Вообще, как только я слышал выражение «вор в законе», на память сразу шёл Антибиотик из Бандитского Петербурга, на первый взгляд вежливый образованный мужик с седой бородкой, а в действительности беспощадный криминальный авторитет. Жаль, что в сериале его потом превратили в какую-то незначительную мышку, был же мощный злодей.
Впрочем, в жизни бывают люди хуже и страшнее. То был сериал, а сейчас передо мной сидел один из воров в законе. Говорят, некоторые из них совсем как динозавры, чудом пережившие метеорит, настолько они застряли в прошлом. Этот же совсем другой.
Если бы не наколки, никогда бы не принял его за авторитетного вора. Говорил он складно, очень вежливо, без малейших блатных интонаций, без всего этого жаргона и прочих словечек, которые даже у Крюкова постоянно проскальзывали в речи, не говоря об остальных.
А кто второй? Кто-то из богатовских? Да и вообще, вопросов много. Это рынок, а рынок после смерти Майора отжал себе Гоша вместе со всей группировкой Луки. Но, кажется, кровавая баня, которая длится в Новозаводске уже больше месяца, ещё не закончилась. Откуда они только людей берут?
Возможно, это и причина, почему меня позвали сюда.
— Вот я долго думал, — с усмешкой сказал Эдик, подтягивая к себе бутылку. — Что я старый, и у меня уже не выйдет посидеть так в ресторане, выпить вина, закусить чем-то таким необычным.
Он подхватил рукой оливку из тарелки с закусками, которая стояла перед ним и медленно разжевал. Молоденькие официантки как раз поставили перед нами такие же. Сыр, оливки, мясная нарезка и лимон. В зависимости от того, кто что будет, ведь предлагали не только вино, но и ещё коньяк, виски и водку.
— Только жизнь постоянно подсовывает сюрпризы, — продолжил он. — Почему-то когда вернулся, здесь оказалось всё именно так, как я себе и представлял. Криминал, бандиты, уличная преступность, невозможно спокойно вести дела.
Лёня хмыкнул, и Эдик это заметил.
— Не, вы не подумайте про меня плохого, я теперь работаю легально, по закону. Хотя понимаю, что вы, как бывший сотрудник милиции, имеете некоторое предвзятое отношение ко мне. Но всё это вокруг, — он показал на своих людей. — Просто дань эпохе. В самом деле, представьте себе, чтобы кто-то открыл ресторан и не набрал кучу охраны для защиты. Бизнес без крыши — можете себе представить в наше время?
— Да не бывает так, — грубым тоном вставил парень в военном камуфляже. — Ты или платишь за крышу, или сам себе крыша. Иначе сожрут с говном.
— Вот, Мишаня дело говорит. Если не подготовиться, ресторан или сожгут, или отберут, или, что хуже всего, зайдут, нападут на посетителей или вообще их перебьют, чтобы никто и никогда не пришёл сюда. Много жестокости, и даже к тем, кто её не заслуживает.
Говорить он любил, и пусть, а я пока присматривался к нему. Женя поглядел на меня, но к бокалу не притронулся, Слава тоже. Но он-то любил пиво, а не крепкий алкоголь. Зато Лёня саданул стопку коньяка и даже не поморщился. Пусть, бывший опер точно не перепьёт и не начнёт говорить лишнего. Наоборот, он сейчас походил на мента ещё больше, чем раньше, когда работал.
Интересно, а это не западло вору сидеть с ментом за одним столом? Хотя кому сейчас до этого дело? Кому было дело, те уже давно исчезли.
— Жестокости много, — сказал я, подтянув к себе бокал с тёмно-красным вином. — Но об этом говорят все, кого я знаю. Даже те, кто эту жестокость и провоцирует.
