— Спасибо, — тихо благодарю я. — Мне и правда это было нужно.
— Как тебе у нас? — спрашивает Марк Юрьевич нейтрально, а пока я отвечаю общими фразами, достаёт сигарету и закуривает.
— Всё очень вкусно, и семья у вас большая и дружная, — вежливо произношу я. — Вид отсюда красивый открывается.
— Да, это ты ещё его днём не видела, — говорит Казанцев и замолкает.
Я чувствую себя не очень уютно, абсолютно не понимая, что я здесь с ним делаю, поэтому хочу вернуться в дом.
— Марк Юрьевич, спасибо за свежий воздух, но я, наверное, пойду к Тёме.
— Алиса, — он выбрасывает недокуренную сигарету, резко поворачивается ко мне всем корпусом и внимательно смотрит мне в глаза, — я же могу рассчитывать на твою честность?
Я неуверенно киваю, не понимая, что ему от меня нужно. Если бы он догадался, кто я на самом деле обратился бы ко мне моим настоящим именем, ведь так? Поэтому ему что-то нужно от меня, как от девушки Скворцова.
— У вас ведь с Артём какая-то договорённость, не так ли?
— О чём вы? — хмурюсь я.
— У вас ведь нет никаких отношений, не так ли? — произносит Казанцев, а моё сердце пропускает удар. — Вы явно притворяетесь. Ты его подруга и согласилась на эту авантюру. Или он тебе что-то пообещал. Денег? Власти? Услугу?
Вместо того, чтобы опять начать паниковать, я внутренне окончательно расслабляюсь, потому что последствия нашего с Артёмом разоблачения не идут ни в какое сравнение с последствиями того, что будет, если Казанцевы сообщат Звягинцевым моё настоящее имя.
— Да как вы смеете! — возмущенно восклицаю я, разозлившись, и я знаю, что играю прекрасно, потому что моя злость настоящая, только направлена она не на Казанцева, а на безысходность собственной сложившейся ситуации. — Я люблю Артёма, ясно вам?
Вижу, как Казанцев оторопел от всплеска моих эмоций. Он явно рассчитывал на совсем другую реакцию.
— Алиса, — не сдаётся он, — давай на чистоту. Артём раньше встречался с дочерью депутата, а насколько я понимаю, ты намного ниже его по статусу, судя по тому, что я услышал за столом. Я никогда в жизни не поверю, что Скворцов выбрал безродную дворняжку. Прошу прощения за прямоту.
Я теряю дар речи от прозвучавших слов и уверенного тона, которым они сказаны. Казанцев и правда верит в то, что говорит.
— Оскорбления в мою сторону я ещё могу стерпеть, — отвечаю я, когда голос ко мне возвращается. — Мне всё равно, что вы там обо мне думаете, но вот говорить такое об Артёме вы не имеет права. Я знаю, что он любит меня и ему всё равно на мой социальный статус и размер счета в банке.
— Ага, конечно, — иронично бросает Марк Юрьевич, а я поражаюсь, как я не могла заметить раньше его отношения к Артёму. Казанцев — прекрасный актёр.
— Дайте пройти, я не хочу больше здесь оставаться, — произношу твёрдым высокомерным тоном, давая мужчине понять, что моё мнение о нём оставляет желать лучшего.
— Неужели, — задумчиво говорит Марк Юрьевич и внимательно смотрит на меня, не отступая, — он и тебя обвёл вокруг пальца? Ты, правда, веришь, что он любит тебя, бедняжка.
— Я знаю это, — уверенно говорю я, не отводя взгляда от его глаз.
У такого отношения к человеку точно есть какая-то причина. Не может же Казанцев так думать на пустом месте. Любопытство берет вверх.
— Почему вы об Артёме такого мнения? — задаю ему вопрос.
— Да потому что дед его был таким, — недовольно цедит Марк Юрьевич и делает шаг назад, открывая мне путь к отступлению. — Вечно лез по головам, был готов на всё ради своей компании, иногда даже шёл нечестным путём, чтобы добиться своего.
— К сожалению, ничего вам сказать не могу, так как лично с дедушкой Тёмы я не знакома, но…
— А там и знакомиться нечего, — перебивает меня Казанцев. — Яблоко от яблони недалеко падает.
