— Так вы же оба не знаете, с чего вдруг ваши люди оказались там. Может, контора оформлена на вас фиктивно, а вы тут говорите всякие вещи.
— Нет, — твёрдо сказал я. — Свою контору я знаю. Тут что-то другое.
Дверь в кабинет открылась, Савватеев завёл Женьку. Его правая рука была пристёгнута к левой руке Савватеева на браслет.
— А сам-то зачем повёл? — возмутился Рыбин.
— Никого нет, говорят, — Савватеев расстегнул свой браслет и пристегнул Женю к стулу, который стоял рядом с нами.
Женя уселся и виновато улыбнулся. Он в нашей форме, которая было немного грязной спереди. Наверное, при аресте положили на пол. Но лицо целое, без следов ударов.
— Замели меня, Волк, кхе!
— Ты как там оказался, Женька? — спросил я, глядя на него в упор. — И Слава тоже?
— Ну так это, — Женя почесал подбородок. — Тот барыга, которому ты сказал помочь, вот я с ним поехал.
— Опа-опа, — оживился Савватеев. — Вот и выдал на очной ставочке…
— Погоди, Женя, — прервал я, не обращая на опера внимания. — Я ему ясно сказал, что не берусь, дал телефон Рудского. А он что?
— Стой, — Женя открыл рот от удивления. — Он же… он же тебе руку пожал, ты с Яриком поехал, а он… сука! Гад какой, падла!
Кажется, я начал догадываться. И судя по виду, Лёня тоже подумал об этом же.
— Как ты уехал, он к нам подошёл, — продолжал Женя. — Говорит, с тобой добазарился, типа чтобы я сам занялся. Вот я и поехал. Славку взял, а то больше некого было, все новички, а он был занят, — он посмотрел на Лёню. — Дядя Лёня, не в падлу, прикури мне сигаретку, пожалуйста. Курить хочу, не могу.
— Женя, — я вздохнул. — Мобила же есть, чего ты не позвонил-то мне?
— Затупил я, надо было. Да он с таким видом уверенным подошёл, я даже не понял.
— Ох, братан, ну ты даёшь. Я же ему твёрдо сказал нет, а он… вот и попали. Ладно, без стрельбы обошлось. Но дальше-то теперь что?
— Хитрожопый он, — Женя закатил глаза вверх и затянулся сигаретой, которую ему подал Лёня. — Вот мы лоханулись со Славой. Протупили оба, вместе же стояли на крыльце, всё видели. Поехали с ним на его марковнике, доехали до чьей-то конторы. Сели в приёмной, там секретарша такая модная, блондиночка с такой вот, — он обвёл в воздухе округлости левой рукой. — Кофе принесла с сахаром… а потом как налетели омоновцы!
— А вы?
— Ну так дядя Лёня учил, что с ментами драться… кхм… что нельзя оказывать сопротивление сотруднику милиции, — Женя покосился на оперов. — Они у нас корочки забрали, газовые пистолеты, и там ещё баллончик был со слезоточивым. И сигареты.
— На газовые разрешение есть, — пояснил я руоповцам. — На баллончики не требуется, ничего запрещённого нет. И ничего они не делали, верно, товарищ капитан?
Рыбин внимательно смотрел на нас, переведя взгляд с меня на Женю и Лёню.
— Вот всё равно не верю, — пробурчал он. — Ни единому слову. Раньше верил, но сейчас…
— Давайте устроим очное с этим Шимановым, — предложил я. — И с этим пострадавшим тоже. Парни сидели, пили кофе, ничего не знали, боевого оружия при себе не было. Шиманов просто привёл двух бугаёв свирепого вида и в форме, думал, что сработает.
— Морды у вас протокольные, — добавил Лёня с ухмылочкой, положив Жене руку на плечо. — Хотя ладно, у Жени-то интеллигентный вид, а вот Слава-то из тех, кого в тёмном переулке встречать не хочется. Да я шучу. Но смысл есть, Серёга. Думал этот Шиманов, что их хватит, чтобы запугать. Но своих быков не было.
— И я уверен, что пивзаводские про это дело толком не знали, Шиманов сам полез, — напирал я. — И хитрый, всё равно подошёл после отказа. Вот чего и руку жал, смотрит, что парни видят. А так бы случилось дело и всё.
Рыбин тяжко вздохнул.
— Где заявление? — спросил он у Савватеева. — Надо сверить.
— Где-то тут было.
Тот показал на стол, с которого всё ещё злой усач вытирал колу. Много времени у него на это уйдёт. Не знаю, из чего тогда делали эту сладкую жижу тогда, но она въедалась во всё, что можно, а ещё давала мощную пену.
Капитан Рыбин заматерился, увидев грязно-коричневый размытый комочек бумаги, в который превратилось заявление.
— Твою ж мать, — простонал он. — Ну как так-то? Надо…
Руоповец потянулся к телефону, красному дисковому аппарату, чтобы позвонить, но тот затрезвонил сам.
— Рыбин, — представился капитан. — Да, Виталий Борисович. Вот как раз допрашиваем… понял, — он удивился, а потом воскликнул: — Как написал встречное? Понял. Понял.
Так он мог говорить только с начальством. Причём не с местным милицейским, которому здешний отдел УБОП не подчиняется, а со своим.
— Нет, как раз… да, хорошо… так, — Рыбин взял ручку и что-то начал записывать. — Передам, да. До свидания.
Он положил трубку и вырвал листок.
— Адмиральский, пострадавший, написал встречное заявление, — мрачно сказал он. — Что претензий не имеет.
— Типа отозвал, — пояснил Лёня Жене, который наморщил лоб, не понимая, что это значит.
— Свободны, — Рыбин вздохнул. — И вот ещё, вас попросили перезвонить по этому номеру.
Я взял вырванный листок и присмотрелся к номеру, а потом быстро нашёл его в записной книжке своего мобильника. Ого, кто это про меня вспомнил. Но надо позвонить, может, прояснит, что случилось. Хотя наверняка у него есть ко мне какое-то дело.
*
Чуть позже, частный сектор Новозаводска
— А в чём дело с барыгами? — спросил Душман. — А то менты, говорят, наехали, что они хотели?
Он сидел на переднем сидении своего крузака, Студент сел сзади. Машиной управлял Федя, один из бойцов Душмана, неразговорчивый загорелый мужик с длинными усами.
— Да слушай, Николаич, — сказал Студент. — Такая хрень вышла. Ко мне подходил этот Шиманов, барыга, попросил людей. Я не дал, но дал номерок Волка, как раз вроде же его тема с телохранителями.
— И что? — Душман повернулся к нему.
— Откуда я знал, что Шиманов полез на Андрея Адмиральского? — Студент развёл руками. — А Адмирал платил за крышу нашему Цыгану, Шиманов этого не знал. Вот сегодня надо с Шимановым побазарить, уладить вопрос. И с Волком тоже, а то вышло, будто я его подставил под ментов.
— Так там менты всё-таки были? — уточнил Душман. — Рубоповцы или кто?