— Увы, Максим, — Эдик развёл руки. — Слова это одно, а дела — совсем другое. Но вы, думаю, заметили, что я люблю поговорить, хотя я старик, все мы такие. Вот Рома молчит, как и привык, — он показал на Монтёра, который сидел в стороне. — А это умнейший человек, самостоятельно выучился на электрика в одном университете, — Эдик усмехнулся. — Зато Мишаня говорит много, но очень искренне, мы за это его и уважаем.
Он показал на парня в камуфляже, который глаз не сводил с Жени и Славы. Взгляд без злобы, они не старые враги. Но и не друзья.
— Приехал я недавно, — сказал Эдик. — Начал узнавать, что происходит в родном городе, всю эту грязь и остальное. Но были и интересные рассказы. Про новое охранное агенство, к которому так просто не подлезть. Я хотел сказать тост, но заболтался, так что ваше время тратить не буду. Давайте просто выпьем.
Он поднял бокал вина. Я тоже немного отпил. Неплохое, хотя вино я пил редко. Закусил сыром, почти не чувствуя его вкуса.
— И эта новая охрана, — Эдик поставил бокал. — Такой палец в рот не клади. Какая-то банда отморозков, которая маскировалась под них, получила своё. До этого сгинул печально известный майор Богатов. Серьёзная у вас контора, Максим. И что характерно, ваше влияние в городе ограничено только вами самим. Если бы вы хотели, то давно бы встали на другой уровень.
— Майор Богатов тоже хотел подняться, причём быстро, — сказал я. — А о его судьбе вы знаете не хуже меня.
— Эх, тут вы правы, — он притворно вздохнул. — Каждому нужен только тот кусок, который он может проглотить, иначе можно подавиться. Вы это говорили и нашему общему знакомому в Краснозаводске.
— Метла, — догадался я.
— Да, это мой старый приятель, — Эдик налил ещё вина. — Но знаете, мне кажется, вы, возможно, не осознаёте, что ваша доля может быть больше, чем сейчас. Ведь можно выполнять более серьёзные дела…
— Да ваще можно такое мутить, — вставил Мишаня. — У тебя стока пацанов грамотных. Я брательника своего отправлял к вам, а вы тут чего-то это, менжуете, пацаны.
Эдик даже не поморщился, хотя то, что молодой перебивает авторитета, явно не по правилам, особенно в разговоре с чужими. Зато это навело меня на кое-какие мысли.
Похоже, у Эдика есть только блатные, которые подтягивают увлекающихся блатной романтикой малолеток, но больше никого серьёзного. Да и бойцы из них так себе. И по какой-то причине с ними появился Мишаня, один из последних богатовских, единственная реальная боевая сила, поэтому ему дозволяется и не такое.
Поэтому они ищут подход к нам. Эдику нужны люди, и не просто люди, а сработанная команда, чтобы выстоять среди сильных группировок. Вот он и пришёл ко мне напрямую, а не к парням. К парням приходили раньше, не вышло. И пока хотят по-хорошему, потому что они опасаются, что по-плохому не выйдет. А это нам на руку, у нас же всё-таки не боевая бригада с кучей огнестрела. Главное, что они этого не понимают.
— Дела мутить, значит, — сказал я. — Знаю я, кто что мутит. И уже видел, чем это заканчивается. Жадность до добра не доводит. И Богатов, — тот парень сразу скривился при упоминании. — И Фрол, и даже тот, кто раньше заведовал этим клубом. Если бы не жадность, они были бы живы до сих пор.
— Жадность — один из худших смертных грехов, — произнёс Эдик. — Жадность и гордыня, вот что хуже всего. Но Мишаня сказал простыми словами то, что я хотел произнести иначе. Так уж вышло, что вы ищете работу за пределами города, когда она есть в самом городе. Представляете, что можно сделать, если придётся охранять не какие-то руины в степях, а целый рынок. Совсем другой уровень.
— У рынка же есть охрана, — сказал я.
