведь холода по минус сорок — вполне обычная история для этих мест.
— Кирюха, — дед посмотрел на него. — А ты сможешь мне Коломбо записать серию? — он показал на видак, который стоял у телевизора. — Вечером к Анюте поеду в Шахтогорск, у них плохо ловит.
— Угу, запишу, — промычал Кирилл.
— А то она ногу сломала, за коровой идти не может, сам схожу. Тебя бы послал, да куда, ты ещё вон, болезный совсем, а Максиму некогда.
— Угу.
То ли он не выспался, то ли что-то ещё. С девушкой, может, поругался? Закончив завтракать, вышли с ним посидеть на крыльце. Сегодня тепло, нежарко, ветер почти не дул. Соседи через пару домов слушали Леонидова, популярную на то время песню:
— Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она…
— Что такое, Кирюха? — я легко пихнул его в бок. — Настроения нет?
— Ты при деде так не скажи, — прошептал он с лёгкой усмешкой и повернулся. — У него на это один ответ — дрова иди колоть в баню.