Ауч. Яблоко от яблони, значит? На душе становится очень горько, больно и противно одновременно. И думаю я не об Артёме, а думаю я о себе. Если руководствоваться этой пословицей, то я либо должна покончить с собой, либо…
Резко пресекаю все мысли, потому что Казанцев в корни не прав. Если он и правда так считает, то я не завидую ни его семье, ни его окружению.
— Зачем вы нас с Артёмом вообще позвали? — бесцветно спрашиваю.
— А это не очевидно? — смотрит на меня сверху вниз.
— Такой безродной дворняжке, как мне, нет, не очевидно, — возвращаю ему его же обращение ко мне.
— Всё очень просто, Алиса. Надеялся, обличить вас со Скворцовым при всей своей семье, чтобы они видели, на что он готов пойти ради сделки, как и его дед, и чтобы мои дети тоже никогда не работали с ним. Поэтому давай я тебе просто заплачу ту сумму, которую он обещал тебе или на которую ты рассчитывала, и мы вместе обличим его перед моей семьей.
— Нам с вами говорить не о чем, — произношу с презрением в голосе. — Не переживайте, я поговорю с Артёмом. После пересказа нашего с вами разговора, Марк Юрьевич, он сам никогда в жизни не захочет иметь с вами никаких дел.
Разворачиваюсь и бегом лечу в столовую, где чуть ли не сталкиваюсь с Артёмом.
— О, вот и ты, а я уже начал переживать, куда ты пропала, — говорит он, а потом замечает моё взвинченное состояние. — Алиса, что случилось?
Семья Казанцевых всё ещё в сборе, за исключением Ольги. Видимо, она ушла проведать детей.
Что ж, Марк Юрьевич, как вы со мной, так и я с вами поступлю. А я ещё надеялась просить у вас помощи…
— Тёма, прости меня, — произношу я, чем очень его удивляю.
В его глазах спектр эмоций. Главное, чтобы он не решил, что нас раскусили, а продолжил играть влюбленного Ромео. Надо объяснить ему, что происходит, насколько это возможно в одной комнате с кучей лишних ушей. Хотя ведь можно всё обернуть в свою пользу…
— Мы с тобой поссорились сегодня утром и не успели поговорить, — продолжаю я уже громче, чтобы нас слышали все. — Прости меня, я должна была сказать раньше. Я была не права.
— Конечно, Алис, — подыгрывает мне Скворцов, сообразив. — Я тебя прощаю, всё нормально.
— Нет, Тёма, не нормально, — гну своё я, на ходу придумывая подробности нашей воображаемой ссоры. — Я не должна была так на тебя кричать и очень сожалею о сказанных мной словах. Ты ведь хотел, как лучше, а я восприняла всё в штыки. Тём, ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Я тоже тебя люблю, — еле успевает произнести он, потому что я накрываю его губы своими и вываливаю все накопившиеся за последние пару часов эмоции.
Страстно целую, цепляюсь одной рукой за его шею, а другой касаюсь его щеки. Артём ни на шаг не отстаёт и с тем же рвением отвечает мне на поцелуй, как будто это не я только что яростно спорила с Казанцевым, а он. Мужчина крепко держит меня за талию одной рукой, а другой ведет вверх по спине и прижимает к себе всё сильнее.
И я растворяюсь в нём полностью, все переживания отходят на второй план. Я забываю об испытанной панике насчет Звягинцевых, забываю о возможном разоблачении, забываю о том, что вообще-то мы в комнате не одни…
Отвлекает нас чьё-то усиленное покашливание, и мы отрываемся друг друга.
В столовую вошел Казанцев-старший, и кашляет именно он.
— Простите, — говорю я, но обращаюсь не к Марк Юрьевичу, а к его жене и сыновьям, которые ухмыляясь на нас поглядывают — кажется, шоу мы устроили знатное. — Сор из избы не выносят, но Тёма немного прохладно себя вёл во время ужина, что я уже успела извести себя из-за этой ссоры.
— Ничего страшного, Алиса, — тепло улыбается мне Людмила Петровна, — все мы тебя прекрасно понимаем.