На следующий день приезжает водитель Артёма — Михаил. Он отвозит меня в съёмную квартиру и перед уходом вручает белый конверт с деньгами. Сумма немаленькая. Хотя, конечно, смотря относительно чего оценивать. Для меня нынешней она очень даже приличная, а для меня прошлой — совсем маленькая, при желании могла бы легко спустить её за день.
Неделю я маюсь поисками вакансий, надеясь всё-таки найти что-то более стоящее, чем работа в обслуживающем персонале, но мне всё также продолжают отказывать, поэтому решаюсь уже остановить свой выбор на ресторане в двадцати минутах ходьбы от съёмной квартиры.
Администратор сообщает, что будет ждать меня завтра на первый пробный рабочий день и если её всё устроит, то меня сразу трудоустроят, поэтому сегодня я выдвигаюсь на разведку и иду до этого места. Ничего необычного. Среднестатистический ресторанчик для Москвы или Питера.
Заходить не рискую и направляюсь обратно прогулочным шагом, рассматривая вывески на домах, чтобы начинать понемногу ориентироваться в районе. Натыкаюсь на частную художественную школу. Ничего не могу с собой поделать, ноги сами меня несут к зданию. На входной двери как будто именно для меня висит объявление о поиске преподавателя рисования. Во всяком случае, мне очень хочется так думать. Завороженно срываю его и захожу внутрь.
— Здравствуйте! — здоровается улыбчивая молодая девушка за стойкой у входа. — Добро пожаловать в школу «Настоящий художник»! Что я могу для вас сделать?
— Добрый день, я по объявлению, — и поднимаю бумажку в подтверждение.
— Чудесно! — восклицает она. — Меня зовут Наташа, я администратор. Давайте, я сейчас позвоню Семену Владимировичу и уточню, когда ему будет удобно провести собеседование.
Пока девушка звонит руководителю по внутреннему телефону, я оглядываюсь по сторонам, вижу огромное количество картин, развешанный на стенах, а также различных подделок, заполняющих стеллажи. Видно, что работы в основном детские, но от этого мой восторг нисколько не исчезает, а даже проявляет себя во всей красе. С огромным удовольствием рассматриваю работы. Когда-то у меня самой была огромная комната, завешанная картинами моей кисти, но все они остались в прошлом и скорее всего уничтожены.
— Девушка? — окликает меня администратор. — Семен Владимирович может принять вас прямо сейчас, если вы готовы.
— Готова, — произношу я так, будто от этого собеседования зависит вся моя жизнь.
Наташа объясняет, куда идти, и я оказываюсь в кабинете Кольников С.В. Он разговаривает по телефону, а сам рукой указывает на кресло перед своим столом, я сразу в него сажусь и дожидаюсь, пока мужчина закончит разговор.
— Я понял, — резковато говорит он собеседнику. — У меня есть ещё три месяца, чтобы найти деньги для школы. Вот до того срока не смей меня тревожить… Знаю! Я что-нибудь придумаю.
Мужчина бросает трубку, встает из-за стола, наливает себе воды в стакан и залпом выпивает, затем второй и третий и лишь после этого возвращается на своё место и только замечает меня. Окидывает внимательным взглядом, но быстро встряхивает головой, как будто старается прогнать только что сложившееся обо мне первое впечатление.
— Простите за разговор и… в общем, неважно… — говорит Семен Владимирович. — Значит, вы по объявлению? Расскажите немного о себе и почему вы хотите у нас работать, а потом уже покажете ваши дипломы, аттестаты, рекомендации и прочие бумажки.
Я на секунду теряюсь, потому что, естественно, ничего из вышеперечисленного у меня нет. Только поддельный паспорт найдётся. Но мне ведь дают шанс рассказать о себе, и я им воспользуюсь. Нужно просто словами убедить мужчину в своей компетентности и готовности работать. Главное держать в голове то, как сильно я люблю рисовать, ведь главное — желание, а с остальным как-нибудь можно разобраться. Правда, за прошедшие два года со мной это практически никогда не работало.
Делаю глубокий вдох, усмиряя волнение, и начинаю рассказ, решая выдать некоторую правду:
— Меня зовут Алиса Шведова. Я училась в мухе, то есть в Академии им. А.Л. Штиглица, но по личным обстоятельствам мне пришлось прервать обучение на третьем курсе, после этого я активно занималась созданием копий работ известных художников. На втором курсе стажировалась в художественном центре для самых маленьких, открывала дошкольникам мир искусства и красок.
Я невольно улыбнулась, вспоминая, как это было. Я люблю детей, и тогда с удовольствием ухватилась за возможность поработать с ними. На курсе никто больше не захотел соваться к малышам, друзья же косо на меня смотрели, не понимая, зачем мне вообще нужна работа. Юра тоже удивился, что я захотела самостоятельно стажироваться, ведь могла просто попросить папу договориться, и он бы мне без проблем достал бумаги, подтверждающую любую практику в городе.
Месяц работы с самыми маленькими, только познающими окружающий мир, делающими первые шаги в рисовании, подарил мне невероятное удовольствие. Наблюдать восторг детей, их искренние ещё ничем неиспорченные эмоции, когда они видят результат своих стараний, — это ни с чем несравнимые ощущения.