— Не самая надёжная, а нам нужны профессионалы. Но в любом случае, это пока не предложение. Я просто хотел сначала познакомиться с вами лично и увидеть, что вы за человек, а потом уже говорить предметно. Я старомодный, всегда предпочитаю знать, из какого теста вылеплены мои знакомые.
За спиной у него висели часы. Скоро должна начаться встреча с Кузьмичёвым из ФСБ, тут мы задержались. Но это дело я не мог откладывать долго, тут опаснее.
— В любом случае, мы люди деловые, — Эдик хрипло откашлялся и запил вином. — Минуточку, здоровье уже не то…
Он прикрыл рот платком, покашлял ещё и закрыл глаза. Молчал несколько секунд.
— В любом случае, мы люди деловые. Должно быть не просто, что мы пришли и говорим, охраняйте наш рынок, а вы нам скажете — сто тысяч долларов. Всё же нужно обсудить. Хотя начать с цены — грамотное решение, сразу видны возможности сторон, одна платит, другая что-то предлагает взамен.
Сто тысяч он выделил особой интонацией и уставился на меня. Где ты их возьмёшь, старый? Хотя наверняка думал, что сможет у кого-то отобрать. Впрочем, я уже решил всё и так.
— Мы не рассматриваем предложения в городе, — сказал я. — Только те, на которые мы можем повлиять, потому что у нас другой клиент, на которого уходит всё наше время, а я не привык распылять силы. Мы обеспечиваем охрану только тогда, когда можем гарантировать безопасность. В данном случае я ничего гарантировать не могу, поэтому увы. У рынка свои правила, которые нужно осваивать.
— Здравый подход, — он никак не выдал своё отношение к моему ответу. — А вот ваши люди… да, понимаю, вы взяли надёжных.
Парни молчали. Слава хоть и любит поболтать, на таких встречах только внимательно слушает. Он человек неглупый, хотя и пытался выглядеть простым. Он понимал, как всё работает, а ещё умел выжидать.
Женя тоже слушал и молчал, хотя я его и не предупреждал об этом. Он мне доверял, поэтому не спорил при всех, только наедине выскажется. А Лёня — мужик тёртый, и сам понимал, когда надо молчать.
Ведь если бы они начали спорить и пытаться доказать мне, что надо подумать над делом с таким щедрым гонораром… меня бы просто завалили в ближайшие дни и потом пришли к ним с этим же предложением.
А меня не запутала вежливость Эдика, в этом городе он точно из опасных людей. Не так опасен, как майор Богатов, но в чём-то старый прожжённый вор хуже хитрого военного. Но ему нужны люди, и он хочет взять тех, кто под рукой.
Да и эти сто тысяч я не увижу, скорее грохнут, чем заплатят. Взял деньги у братвы, обещая сделать что-то взамен — назад на вырвешься. С ними надо выстраивать другой подход, чтобы не остаться их должником. Так мы и держимся.
— Мои люди понимают всё, как и я, — сказал я. — В конце концов, мы делаем одно дело, все вместе. А если у кого-то из нас под угрозой, все вместе идём его выручать, как было не раз и не два.
— Ваша репутация оправдана, теперь вижу. В любом случае, был рад познакомиться.
На прощание он подарил глиняную бутылку вина, которую я уберу в неприкосновенный запас, чтобы отдать кому-нибудь при необходимости. Подарки с алкоголем у нас любят, особенно с дорогим.
Эдик ещё пообещал, что разберётся с Толиком и что таких нападений не повторится. И после моего замечания обещал повлиять, чтобы прекратился этот беспредел, когда какие-то непонятные люди берут деньги у ребят Семёныча. Хотя он и удивился, что я подошёл с этим к нему, якобы, он-то тут причём, но сказал, что разберётся.
Если по итогу, он всё ещё играл роль гостеприимного хозяина. Но что он думает на самом деле, разумеется, я не знал, никто не знал, кроме него. Но кое-что можно понять и сейчас.