— Что? — поворачиваюсь на потрясенный голос Артёма — в его глазах полыхает ярость.
— Это, правда, дорогой? — вскакивает с места Людмила Петровна.
Казанцев бросает на меня недовольный взгляд, и именно это и выдаёт его.
— Марк Юрьевич, — зло выплевывает Артём каждое слово, обращаясь к мужчине, — оскорбляя мою женщину, вы оскорбляете и меня. Я вас предупреждаю, если услышу ещё хоть одно обидное слово в сторону Алисы, я за себя не ручаюсь и не посмотрю на ваш почтенный возраст.
— Ты смеешь мне угрожать, щенок? — закипает Казанцев.
— Марк, замолчи! — неожиданно прикрикивает на него жена. — Оставь свою ненависть в отношении деда Артёма при себе! Я ведь и правда поверила, что ты зарубил топор войны и хочешь наладить отношения со Скворцовыми, а ты…
— Люда…
— Нет, Марк, не надо, — осекает его она и поворачивается к нам с Артёмом. — Приношу свои извинения за поведение моего мужа.
— Спасибо, Людмила Петровна, ваши извинения я принимаю, но всё равно не хочу здесь больше находиться, — говорю ей и обращаюсь к Тёме. — Поехали домой.
— Конечно, — тут же отзывается он, а затем поворачивается к Казанцеву и зло бросает ему. — Надеюсь, уже и так понятно, что от вас мне никаких разрешений не нужно, Марк Юрьевич, и никаких деловых отношений вести с вами я не буду.
Артём берёт меня за руку, и на такой ноте мы покидаем дом Казанцевых. А как же хорошо всё начиналось…
Выезжаем на трассу, и теперь уже я нажимаю на кнопку, чтобы закрыть вверх автомобиля, потому что воздух на улице прохладный.
— Ты же знаешь, что мне совершенно не важен какой-то там социальный статус и количество денег у тебя? — неожиданно произносит Артём.
— Что? — удивляюсь я. — Конечно, знаю. Мне и самой это совершенно не важно.
Даже когда у меня была куча денег и отец мне ни в чем не отказывал, мне и правда было плевать на их количество у людей, с которыми я общалась.
Незадолго до своего побега, я начала ближе общаться с одним парнем, очень бедным парнем из неблагополучного района. Меня никогда не волновал его социальный статус, мы не выбираем, в каких семьях родиться, у всех разные стартовые условия. Но меня волновало то, что у него не было выхода.
До определенного возраста дети из неблагополучных семей вынуждены жить в ужасных условиях, выбраться они могут, лишь когда вырастут и смогут заработать на это достаточно денег. И то выбираются далеко не все, а только те, у кого сильная воля, или кому просто повезло.
Ирония в том, что именно тот мой друг без гроша в кармане спас меня, подвергая собственную жизнь колоссальной опасности, и не задавая лишних вопросов, а Казанцев с огромным состоянием повесил на меня кучу штампов и оскорбил, ничего обо мне не зная.
Где же здесь применима пословица о яблоне и яблоке, Марк Юрьевич?
Алиса (28)
— Тём, а поехали к морю, пожалуйста? — неожиданно для самой себя прошу.
— Прямо сейчас? — удивляется он. — В одиннадцать вечера?
— А почему нет? Я так давно не видела моря. К тому же, хочется смыть с себя сегодняшний ужин…
Скворцов разворачивается, и мы едем в сторону воды.
— Что он тебе сказал? — спрашивает Артём. — Как вообще так получилось, что вы оказались наедине? Он же пошёл курить.
— Поймал меня у ванной комнаты, — объясняю я. — Мне вообще кажется, что он меня поджидал.
Пересказываю молодому человеку весь наш разговор с Казанцевым от и до, а он слушает, не перебивая.
— Старый хрен, — выругивается Артём и добавляет ещё несколько нецензурных слов, когда я заканчиваю рассказ.
— Слушай, такая ненависть не могла появиться на пустом месте это точно, — размышляю я. — Мне кажется, я просто попала под раздачу.
— Ты попала под раздачу? — восклицает молодой человек. — Ты сейчас серьёзно?! Он перешел на личности. Если у Марка Юрьевича и есть проблемы с моим дедом, то он должен был разбираться с ним, в крайнем случае со мной, но никак не оскорблять тебя!
Артём так рьяно меня защищает, хотя на самом деле вообще не должен. От этого он поднимается ещё выше в моих глазах, и я смотрю на него с благодарностью, хоть он и не видит, так как занят дорогой.
— Ты точно не знаешь, за что Казанцев мог так ненавидеть твоего деда? — уточняю я.
— Понятия не имею, Алис, — бессильно произносит Скворцов. — Да, возможно, мой дед иногда и шёл по головам, но я не думаю, что это прям было за рамками закона или морали. Не знаю… Он никогда ничего не рассказывал о Казанцеве. Может быть, отец что-то знает, позвоню ему завтра.
Мы замолкаем и думаем каждый о своем, а потом ко мне приходит осознание того, что основная цель нашей с Артёмом сделки провалена.
— Слушай, — аккуратно начинаю я, — а раз Казанцева не нужно больше ни в чем убеждать, значит, мы можем возвращаться в Москву и расходиться, как в море корабли?
Артём морщится от сказанных мною слов.
— Уже так хочется от меня сбежать?
— Что? Нет, конечно, просто…
— Проехали, можешь не продолжать, — перебивает он, не желая слушать мои оправдания. — Наше с тобой соглашение действует до свадьбы моей сестры, которая в начале августа, а, значит, ты будешь продолжать играть мою девушку месяц с небольшим.
Вместо досады, в груди растекается теплое чувство, потому что глубоко внутри я хочу провести с Артёмом как можно больше времени, потому что он мне нравится. Он за меня сегодня заступился перед Казанцевым. Он мог просто ему пригрозить, но решил разорвать с ним все отношения. И неважно, что мы со Скворцовым притворяемся, всё равно приятно.
Машина тормозит на светофоре.
Заметив, что я молчу, молодой человек поворачивается ко мне и, видя мою искреннюю улыбку, сам приподнимает уголки губ. Кажется, мы оба не хотим, чтобы наше совместное времяпрепровождение заканчивалось, несмотря на то, сколько я ему всего наговорила и сколько я от него отгораживалась.
— Значит, море? — тихо-тихо спрашивает он.
— Море, — также тихо отвечаю я, и в следующий миг Скворцов даёт по газам.
Включаю музыку, делаю её на полную громкость и начинаю подпевать. Лимит моих нервов на сегодня исчерпан, мне хочется обо всём забыть и просто наслаждаться жизнью здесь и сейчас, невзирая ни на какие последствия.
Артём (29)
Смотрю на Алису и вижу, как она преобразилась. Девушка как будто бы превратилась в другого человека. Я веду машину, а она громко подпевает певцу и пританцовывает.
Никакой настороженности, которая обычно никогда не пропадает из её взгляда. Никакой напряженности в её движениях, как будто бы с её плеч был снят огромный груз и оставлен там, у Казанцевых дома.
Я так на неё засматриваюсь, что пару раз нарушаю правила дорожного движения, но меня это совсем не волнует. Девушка заражает своей энергией, я сдаюсь и начинаю подпевать вместе с ней.