— Вижу, вы вспомнили, как это было, — произнёс Кольников, и я вижу, что на его губах тоже играет улыбка, отчего моя делается шире.
— Да, — соглашаюсь я и сама не замечаю, как начинаю рассказывать о том рабочем опыте. — Совсем маленькие, но за месяц делали такие успехи. Мне ещё предоставили полную свободу действий, и я предложила устроить особое занятие, заранее предупредив родителей, что скорее всего им придётся потом долго отмывать малышей, но все мамы, к моему удивлению, согласились и выразили своё доверие. К тому моменту я уже три недели вела их группу.
— Суть занятия состояла в том, чтобы почувствовать краски, чтобы понять кисть и занять её место, — продолжаю я. — Мы застелили весь пол белым ватманом, а ребенку разрешалось войти только после того, как он выберет цвет и испачкает в нём ручки и, по желанию, ножки. Вы бы только видели восторг детей! А какое художество получилось! Огромный холст затоптанный, как ногами, так и руками деток, всеми цветами радуги — от белого цвета ватмана ничего не осталось. Руководительница отправила на конкурс результат наших стараний. Первое место работа не заняла, но взяла приз зрительских симпатий.
— Какое интересное занятие, — отмечает Семен Владимирович с доброй улыбкой на губах.
— Ой, простите, это, наверное, было не совсем по делу, — спохватываюсь я. — Просто очень запоминающееся событие было.
— Что вы! Как раз по делу, — возражает Кольников. — А рекомендации у вас есть из этого центра? Я бы с удовольствием на них взглянул и на подтверждение вашего трехлетнего обучения в мухе. Если всё предоставите, пущу вас на пробное занятие.
Улыбка с моего лица сходит моментально. А я так надеялась, что хотя бы здесь не попросят все эти бумажки, но, кажется, не судьба, придётся довольствоваться работой официантки. Видимо, мне никогда не заниматься любимым делом, придётся вечно бегать, вечно скрываться… Потому что как решить то, с чем я столкнулась, я не знаю. Придётся мириться с тем, что есть.
«Я хотя бы живая…» — обычно такими словами успокаиваю себя, но почему-то именно сейчас, они не помогают и на ум приходят совсем другие мысли…
Разве то, как я живу, можно назвать жизнью? Я скорее существую или выживаю, но не живу.
— Понимаете, у меня… — начинаю своё объяснение я, уже прекрасно осознавая, что мне здесь ничего не светит, как меня прерывают.
В кабинет влетает Наташа.
— Папа! У Алёны начались схватки! Я уже вызвала ей скорую, но детская группа…
— Как схватки?! — тут же подскакивает со стула Семен Владимирович.
— Рожает она, пап!
— Господи! Она не могла ещё хотя бы две недели подождать до возвращения Феликса из отпуска… Её же теперь некому заменить.
— Это так не работает! — восклицает администратор. — Так что мне с детьми делать? Родителей обзванивать?
И тут я ловлю на себе взгляд Кольникова.
— Готовы попробовать себя прямо сейчас в роли учителя? — спрашивает он. — Считайте, что это ваше тестовое задание.
— Конечно, — уверенно говорю я, кивая.
— Тогда пойдёмте. До конца занятия ещё почти пятьдесят минут. Надеюсь, вы справитесь, а я понаблюдаю со стороны, а со всей этой бумажной волокитой вопрос решим позже.
Мне достается группа детей восьми лет. Сначала никто из них и слушать меня не хочет. У всех на уме куча вопросов об Алене Сергеевне. Она рожает? А как же занятия с нами? А мы хотим с ней! Вас мы не знаем. А кого она родит? Мальчика или девочку?
Но мне всё же, наконец, удаётся поймать их внимание и заинтересовать так, что все в абсолютной тишине внимают каждому моему слову, слушая и о технике рисования, и о том, кто из художников её придерживался, в чём её преимущества. В итоге никто и не замечает, как занятие подходит к концу, пока этого не озвучивает Сергей Владимирович, а затем сам провожает группу к родителям, которые ждут своих детей в коридоре, и просит меня задержаться.
— Алиса, — обращается Кольников ко мне, возвращаясь в аудиторию для творчества, — а по отчеству как?
— Андреевна, но это излишне.
— Для взрослых может быть и да, но с детьми давайте все-таки соблюдать субординацию.
— Да, конечно, я всё понимаю, — быстро соглашаюсь я.
— Мне понравилось, как вы вели занятие, — неожиданно для меня говорит он. — Вижу ещё присутствует неопытность в каких-то моментах, но это нарабатывается исключительно годами практики, а так занятие получилось очень даже неплохое. Возможно, профессиональная художественная часть немного страдает, но зато контакт с детьми был установлен блестяще.
— Спасибо, — смущаюсь я и заливаюсь краской, давно никто не хвалил мою художественную самодеятельность. Мама поддерживала моё увлечение, отец же всерьёз никогда не воспринимал рисование, но, тем не менее, разрешил поступить в высшее заведение по выбранному мною направлению.
— Алиса Андреевна, я готов вас взять, но платить много я вам не смогу, — выдаёт он.
Мне не послышалось? Меня правда взяли?