Суровые ФСБшные усачи-офицеры в пиджаках сидели с одной стороны длинного лакированного стола, мы сели с другой. Между нами стояло аж две полные пепельницы, похоже, они тут сидели несколько часов и всё прокурили.
Ремезов, который сегодня поздоровался со всеми нами за руку, расположился во главе и открыл папочку с бумагами. Комитетчики тоже зарылись в бумаги, был слышан только шелест. Лёня шмыгнул носом, Женя откашлялся и потёр шею, Слава что-то напевал про себя.
За окном прогремел гром, а майор Кузьмичёв, с которым я говорил на днях, поднялся и нажал на кнопку на панели высокого вентилятора, потом прикрыл окно. Стало ещё тише. Женя с громким скрипом поставил стул ближе к столу.
— Пока все могут идти, — сказал Ремезов, посмотрев на своих. — Кроме Кузьмичёва. Следующая встреча через час.
Офицеры поднялись, громко отодвигая стулья, и ушли, захватив бумаги. Последний прикрыл за собой дверь.
— Надёжные люди? — спросил подполковник, глядя на парней.
— Самые надёжные, — ответил я. — Мои соучредители, Леонид Лесняков и Евгений Ковалёв. Лёня бывший опер, а Женя бывший военный и участник боевых действий в Чечне. И ещё помогал нам с той операцией.
— Помню его.
— А вот Вячеслав Шевцов, — я показал на Славу. — Участвует в обучении персонала и руководителей.
— Понял, — Ремезов кивнул. — Коля, давай суть, ещё раз, что мы там придумали. Но пока ты не начал, скажу от себя. Суть ты знаешь, Максим. Надёжных людей мало, но работу делать нужно. Это и нам, и вам, и на будущее. После такого к этому комбинату никто на пушечный выстрел не подойдёт. И некому будет.
— Люди — не самые осторожные существа, — сказал я. — А как запахнет деньгами, про осторожность некоторые забывают совсем. И даже прошлого раза не хватило.
— Верно, но зато там теперь есть хорошая охрана, — он с хитрым видом посмотрел на меня. — С контактами среди ФСБ. А это покруче, чем местная братва. Ладно, к делу. Про состав вы в курсе, про то, что на его фоне вывозится некий важный груз, вы тоже знаете.
— Да. Мы это обсуждали, почему это важно и нужно вмешаться, — я поглядел на своих. — И предупреждал, что мне нужно поделиться с ними, дело сложное. Но в нашем плане остались вопросы, которые нужно закрыть перед тем, как начинать.
— Само собой, — Ремезов кивнул на Кузьмичёва. — Коля, давай, говори, что мы с тобой обсуждали утром. Нам этот вопрос надо закрыть уже завтра, пока я в городе.
— Да, Сергей Геннадьич, сейчас, — майор Кузьмичёв начал копаться в бумагах. — В общем, состав уже ушёл со станции на оптовую базу, там начата разгрузка, уже подготовлена первая фура. И сегодня Татарин предупредил Крюкова о том, что на границе засада, и транспорт арестуют.
— Как мы и говорили в прошлый раз, — сказал я. — И вы хотите, чтобы я договорился с пивзаводом о том, что груз можно хранить у меня. И я говорил, что это для нас опасно.
— Я помню, — вмешался Ремезов. — Мы это обсуждали сегодня, чтобы всё прошло не так, как в прошлый раз.
— Вы про то, что тогда ко мне ночью приехал Богатов, чтобы отомстить?
— Верно, — он недовольно нахмурился. — Так не будет. Всё пройдёт проще и быстрее. Даже ваше участие сведено к минимуму. Вот только я решил, что оно всё равно будет, потому что территория там ваша, вернее, наших общих друзей, у которых здесь свои интересы. Да и всё может пойти не так. Коля, — он кивнул майору. — Продолжай.
— Да. Сделки не будет. Татарин уже подошёл к своему руководителю…
— Он передал нам, — снова вмешался Ремезов. — Что Крюков на самом деле уже пожалел, что вписался в эту тему, потому что понял последствия. И Цыганов… кхм, Татарин… ладно, тут свои, но за пределы кабинета это выйти не должно, расписки вы писали… а кто не писал, напишет.
— От нас ничего не уйдёт, — сказал я. — Что дальше?
— Татарин сказал Крюкову, что поднял свои старые связи, а он же бывший мент, — Кузьмичёв откашлялся, но махнул рукой и продолжил в неформальном тоне: — Что на таможне все грузовики повяжут и выйдут на отправителя. И предложил решить вопрос так, чтобы и пивзавод нельзя было к этому пришить, и чтобы от Захара и его сообщников можно было отбиться.
— Крюков согласился? — спросил я.
— Да. Цыган… ну то есть Татарин… взялся не просто так, и с таким условием, что Крюков в это дело не вмешивается, чтобы не произошло. А Крюкову это удобно для отмазки перед своими, мол, всё инициатива Цыгана, и он сам про это не знал. У него якобы свой интерес в этом, лично против Захара кое-что имеет, ещё с той работы осталось.
— Сегодня с ним можете встретиться, — добавил Ремезов. — Он как раз говорил про СТО, что там готова машина. Не знаю, про что он, но ты должен понимать.
— Понимаю.
— Мелкие детали можно обсудить с ним.
— Но давайте лучше сначала обсудим крупные. Что дальше?
— А дальше он приходит к Захару напрямую и предлагает ему эту схему, — сказал майор, закрывая папку. — Захар согласится, у него нет выхода. А потом Татарин приходит к вам и делает предложение, от которого невозможно отказаться. Ну а вы…
— А я отказываюсь, — твёрдо произнёс я.
— Верно, — оба офицера кивнули, Кузьмичёв продолжил: — А поскольку Татарин делает всё сам, раз договорился с Захаром за спиной у Крюкова, то ему надо решить этот вопрос самому. А силовым способом…
Женя чего-то закряхтел от возмущения, но промолчал. Я ему кивнул.
— Вы чё, хотите чтобы он на нас наехал со всей братвой? — он аж приподнялся.
— Я говорю образно, — майор нахмурился.
— Вот как наедет, так отъедет, — Женя уселся на место. — У нас людей в конторе больше, чем в бригаде у Цыгана осталось, и все стрелянные. Пусть попробует наехать.
— Вот понимающий человек, — Ремезов закурил. — Именно то, что мы и хотели сказать.
— А? — Женя удивился.
Закурили все, слышно только чирканье спичек и зажигалок. Дым поднялся к потолку.
— Про это мы и говорим, — Кузьмичёв закивал. — Я погрузился в криминальную иерархию города не хуже убоповцев, и здесь любому видно, в чём проблема. Банды сильно обескровлены прошедшей войной, а ещё появилась новая группировка на месте прежней из Центрального Новозаводского Рынка. Мы за ними присматриваем. И это не говоря об участившихся случаях наездов и грабежей, за которыми явно кто-то стоит. Люди подтягиваются с посёлков и деревень, агрессивно грабят точки. Пивзавод держится и отбивается, мясокомбинату приходится хуже, у него осталось очень мало боевиков.
— Значит, наехать Цыган на нас не сможет, — заключил я. — И что он сделает по вашему плану?
— Поднимет старые связи, чтобы на вас повлиять, — сказал Кузьмичёв, широко улыбаясь. — И к вам наведается милиция, читинский РУОП и даже прокуратура.
— Ну здравствуйте, — добавил молчащий до сих пор Лёня. — И по какому поводу?
— Организованная преступность. Они сегодня вечером блокируют ваш офис, опечатают, арестуют кого-нибудь, — майор посмотрел на парней. — Кого назначите, это ненадолго, мы почти сразу выпустим.
— Ничего не понял, — Лёня покачал головой.
— Цыган якобы хочет воспользоваться комбинатом без нашего согласия, — сказал я. — И натравил всех старых знакомых. Пока мы разбираемся, Цыган увезёт часть груза на комбинат. И, якобы, будет угрожать дальнейшими проблемами, если мы продолжим вставлять ему палки в колёса.
— А, вон оно чё. Ë-моё, нельзя, что ли, просто на станции состав арестовать? Чё так сложно-то всё? — он постучал перстнем по столу.
— Нам нужно конкретное согласие Захара, — сказал Ремезов, глядя на нас. — Потому что сейчас он вообще якобы не при делах. Но на комбинат поедет, чтобы проследить за важной частью груза. Там его и возьмут, на горячем.
— Это ещё не всё, — Кузьмичёв перелистнул бумагу. — Люди Татарина угонят одну из машин с вашей эмблемой, чтобы не было вопросов на месте. Можете выбрать заранее, какую именно, и оставить в оговорённом месте.